Праведник поневоле

– Сейчас я не виконт Леклер, который заботится о вашем будущем, а мистер Кларк. Говорят, он странный тип, нелюдим, в обществе не бывает, дружбы ни с кем не водит. Кому придет в голову, что такая умная женщина, как вы, могла довериться совершенно незнакомому ей человеку? Пожалуй, Мортон, она мне подходит. Хотя, чтобы хоть немного обуздать ее нрав, потребуется какое-то время.
– Надеюсь, вас обоих все это забавляет. Вы очень доходчиво дали мне понять всю опасность моего положения. Но мне ваши инсинуации забавными не кажутся, и я вас ничуть не боюсь.
– Неужели? Стало быть, вы в моем благородстве уверены больше, чем я сам.
Верджил произнес последнюю фразу задумчиво, совсем не в том шутливом тоне, которым говорил до этого.
Тишина особняка угнетающе действовала на Бьянку. Приблизившись к ней сзади, Верджил и положил ей руки на плечи, и некоторое время удерживал их там, прежде чем снять с нее пальто. От этого прикосновения Бьянка ощутила покалывание во всем теле.
– Сядьте к огню и согрейтесь. Мортон, приготовьте, пожалуйста, горячую ванну для мисс Кенвуд – только так она сможет избежать простуды. И подыщите ей какую-нибудь одежду, а то ее вся промокла.
– В доме нет ничего, кроме ваших и моих вещей, милорд.
– Хорошо, подберите что-нибудь из моих. Мисс Кенвуд уже приходилось носить бриджи. Подготовьте ей комнату и все, что обычно требуется дамам. Пусть она займет мою комнату, остальные вряд ли подойдут.
Услышав последнее распоряжение, Бьянка торопливо приблизилась к камину. Не может же она в самом деле остаться здесь ночевать, да еще в его комнате.
Она села и развязала плащ, в то время как Верджил устало рухнул в кресло напротив.
– Вы согрелись? Мортон скоро подаст ужин, но если вы очень голодны, я могу что-нибудь отыскать для вас прямо сейчас.
– Спасибо, я подожду. – Бьянка стянула перчатки и, расправив, разложила их у себя на коленях. – Значит, любовницы у вас нет, и вы отлучались на фабрику?
Верджил задумчиво посмотрел на нее, затем покачал головой и вздохнул:
– Что же мне с вами делать?
– Прежде всего, велите Мортону отвезти меня в гостиницу.
– Эта мысль не кажется мне удачной. За окном дождь, даже луны не видно, а ближайший постоялый двор за много миль отсюда.
– Вряд ли нужно напоминать вам, что мне невозможно оставаться в этом доме на ночь. Здесь даже нет слуг.
– Значит, никто ничего и не узнает. К тому же, будь вы сама невинность, я бы еще мог подумать о вашей чувствительной натуре. Но поскольку вы уже опытная и грешная, а некоторые в Балтиморе даже называют вас опасной, мы можем обойтись без причиняющих неудобство любезностей. Я не собираюсь рисковать ни Мортоном, ни своими лошадьми, чтобы соблюсти приличия, о которых вы нынче вечером вдруг ни с того ни с сего вспомнили. Женщину, которая признается в том, что у нее были сотни любовников, едва ли может смутить перспектива остаться в доме вдвоем с мужчиной на несколько дней.
– Несколько дней?
– Я не могу отпустить вас, пока мы не придем к взаимопониманию.
– Это не займет много времени. Даю вам слово молчать о вашей тайне. Видите? Вот все и улажено.
– Как нам обоим понятно, улажено далеко не все.
Заметив многозначительный взгляд Верджила, Бьянка умолкла. Выходит, он имел в виду не только свою работу на фабрике.
В зале воцарилась тишина. Содержащие намек слова Верджила повисли в воздухе. В памяти обоих воскресли воспоминания о возникшей между ними связи, и их взаимное притяжение усилилось.
В камине потрескивали поленья, и отсветы пламени, падавшие на их лица, создавали островок уюта и тепла – надежное убежище в холодной пустоте зала. Но главным здесь все же был не полыхавший в камине огонь, а близкое присутствие мужчины, который сидел напротив, всего в нескольких шагах от Бьянки. Рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности, особенно в те мгновения, когда он проявлял свою власть над ней, и это ей нравилось. Он только что дал понять, что она свободна от принятия решений, за нее это сделают другие, о ней позаботятся. Такой поблажки Бьянке никто не делал с самого детства.
Девушка принялась нервно расправлять на коленях перчатки, и, когда посмотрела на впавшего в задумчивость Верджила, ей показалось, что с него мало-помалу, слой за слоем сходит все напускное, открывая нечто, что он тщательно пытался скрыть, маскируя гневом, негодованием и остроумными репликами. Подобно тому, как холод отступал перед исходившим от камина теплом, противоречия, существовавшие между ними прежде, отходили на задний план, уступая место ощущению близости.
Чувствовал ли Верджил то же самое? Бьянка украдкой взглянула на него. Его взгляд был устремлен на огонь. На строгом лице проступали едва различимая досада и то, новое выражение, проявившееся, когда исчезла маска.
Верджил повернул голову и с болью посмотрел на нее. В его излучавших тепло глазах отражалась ранимая душа. На Бьянку смотрел не опекун и не праведник: взгляд его был взглядом обыкновенного мужчины, который целовал ее в развалинах замка и держал в своих объятиях тогда, в кабинете.
Под этим искренним, пристальным взглядом Бьянка растеряла еще остававшееся в ее арсенале оружие, окончательно лишившись способности обороняться.
– Вы могли пострадать. Если бы вдруг экипаж упал в реку, я бы так никогда ничего и не узнал о вас, кроме того, что вы исчезли, – тихо проговорил Верджил.
Итак, он беспокоится о ней.
– Вы из-за этого сердитесь? А я думала, оттого, что я узнала ваш секрет.
– Дайте время, дойдет и до секрета.
– Да, мне следовало подумать о том, какое беспокойство я доставлю Пен и вам. Простите меня. Просто… – Предстоящее объяснение склонило бы Бьянку к еще большей доверительности, которую она вдруг почувствовала в отношениях со своим опекуном. Сидя перед камином, лишенная способности защищаться и видя перед собой переставшего притворяться Верджила, она стала понимать его так же хорошо, как себя.
– Просто вы искали способ избавиться от беспрестанно вмешивающегося в вашу жизнь человека и возобновить погоню за своей мечтой, – закончил Верджил.
– Да. Именно так все и обстоит…
– И некий лицемер и притворщик, который, вместо того чтобы оберегать вас, стал докучать вам своими ухаживаниями, вам надоел. – Верджил словно читал мысли Бьянки, без стеснения озвучивая их с явным намерением разрядить обстановку и устранить все недоговоренности. – Возможно, именно поэтому я так раздражен. Мой гнев, по сути, направлен против себя самого. Было бы несправедливо упрекать вас. Должен признать, что, случись с вами что-нибудь, вина легла бы на меня.
– Не только. На самом деле вы вовсе не докучали мне своими ухаживаниями, и я никогда не обманывалась на сей счет. Но, как я уже говорила вам тогда, в кабинете, теперь мне лучше уехать.
– Так решила бы любая разумная женщина. Но вот вы обнаружили, что ваш дерзкий план лишь возвратил вас ко мне, и в растерянности не знаете, что делать дальше.
– Не так уж я и растеряна. Лучше уж вы, чем мистер Кларк, которого людская молва зачислила в разряд чудаков.
В ответ Верджил тихо рассмеялся.
– Стало быть, вы прибыли в Манчестер переговорить с мистером Кларком. Вы собирались угрожать ему?
– Разумеется, нет.
– Ну, тогда вести переговоры, если это выражение вам более по вкусу. Вы намеревались пообещать ему не продавать свою долю по достижении двадцати одного года, если он ссудит вам денег, но подтекст был таков: если он их вам не даст, вы, став совершеннолетней, сразу же сговоритесь с Найджелом и продадите свои доли. Я прав?
– Не стоит представлять дело как грабеж на большой дороге. Деньги, которые я собиралась просить, в любом случае принадлежат мне, и я хотела, чтобы часть дохода была перечислена мне, а не отправлена…
– Вашему неразумному опекуну. Ваш адвокат постарался на славу, добывая для вас сведения. Блестящий план, мисс Кенвуд, я в восхищении!
– Да, вот только сработал бы он, если бы мистером Кларком были не вы?