За день до полуночи
– А вот и наш знаменитый заключенный № 45667, – обратился к военным начальник тюрьмы. – Как дела, Натан?
Уоллс лишь мельком бросил взгляд на белые лица, всегда казавшиеся ему гладкими и толстыми воздушными шарами.
– Специалист четвертой категории Натан Уоллс, черт побери, – воскликнул старший сержант с полным набором нашивок на рукаве. – Боже, да это преступление – держать такого парня, как ты, в этом месте. Я читал твое досье. Парень, да ты просто герой. Сотни людей остались в живых благодаря вам, мистер Уоллс.
Уоллс напустил на себя мрачный вид и ничего не сказал, глаза его хранили полное равнодушие.
– Этот герой, – пояснил начальник тюрьмы, – был известен на улицах, как сутенер высокого полета. На него работали девять девиц, все прехорошенькие. Еще он специализировался на фенциклидине, таблетках амфетамина, барбитуратах, травке, мексиканской марихуане, вообще почти на всей химии, вызывающей наркотическое состояние. Ну, еще два или три преднамеренных оскорбления действием, бесконечные уличные грабежи, взломы и вторжения в помещения с целью грабежа, преднамеренные нападения самого различного характера. Но ни в чем этом Нат не виноват. Во всем виноват только Вьетнам, да, Нат?
Уоллс скрестил на груди сильные руки и придал своему лицу такое же пустое выражение, как у ведра с дыркой. Он не позволит им лезть в душу. Хватит с него.
– Но ведь кроме этого, – начал сержант, – ты еще был лучшей тоннельной крысой 25-го пехотного полка. Послушай, три медали «Пурпурное сердце», орден «Серебряная звезда», две медали «Бронзовая звезда». Бог мой, да ты вел настоящую свою войну в этих дырах.
Собственные военные заслуги очень мало значили для Уоллса. Он загнал воспоминания о них в самые отдаленные уголки памяти. В конце концов, тоннель был той же самой улицей, правда, с кровлей над головой.
– Мистер Уоллс, у нас возникли проблемы, – обратился к нему сурового вида офицер, судя по знакам различия, полковник. – И нам нужен человек, который помог бы их разрешить. Сегодня, в семь часов утра какое-то военизированное подразделение захватило государственный секретный объект в западной части штата Мэриленд. Очень важный объект. И теперь получается так, что единственный путь к объекту проходит по длинным опасным тоннелям. Жуткая работа. Нам нужен человек, имеющий опыт сражения в катакомбах. Тоннельная крыса. И нужен он нам как можно быстрее. Вы единственный, кого мы смогли отыскать за это короткое время. Что вы скажете на это?
В ответ полковник услышал оживленный, радостный смех Уоллса.
– Ко мне это не имеет никакого отношения. С этим дерьмом давно покончено, я хочу, чтобы меня оставили в покое.
– Да, вас можно понять. А теперь, мистер Уоллс, разрешите сказать, что остаться в покое вам не суждено. Примерно через двадцать часов само понятие «остаться в покое» потеряет всякий смысл.
Уоллс посмотрел на полковника.
– Да, вам предстоит увидеть ядерную боеголовку советской ракеты SS-18, взрывающейся примерно в четырех тысячах футов над Балтимором, а воздушный взрыв обладает наиболее разрушительным действием. И произойдет это, как я уже говорил, сегодня. Мы предполагаем, что масса боевой части выведенной на цель ракеты будет около пятнадцати мегатонн. И тогда вы, мистер Уоллс, в течение секунды увидите невыносимо яркую вспышку. В следующую долю секунды, мистер Уоллс, ваше тело просто испарится под воздействием мощнейшей энергии. То же самое произойдет с телами всех людей на первом этапе действия взрыва. Энергия его распространится в радиусе примерно трех миль от эпицентра. Как вы думаете, господин начальник тюрьмы, погибнут миллиона полтора людей?
– Да.
– Так вот, а в более широкой зоне поражения, скажем, в диаметре десяти миль, взрыв произведет ужасные разрушения, люди получат травмы, связанные обычно с применением мощных взрывчатых веществ. Вы достаточно насмотрелись на это во Вьетнаме, мистер Уоллс: ожоги третьей степени, переломанные конечности, слепота, рваные раны и контузии, сотрясение мозга. Думаю, хуже всего придется детям, застигнутым в школах. Родителей рядом не будет, детям придется самим заботиться о себе и молить Бога о скорейшей смерти. В более отдаленной зоне, это в радиусе примерно двадцать миль, разрушений будет меньше, но через сорок восемь часов люди начнут умирать от действия радиации. Ужасная смерть, она сопровождается рвотой, обезвоживанием организма. Далеко не радостная картина. К концу недели в этом районе умрет не менее трех миллионов человек. А теперь, мистер Уоллс, представьте, что подобное произойдет в каждом крупном городе Америки и Советского Союза, и вы поймете: речь идет об ужасающих последствиях. В результате обмена ядерными ударами погибнет не менее пятисот миллионов человек. Вот что произойдет, мистер Уоллс, если мы не сможем проникнуть в шахту.
– Если белые решили разнести в клочья свои задницы, то это их проблемы, – ответил Натан Уоллс.
– Мистер Уоллс, у Советов отличная техника, но даже они не смогли создать бомбу, различающую людей по цвету кожи. Ядерная бомба предоставляет нам с вами равные возможности. Она убьет нас всех, мистер Уоллс, независимо от расы, вероисповедания и политических убеждений, всех превратит в трупы или пепел. И если вы думаете, что третья мировая война будет носить локальный характер, то позвольте разубедить вас в этом. Во-первых, она не будет иметь локального характера, во-вторых, весь земной шар вымрет от радиации. Выживут только крысы-мутанты и ваши друзья тараканы, которые переживут всех.
Его речь не произвела большого впечатления на Натана Уоллса, который то ли в силу наклонностей, то ли способностей не желал мыслить абстрактными категориями. Во всей вселенной его заботила единственная вещь – собственная задница. И видя чрезвычайную озабоченность военных, он решил поторговаться с ними.
– А если я смогу провести вас туда?
– Получите благодарность от правительства. И удовлетворение от сознания того, что сумели изменить ход истории.
– А я добавлю тебе еще шесть недель одиночки, – внес и свою лепту начальник тюрьмы.
Этого было маловато. Но Уоллс подумал, что на воле попытается сбежать, а если не получится, все равно надо заранее выторговать для себя кое-что.
– А нельзя ли перевести Ната Уоллса в другую тюрьму? – спросил он. – Ну, скажем, в Аллентаун, куда всегда приезжают белые политики? Там есть плавательный бассейн и, говорят, даже девочки.
– Мистер Уоллс, вы нам – Беркиттсвилл, а мы вам – Аллентаун, – пообещал полковник.
– Да я ему хоть Майами устрою, – добавил второй военный.
В то время, как в государственной исправительной тюрьме штата Мэриленд в Балтиморе командир отряда тоннельных крыс «Бейкер» согласился помочь военным, командир отряда тоннельных крыс «Альфа» уединился в окрестностях Вашингтона. К нему отправили посла из Госдепартамента. Молодой человек по фамилии Латроп несколько нервничал, стоя в маленькой прихожей дома на Ли Хайвей в Арлингтоне, штат Виргиния. В домике пахло свининой и незнакомыми пряностями, обстановка была дешевая, мебель убогая. Ожидая в одиночестве, Латроп смотрел в окно. Он увидел троих детей, они играли, с ними была тепло одетая женщина. Его поразило ее утонченное бледное лицо восточного типа и фантастическая грациозность движений.
Кто-то окликнул его, Латроп повернулся и увидел мужчину средних лет в гавайской рубашке и брюках из синтетической ткани.
– Мистер Нхай? – спросил Латроп.
– Да, мистер Латроп. Мы что-то нарушили? Что-то не так с нашими документами? Но все бумаги в порядке. Их даже в церкви проверили и…
– Нет, нет, мистер Нхай, я не имею никакого отношения к вашим документам. У меня совершенно иное дело… – Латроп помолчал, чувствуя, как встревожен Нхай. – Я уполномочен правительством сделать вам не совсем обычное предложение.
– Слушаю, мистер Латроп.
– Могу только сказать, что у нас возникла серьезная проблема, касающаяся безопасности страны. Это в сотне миль от Вашингтона. И, возможно, разрешение этой проблемы будет связано с необходимостью проделать длинный и опасный путь через тоннели. С помощью своих компьютеров мы попытались отыскать бывших солдат, служивших во Вьетнаме в подразделениях, которые назывались тоннельными крысами. Это те солдаты, которые воевали в катакомбах, таких, как в Ку Чи.