Опороченная (Карнавал соблазнов)
Пожалуй, настала пора восстановить дедовский замок в его былом блеске, снова направить на поля батраков. Он растянул в задумчивости губы, обдумывая задачу, к которой мысленно обращался все эти две недели.
Потом улыбнулся, вспомнив леди Идит и ее странное предложение о браке. Вообще-то, он уже привык к тому, что девицы осаждают его с матримониальными претензиями. Не однажды плелись хитроумные заговоры с целью заманить его под венец — пускали в ход все, от соблазнения до шантажа. К счастью, он избегал ловушек. На его взгляд, одного неудачного брака ему более чем достаточно. Когда десять лет назад умерла Элизабет, он дал себе клятву больше не жениться, и не без оснований.
Но теперь хозяйка Соколиного Гнезда приготовила ему искушение, против которого трудно устоять. Он раздраженно сдвинул брови. О, дело не в заманчивом приданом и, уж конечно, не в ее внешности. Боже упаси, но вот перспектива отомстить Стивену из Грейвли… от этого отказаться нелегко. И возможность наконец-то вытащить Стивена на открытый поединок и драться с ним насмерть определенно стоит того, чтобы над ней задуматься.
Стук в дверь возобновился, и Эйрик узнал хнычущий голос Берты:
— Хозяин! Ох, пожалуйста, хозяин, спускайся вниз, а то она перевернет нас вниз головой и вытрясет всех вошек.
Эйрик оторвался от раздумий, подошел к двери и открыл ее перед удивленной поварихой, которая уже занесла руку для повторного стука и вместо двери постучала ему в грудь. Его желудок дернулся, и горклый привкус медовухи тошнотворно подступил к горлу. Проклятье! Этого ему еще не хватало, и так голова раскалывается.
Затем его челюсть отвисла от удивления.
— Берта? Ты ли это?
Он едва узнал свою старую повариху в чистой серой рубахе. Кожа у нее покраснела от мочалки, а чистые волосы лежали на плечах змеевидными сосульками, обрамляя лицо, на котором проступили пятна возмущения.
— В чем дело, Берта? — спросил он, подавляя удивленный смех.
— Да вот, эта леди, госпожа Идит. Проклятая гарпия… прошу прощения, хозяин, за такое неуважение… леди перебудила всех еще до солнышка своей воркотней и заставила работать, вот как. — Она протянула к нему свои красные, шероховатые ладони в подтверждение того, как тяжко трудилась.
Эйрик озадаченно нахмурился:
— А разве вы каждый день не на рассвете встаете?
Лицо Берты стало пунцовым.
— Ну да, я хочу сказать, иногда, но… но… это же не ее замок, чтобы тут распоряжаться, и она обзывала нас лежебоками, а то еще и хуже. Дескать, мы такие ленивые, что заслуживаем хорошей порки. У нас, мол, вши, и если мы их не выведем до полудня, то она возьмет нас за ноги и все вытрясет.
Эйрик невольно расхохотался, и Берта стрельнула в него возмущенным взглядом. Святой Бонифаций! Пронзительное брюзжание поварихи могло бы счищать ржавчину с доспехов, подумалось Эйрику, но она, не заметив его недовольной гримасы, набрала в грудь воздуха и распрямила могучие плечи для нового потока жалоб.
— Видно, она не в духе, скажу я тебе, хозяин. Вероятно, перед месячными. Никогда еще я не слышала, чтобы благородная леди употребляла такие слова. Говорила, что мы воняем, как свиньи, заставила всех мыться и пообещала не давать никому есть, пока все не будут сверкать чистотой, а еще…
— Хватит! — приказал Эйрик, и его губы удивленно скривились.
— Да вот, просто мы… твои верные слуги… то есть… хотим знать, кто она такая, — пробормотала Берта, умеряя пыл.
— Благодарю, что поставила меня в известность, Берта. А теперь возвращайся на кухню. Я скоро спущусь.
Эйрик плеснул в лицо холодной воды, затем погрузил голову в лохань, чтобы протрезветь. Потряс головой, сбрасывая с волос капли, и чертыхнулся от ледяного озноба. Подумав, что не мешало бы побриться, повернулся к пластинке полированного металла, прикрепленной к стене, и скорчил недовольную гримасу. Похож на проклятого варвара. Он усмехнулся. Пусть эта унылая растрепа из Соколиного Гнезда посмотрит, кого она получит себе на брачное ложе — если, разумеется, он соизволит осчастливить ее таким образом.
Он улыбнулся себе под нос и направился вниз по ступенькам, вспоминая слова, сказанные ею накануне.
— Пчелы! — едко бормотал он. — Неужели она и впрямь думает, что купит мое расположение пчелами? — Он недоверчиво покачал головой. Вот дела, такого с ним еще не случалось.
Дойдя до нижних ступеней лестницы, Эйрик застыл, пораженный. Даже поморгал, прочищая зрение. Повсюду, куда бы ни упал его взгляд, старательно трудились слуги: выскребали скамьи и крышки столов, сметали паутину длинными метлами из всех углов зала, выгребали из очага золу.
Он шагнул вперед, и терпкий запах трав приятно защекотал ему ноздри. Он глубоко вдохнул, потом поглядел себе под ноги на чистый тростник, хрустевший под мягкими кожаными башмаками.
Как же надо было встряхнуть ленивых слуг, чтобы они так расшевелились!
Почувствовав струю прохладного воздуха, он оглянулся на открытую дверь зала, которая вела во двор и к другим строениям. К косяку лениво прислонился Вилфрид, через плечо была перекинута связка убитых кроликов, а на физиономии блуждала кривая ухмылка.
— Где ты был? — проворчал Эйрик, подходя поближе.
— Охотился.
Эйрик нахмурился:
— Почему не разбудил меня? Я составил бы тебе компанию.
— Некогда было, — едко усмехнулся Вилфрид.
— Почему? — удивился Эйрик.
— Леди вытряхнула нас на рассвете из теплых пологов и возвестила, что мы сегодня не получим завтрака, пока не принесем к столу свежего мяса. — Вилфрид помолчал, явно получая удовольствие от своего доклада. С едва подавленным смешком он продолжал: — По-моему, она высказала предположение, что ты хлестал эль всю ночь вместе со мной, так что теперь будешь дрыхнуть до полного протрезвления. — Он преувеличенным жестом постучал по голове, словно стараясь вспомнить все в точности, потом снова ухмыльнулся. — Или намекнула, что ты не спишь в постели, а занимаешься чем-то другим? Словом, что-то в таком духе.
— Где эта бесцеремонная ведьма? — прорычал Эйрик.
Вилфрид пожал плечами:
— Может, уже отправилась перестраивать стены замка?
— Я ничего не вижу забавного в твоем… веселье, — рявкнул Эйрик, прикладывая руку к пульсирующей голове. Боже, ему срочно надо похмелиться.
— Голова болит, милорд? — поинтересовался Вилфрид с насмешливым участием. — Может, тебе нужна жена, которая утолила бы боль сладкими речами и нежной ручкой?
Эйрик невнятно ругнулся и направился на кухню. Вилфрид следовал по пятам, несомненно желая стать свидетелем неизбежной сцены.
Они быстро прошли через кухню, и Эйрик отметил чистоту и аппетитные запахи, поднимавшиеся от плиты. Маленький Годрик с важным видом поворачивал вертел, на который был насажен огромный кус мяса величиной с поросенка.
— Это госпожа приставила меня сюда, милорд. Ты хочешь, чтобы я ушел? — виновато стал оправдываться мальчуган, заметив грозный вид Эйрика. На его большие глаза навернулись слезы, очевидно, он решил, что хозяин так сильно рассердился из-за него.
— Нет, ты делаешь хорошую работу, Годрик. Продолжай, если хочешь. Где леди Идит?
Годрик показал на открытую дверь, что вела на кухонный двор.
Эйрик не был в этой части замка с тех пор, как его бабка Ауд держала здесь много лет назад превосходный огород с травами и овощами. Каждый раз, когда его отец Торк или дед Дар возвращались из торгового путешествия, они всегда привозили ей в подарок диковинные растения из дальних стран. Воспоминания о бабке, давно умершей от мучительной болезни, и о сладких часах, проведенных в ее обществе, когда они вместе пололи ее любимый тимьян, розмарин и лук-стригун, заставили Эйрика замереть перед дверью и на какое-то время забыться.
Он с содроганием прикрыл глаза, готовясь к безобразию, которое ожидал увидеть на давно заброшенном дворе. Вина запульсировала в нем, словно больной зуб. Как и все остальное в замке, двор тоже нуждается в основательной переделке.