Инопланетяне в Гарволине
— Не совсем, — нерешительно ответил фоторепортёр, смутно соображая, что в рассуждениях секретарши что-то не так. Однако голова молодого человека была целиком занята организацией предстоящего грандиозного мероприятия, и разбираться в хитросплетениях с бабушками ему было решительно не под силу. — Ну, не придирайся, возможно, мои дедушки женились неоднократно и потом разводились, и вообще у меня этих бабушек черт знает сколько! Может, не все родные, некоторые двоюродные, какая тебе разница? Помоги ближнему!
И секретарша решила помочь. Совместная покупка спиц могла её как-то сблизить с предметом мечтаний, хотя и не покидало зародившееся в душе подозрение о том, что спицы предназначаются какой-то несомненно отвратительной бабе, опутавшей своими вязаными сетями неопытного молодого человека. Подозрение продержалось до тех пор, пока в одном из магазинов не были найдены спицы нужного размера.
А посетить пришлось несколько магазинов. Фоторепортёр, выбирая нужные спицы, капризничал, как довоенная примадонна. Эти не хороши, те не подходят. Наконец выбор его пал на спицы номер три с половиной. Долго вертел их в руках и заявил — это то, что надо.
— А сколько надо? — спросила секретарша. — Для четырех бабушек хватит четыре пары…
— Нет, мне надо сто штук! — был ответ.
— Сколько? — воскликнула девушка, думая, что ослышалась.
— Сто штук. Их по парам считают? Значит, пятьдесят пар.
Вот именно в этот момент и развеялись подозрения секретарши относительно несомненно антипатичной бабы— соперницы. Даже самой вредной и противной не понадобится столько спиц!
Вглядевшись в ошеломлённое лицо секретарши, фоторепортёр счёл нужным срочно придумать ещё какое-то оправдание для закупки такого количества спиц. Секретарша слушала вполуха его неуклюжие выдумки относительно множества родных и двоюродных тёток, тоже поручивших ему закупку спиц, поскольку им вдруг всем прислали из Австралии какое-то грандиозное количество отличной шерсти, вот и надо купить бедным женщинам спицы, и желательно одинаковые, а то ещё перессорятся…
Тут фоторепортёр замолчал. До него дошло, что несёт он невообразимую чушь, неудивительно, что Марыся слушает его с таким недоумением. Эх, надо было с самого начала сказать, что спицы покупаются на профсоюзные деньги в качестве подарка для одного из подваршавских домов престарелых, остались неиспользованные деньги, вот главбух, подбивая баланс за прошлый год, и решил остатки денег израсходовать на благотворительную деятельность. А он… Бабки и тётки заполонили весь свет!
Но секретарша уже пришла в себя, и недоумение на её лице сменилось ставшей привычной для фоторепортёра лучезарной улыбкой. Девушка поняла: спицы номер три с половиной как-то связаны с тщательно скрываемой от неё редакционной тайной. Ах так, очень хорошо! Не станет она задавать лишние вопросы, ведь все равно ей не ответят. Обойдётся собственными силами. Только надо поумнее взяться за дело.
И девушка мужественно отказалась от надежды провести остаток вечера с любимым — а такую надежду лелеяла в глубине души, — великодушно бросив ему:
— Да ладно уж, вижу, земля горит у тебя под ногами. Бери свои спицы и беги, в ресторан пригласишь меня в другой раз. И учти, если тебе ещё что понадобится, всегда можешь рассчитывать на меня. Хоть вагон дуршлагов…
Освобождённый фоторепортёр уже и в самом деле кинулся было бежать обратно к ждавшим его сообщникам, но, услышав слово «дуршлаг», остановился как вкопанный, затормозив на всем скаку.
— Ты сказала «дуршлаг»? — переспросил он. — Это такое кухонное приспособление из белого металла с дырками?
— Да, оно. Молодец, как ты быстро схватываешь!
— Дуршлаг, говоришь? — с нарастающим восторгом в голосе повторил фоторепортёр. — Дуршлаги… Знаешь, а ведь это неплохая мысль…
Одолженный у военных вертолёт поместили в ангар, предварительно убрав из него маленький редакционный вертолетик. И стали ломать головы. Редактору с его всепобеждающим энтузиазмом удалось преодолеть все трудности: административные, бюрократические, кадровые и финансовые. Для преобразования военного вертолёта в космический корабль наняли целую бригаду механиков, с которых взяли подписку о неразглашении военной тайны. Механики так и не поняли, в чем состоит тайна, но вертолёт был военным, значит, и тайна военная, дело обычное, отсюда и такие строгости. Поэтому механики на всякий случай никому из посторонних не рассказывали о характере своей работы, хотя у них самих она вызывала больше чем недоумение. Редактор кратко ознакомил бригаду механиков с их задачей, напустив столько туману, что механики поняли только одно: вертолёт должен стать совсем непохожим на вертолёт!
Естественно, между собой механики делились мнениями и сомнениями. Глядя на сваленные в углу ангара листы алюминия, механик Юзик высказал такое мнение:
— Сдаётся мне, они с воздуха собираются что-то подглядеть. А алюминий для того, чтобы, как экраном, защитить вертолёт от… от чего-то.
У электрика такое предположение вызвало лишь презрительную улыбку.
— Соображай, что говоришь, пан Юзеф. Ведь это же пресса! Я бы уж скорее предположил, что они собираются что-то поджечь, потому как мне велели приспособить такую штуковину, которая станет крутиться, а на ней закрепить… Ни в жизнь не догадаешься! А на ней, чтоб мне лопнуть, если вру, так вот, на ней равномерно распределить бенгальские огни. Штуковина начнёт крутиться, и бенгальские огни…
— Какие ещё огни? — не поняли коллеги.
— Ну такие, что на Новый год пускают.
— И они могут что-то поджечь?
— Вот те раз! Не слышал, что ли, сколько новогодних ёлок каждый год сгорает?
— Нечего нам голову морочить, — проворчал пожилой помощник механика. — Ясно, вертолёт нужен для телевидения, иначе зачем им понадобился глушитель? Сказали, это самое важное. Кумекаете? Вертолёт летит и не трещит! А вспомните, как с вертолёта нам показывают по телевизору репортаж о велогонке Мира, слышен только вертолёт, редко какое слово прорвётся сквозь его рёв.
— А на кой черт тогда велели по бокам присобачить алюминиевые листы? Боками же вертолёт не ревёт. Нет уж, они собираются незаметно куда-то подкрасться. Это я вам говорю!
Когда же в ангар доставили целую машину листов плексигласа разной величины и неимоверное количество банок с серебряной краской, механики совсем растерялись. Данные материалы не укладывались ни в одну из их концепций, и механики стали с нетерпением ждать команды приступить к монтажу необычных приспособлений, рассчитывая на то, что в ходе их работы удастся приподнять завесу над тайной.
Однако с монтажом не торопили, наоборот, велели подождать. Редактор решил сначала дождаться возвращения из— за границы знакомого специалиста в области космических аппаратов. Специалист находился в служебной командировке в Советском Союзе, до его возвращения оставалось не больше недели, вот и решили подождать, ибо очень нуждались в советах специалиста.
В Центре по изучению общественного мнения секретарша отдела срочных и нетипичных исследований была очень обеспокоена душевным состоянием социолога. И каждый день наблюдались все новые тревожные симптомы. Ничего удивительного, пана Здислава предстоящий эксперимент настолько увлёк, что он позабыл обо всем остальном и размышлял о нем день и ночь. Его, как социолога, интересовала реакция общественности на приземление пришельцев из космоса и возможные последствия этой реакции. Им были рассмотрены различные варианты, начиная с разрушения Гарволина охваченной паникой толпой и кончая раздиранием на куски как космических пришельцев, так и их корабля. А симптомы, так тревожившие секретаршу отдела срочных и нетипичных исследований, проявлялись тогда, когда социолог, как и всякий уважающий себя учёный, пытался на опыте проверить кое-какие из своих теоретических прогнозов. С этой целью он отлавливал сотрудников и, загнав в угол, задавал им вопросы, изучая реакцию одной отдельно взятой человеческой особи на какое— либо нетипичное явление, причём старался придумать такое, от которого волосы вставали дыбом и кровь леденела в жилах. Правда, выдуманные социологом истории были не только страшными, но и чрезвычайно запутанными, к тому же рассказчик, стараясь не прозевать момент реакции собеседника, не отрывал испытующего взгляда от его лица, что ещё более пугало испытуемого и совершенно сбивало его с толку.