Иметь и не иметь

Вот уже скрылся из виду Морро, потом отель «Националь» и наконец остался только купол Капитолия. Течение было небольшое по сравнению с тем днем, когда мы последний раз выходили на рыбную ловлю, и дул совсем слабый бриз. Я увидел два смака, возвращавшиеся в Гавану, и они шли с запада, так что я понял, что течение слабое.
Я выключил мотор. Не к чему было зря расходовать бензин. Пусть лодку пока сносит течением. Когда стемнеет, я легко ориентируюсь по маяку Морро или, если ее отнесет очень далеко, по огням Кохимара и тогда возьму нужное направление и пойду на Бакуранао. Я рассчитал, что при таком течении ее к наступлению темноты отнесет как раз на двенадцать миль, к самому Бакуранао, и я увижу огни Баракоа.
Значит, я заглушил мотор и полез наверх, чтобы осмотреться. Только и было видно, что два смака на западе, идущие в порт, и позади белый купол Капитолия, высоко поднимающийся над краем океана. На поверхности воды кое-где виднелись желтые водоросли, и в воздухе кружили птицы, но их было немного. Я посидел немного на крыше рубки, наблюдая, но не увидел никакой рыбы, кроме тех мелких коричневых рыбешек, что всегда снуют вокруг водорослей. Не верь тому, братишка, кто станет уверять тебя, что от Гаваны до Ки-Уэст рукой подать. А у меня весь путь был впереди.
Немного погодя я спустился вниз, и там был Эдди.
– Что случилось? Что случилось с мотором?
– Сломался.
– Что ж ты люк не закрываешь?
– А, черт, – сказал я.
Знаете, что он устроил? Он вернулся на пристань, через носовой люк забрался в каюту и лег спать. С собой он захватил две бутылки. Он зашел в первый попавшийся bodega [bodega – винный погреб (исп.)], купил эти две бутылки и вернулся на лодку. Когда я запустил мотор, он проснулся и сейчас же опять заснул. Когда я остановил лодку в заливе, ее стало слегка покачивать на волнах, и от этого он проснулся.
– Я знал, что ты меня возьмешь, Гарри, – сказал он.
– К черту в зубы я бы тебя охотно взял, – сказал я. – Ты даже не внесен в судовой журнал. Кажется, ты у меня сейчас прыгнешь за борт.
– Ты старый шутник, Гарри, – сказал он. – Мы, кончи, в беде должны держаться друг за дружку.
– Это с твоим-то языком? – сказал я. – Да кто же доверит твоему языку, когда ты хватишь лишнее.
– Я надежный человек, Гарри. Можешь испытать меня, тогда увидишь, какой я надежный человек.
– Давай сюда обе бутылки, – ответил я ему. Я думал о другом.
Он вытащил их, и я отпил из той, которая была откупорена, и поставил обе на пол возле штурвала. Он стоял тут же, и я смотрел на него. Мне было жаль его и жаль, что придется сделать то, без чего, я знал, не обойтись. Черт, я ведь помнил его, когда он был еще человеком.
– Что случилось с мотором, Гарри?
– Мотор в порядке.
– А что все-таки случилось? Что ты на меня так смотришь?
– Братишка, – сказал я, и мне было жаль его. – Плохо твое дело.
– Что ты хочешь сказать?
– Я сам еще не все обдумал.
Мы немного посидели, но разговаривать с ним мне больше не хотелось. Раз я уже знал то, что знал, мне было тяжело с ним разговаривать. Потом я спустился вниз и достал духовое ружье и винчестер тридцатого калибра, которые я всегда держал внизу, в каюте, и, не вынимая из чехлов, подвесил их под потолком рубки, где обычно мы вешаем удочки, над самым штурвалом, чтобы можно было достать их рукой. Я их держу в длинных чехлах из овчины шерстью внутрь, причем шерсть обильно пропитана маслом. На судне только так и можно уберечь оружие от ржавчины.
Я проверил насос, поршень духового ружья, несколько раз нажав курок, и зарядил ружье. Одну пулю я загнал в ствол винчестера и потом наполнил магазин. Я достал из-под матраца смит-и-вессон тридцать восьмого калибра особого образца, который у меня остался от того времени, когда я служил в полицейском отряде в Майами, смазал его, зарядил и прицепил к поясу.
– Что случилось? – спросил Эдди. – Да скажи ты, что случилось?
– Ничего, – сказал я ему.
– На кой черт весь этот арсенал?
– Я всегда беру оружие с собой, – сказал я. – Стрелять птиц, если они станут клевать наживку, или стрелять акул, или на всякий случай, когда крейсируешь между островами.
– Что случилось, черт тебя дери? – сказал Эдди. – Что случилось?
– Ничего, – ответил я ему. Когда лодку качало, смит-и-вессон хлопал меня по бедру, и я смотрел на Эдди. Я подумал: нет смысла торопиться с этим. Он мне еще понадобится.
– У нас есть одно маленькое дело, – сказал я. – В Бакуранао. Я тебе скажу, что делать, когда придет время.
Я не хотел говорить ему заранее, потому что знал, что он забеспокоится и перетрусит и тогда от него никакой пользы.
– Лучше меня тебе никого не найти, Гарри, – сказал он. – Я самый подходящий для тебя человек. Можешь на меня положиться.
Я посмотрел на него, какой он длинный, мутноглазый, трясучий, – и ничего не сказал.
– Слушай, Гарри. Дай один только глоток, – попросил он. – Я боюсь, как бы меня не начало трясти.
Я дал ему, и мы сидели и ждали, когда стемнеет. Закат был красивый, и дул славный легкий бриз, и когда солнце уже почти село, я запустил мотор и медленно повернул к берегу.
 
Глава четвертая
Мы остановились в темноте примерно за милю от берега. С заходом солнца течение стало сильнее, и я заметил, что оно изменило направление. Виден был маяк Морро немного дальше к западу и вечернее зарево над Гаваной, а огни напротив нас были Ринкон и Бараков. Я вел лодку против течения, пока не миновал Бакуранао и не подошел совсем близко к Кохимару. Потом я поставил ее по течению. Было уже совсем темно, но мне нетрудно было определить, где мы. Все огни у меня были погашены.
– Что мы будем делать, Гарри? – спросил меня Эдди. Его опять разбирал страх.
– А ты как думаешь?
– Я не знаю, – сказал он. – Ты меня пугаешь. – Казалось, его вот-вот опять начнет трясти, и когда он подошел ко мне, я почувствовал его дыхание, вонючее, как у стервятника.
– Который час?
– Сейчас пойду посмотрю, – сказал он. Он вернулся и сказал, что половина десятого.
– Ты голоден? – спросил я его.
– Нет, – сказал он. – Ты же знаешь, что я так не могу есть, Гарри.
– Ладно, – сказал я ему. – Глотни разок.
Когда он глотнул, я спросил, как ему теперь. Он сказал, что теперь ему хорошо.
– Я тебе немного погодя еще дам, – сказал я. – Я же знаю, что ты перетрусишь, если тебе не дать выпить, а выпивки у нас мало. Так что не стоит налегать.
– Ты мне лучше скажи, в чем дело, – сказал Эдди.
– Слушай, – заговорил я в темноте. – Мы идем к Бакуранао, чтобы взять там двенадцать китайцев. Когда я тебе скажу, ты станешь у штурвала и будешь делать то, что я тебе скажу. Мы примем эту дюжину китайцев на борт и запрем их в каюту. Теперь иди, закрой снаружи носовой люк.
Он пошел, и я видел его длинную фигуру в темноте. Он вернулся и сказал:
– Гарри, можно мне теперь один глоток?
– Нет, – сказал я. – Я хочу, чтоб ты был только на взводе. Я не хочу, чтоб тебя развезло.
– Я надежный человек, Гарри. Вот увидишь.
– Ты пьянчуга, – сказал я. – Слушай. Один китаец привезет всю дюжину на лодке. Как только он приедет, он даст мне денег. Когда они все сядут, он даст мне еще денег. Как только ты увидишь, что он дает мне деньги второй раз, сейчас же запускай мотор и выходи в море. Не обращай внимания, если что произойдет. Что бы ни произошло, давай полный вперед. Понял?
– Да.
– Если кто-нибудь из китайцев вздумает вырваться из каюты или высунуть голову из люка, когда мы будем уже в пути, бери духовое ружье и загоняй их назад, как только покажутся. Умеешь обращаться с духовым ружьем?
– Нет. Но ты мне можешь показать.
– Ты все равно не запомнишь. Умеешь обращаться с винчестером?
– Просто нажать спуск и стрелять?
– Правильно, – сказал я. – Только смотри, не пробей корпус.
– Дал бы ты мне глоток, – сказал Эдди.
– Ладно. Немножко дам.