Сладостная ярость

Неприязненно покосившись на девушку, он сказал:
— Сделай что-нибудь с волосами, Сэм. Заплети их в косы, что ли, чтобы они выглядели пристойно. Сегодня ты пойдешь со мной в город.
— Это еще зачем? — Черные глаза смотрели дерзко и настороженно.
— Затем, что я так сказал, — отрезал Трэвис. — Пошевеливайся. Я не собираюсь торчать целый день и ждать, когда ты соберешься. У меня много дел.
Она хотела было притвориться, что у нее разболелись ушибы, вызвать у него жалость, упрекнуть, что он вытаскивает ее из дома в таком состоянии, но решила не перечить ему. Сказать по правде, ей и самой ужасно надоело сидеть взаперти. Она бы согласилась пройти босой по горящим углям за возможность выйти хоть ненадолго, и уж конечно, ни ее недомогание, ни отсутствие сапог, хотя она очень сожалела об их пропаже, не могли ее остановить.
Не прошли они по крыльцу и трех шагов, как Трэвис заметил, что ей трудно идти.
— Проклятье! Я и забыл, что ты у нас пострадавшая, — проворчал он, сверкая на нее глазами, будто бы это она во всем виновата. Недовольно вздохнув, он пошел тише. — Пойдем помедленнее, зайдем в магазин, там мы купим тебе пару ботинок.
— Еще чего! — пробормотала она себе под нос. Но он все равно услышал, потому что усмехнулся так самодовольно, что у Сэм опять появилось желание оторвать ему усы.
Трэвис предложил ей руку, но Сэм предпочитала страдать, чем принять от него помощь, и ковыляла в одиночестве.
— Эй, ты! Я стараюсь вести себя как джентльмен, Сэм! — Он немного обиделся на нее, что она отвергла его благородный жест. — Я понимаю, ты злишься на меня, но это еще не повод отказываться от помощи, когда она тебе нужна.
Она внезапно остановилась и в недоумении уставилась на него.
— Ну чего ты опять взъелся на меня, Кинкейд? Ведь сейчас я не сделала ничего плохого.
— Я предложил тебе свою руку, Сэм. Ты отказалась.
Она еще сильнее наморщила лоб.
— Твою руку? — спросила она. — А зачем мне твоя рука, если у меня есть свои собственные здоровые руки? Если ты уж так хочешь помочь мне, предложи мне свою ногу, чтобы я могла как следует стоять на ней.
Трэвис расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать.
— Ну Сэм! С тобой не соскучишься! Если джентльмен предлагает свою руку, вот так, — сказал он, сгибая руку в локте, — леди должна опереться на нее, вот так.
— Зачем это?
— Для того чтобы он помогал ей идти рядом. Сэм недоверчиво хихикнула:
— Никогда не слыхала о таких глупостях.
— Ну же, Сэм, только не рассказывай, что ты не видела, как ходят под руку мужчины и женщины, — сказал он, втайне желая, чтобы она солгала ему.
— Конечно, видела, — сказала она важно, — но видела дополна женщин, которые ходят в одиночестве ничуть не хуже.
— Но когда они гуляют вместе, считается, что воспитанный мужчина должен предложить свою руку даме, — объяснил Трэвис, еще раз выставляя свой локоть.
Нехотя, чувствуя себя донельзя глупо и неловко, Сэм оперлась о его руку.
— Все равно, если бы женщины носили приличные сапоги вместо черных ботинок, они бы могли ходить где угодно и когда угодно без всякой помощи и не беспокоиться о том, как бы не упасть и не разбить себе нос.
— Ботинки ботинками, но тебе нужна моя помощь именно сейчас, так что умерь свой пыл, Сэм. Господи, можно подумать, что я предложил тебе взять в руки змею! — Из-за глупого упрямства Сэм хорошее настроение Трэвиса быстро улетучилось.
— Это почти одно и то же, — буркнула она.
— Я не желаю ничего знать, — отрезал Трэвис с раздражением, — поэтому закрой рот, или я тебя немедленно отведу обратно в дом, и больше к этой теме не возвращаемся.
— Чего ты все цепляешься, будто репей какой-то? — сказала она. Он остановился и устремил на нее устрашающий взгляд. Сэм смягчилась. — Ну ладно! Больше я не скажу ни единого слова! Прямо чертовщина какая-то.
Хозяйка магазина миссис Берта Мелбурн, задрав кверху свой длинный тонкий нос, повела себя так, словно ей приятнее было бы обслужить бенедиктинца Арнольда, чем помочь Сэм выбрать пару ботинок. Сэм тоже была не в восторге от костлявых пальцев унылой старой хозяйки магазина, которая к тому же не слишком щадила растянутую лодыжку Сэм.
Миссис Мелбурн натянула уродливый высокий ботинок на ногу Сэм. и взяла другой.
— В следующий раз, мистер Кинкейд, заставьте ее помыться, прежде чем идти в магазин. У нее грязные ноги! — Она презрительно потянула носом.
— Посудите сами, Берта, как же ей сохранить ноги чистыми, если она пришла сюда в одних чулках?! — задал резонный вопрос Трэвис.
Вместо ответа Берта так сильно нажала на больную лодыжку Сэм, примеривая ей другой ботинок, что та невольно вскрикнула.
— Черт побери, старая ведьма! — завопила она. — Ты сделала это нарочно.
Трэвис застонал. Он предчувствовал, что это дело гак просто не кончится.
— Сэм, немедленно извинись перед миссис Мелбурн! Сэм обратила потемневший, как грозовая туча, взор в его сторону.
— Только когда ад покроется льдом! — огрызнулась девушка. — Она нарочно дернула мою больную ногу, а эти жуткие колодки на три размера меньше, чем надо! Она вредная женщина, и это она должна просить у меня прощения, а не наоборот.
— Что? Никогда! — возмутилась миссис Мелбурн.
— А следовало бы! Может, от этого ваш характер немного полутьшает! — не полезла за словом в карман Сэм, прежде чем Трэвис успел вмешаться.
— Ну, довольно! Если это благодарность за мою помощь, то мне ее не надо! — Миссис Мелбурн поднялась и удалилась к прилавку. — Выбирайте ей ботинки сами, мистер Кинкейд! Я не желаю обслуживать какую-то преступницу, да еще чтобы меня оскорбляли!
От его мрачного взгляда Сэм была готова провалиться сквозь землю, но она ни за что на свете не подала бы виду, что раскаивается. Она только вскинула подбородок.
— Хорошо, Сэм! Раз придется делать это самим, давай поскорей закончим, — мрачно заявил он, опускаясь рядом с ней на колени. Он взял ее ногу, положил себе на колено и начал шнуровать ботинок.
Она отдернула ногу назад.
— Кинкейд, я же говорю, проклятая штуковина мне мала! Большие пальцы упираются, а вся нога онемела.
— Не сочиняй, Сэм! — недовольно заворчал он.
— Я правду говорю. Я охромею, как только сделаю хоть один шаг в этих колодках!
Их глаза встретились, и Трэвису показалось, что он увидел во взгляде Сэм что-то сродни мольбе. Покорно вздохнув, он пощупал пальцем носок ботинка и удивленно поднял брови, когда почувствовал, что она действительно подвернула пальцы ног, чтобы влезть в ботинок.
— Ах, вот злющая карга! — пробормотал он.
— А я что говорила! — поддакнула Сэм.
Трэвис довольно долго повозился, пока не стащил с Сэм слишком тесные ботинки и не нашел другую пару нужного размера. Наконец Сэм, прихрамывая, вышла из магазина в новенькой паре самых уродливых, как ей казалось, ботинок.
— Если меня все же повесят, Кинкейд, я хочу, чтобы меня схоронили в моих старых сапогах, — угрюмо проговорила она. — Если же ты позволишь им положить меня в гроб в этих колодках, я найду способ выйти из могилы, и мой дух будет преследовать тебя вечно!
— Тогда нам надо подумать, как спасти твою шею от петли, не так ли? — возразил он. — Для начала тебе следует воздержаться от того, чтобы восстанавливать против себя весь город, Сэм. Ругаться и орать — не лучший способ заводить друзей.
— Если в этом городе такие друзья, как эта мымра, то по мне лучше враги, — ответила Сэм. — Вот уж мерзкая старая курица!
Трэвис ходил по своим делам, за ним плелась Сэм. Когда он зашел в банк, чтобы поговорить с Айком Гаррисоном об ожидающемся прибытии золота, Айк неодобрительно покосился в сторону Сэм.
— Поговорим об этом наедине, Трэвис. — Айк намекал на присутствие Сэм. — Ведь она растрезвонит каждому бандиту в округе о том, что услышала, — понизил голос Гаррисон.
— Будет тебе, Айк. Сэм никуда не денется и никому ничего не расскажет, — спокойно сказал Трэвис.
— Может, ты в этом уверен, но я нет, и нечего меня уговаривать. Что, если ей удастся сбежать? Что ж такого, что она девушка? Ее надо посадить за решетку в участок и держать под стражей.