Поступь бога

Они были обмануты.
Джейм вдруг осознала, что мощь, разлившаяся вокруг храма, отличается от силы, бурлившей на безумных улицах Тай-Тестигона, среди так называемых мертвых богов, лишь масштабами своего проявления, но не свойствами. Так сколько же в мире богов – один, в которого верил Кенцират, или много? Если много, то ее народ был жестоко обманут и вряд ли сможет с этим примириться. Кто использовал кенциров и зачем? Ладно, они переживут то, что их использовали, но не потерпят лжи. Их честь не вынесет этого, и честь Джейм тут не исключение. Одно лишь подозрение в предательстве – сейчас, когда ей так нужны все силы, весь резерв наследия Кенцирата, – нанесло ей сокрушительный удар. Сжав кулаки, грозила она храму, бросая безмолвный вызов: пусть разразится война, она будет сражаться до тех пор, пока не узнает правду. Безумный вызов, но не безумнее, чем превращенный в жилище призраков город, где она так надеялась найти помощь. Ей не требовалось сейчас никаких причин и оправданий. Хотелось только быть подальше от этого места, пропитанного ядом гнойного божества. Когда Джейм повернула назад, на землю упала тьма и больше не поднималась. Шторм, так долго собиравшийся, наконец разразился.
После люди говорили, что никогда еще ночь в Тай-Тестигоне не была чернее. Ветер, рыдая и хохоча, мчался по городу, сметая все на своем пути, ломясь и царапаясь в дома так, что сидящим внутри казалось, что к утру в городе не останется ни одной целой стены. Они слушали завывания высоко над землей, а решившиеся выглянуть наружу клялись потом, что видели ужасные вещи. Северный ветер, ветер демонов, нес на юг кошмары из мертвых земель.
Джейм шла спотыкаясь, дрожа в лихорадке, не обращая внимания на хаос, клубящийся вокруг нее. Ей казалось, что она вновь в замке, ребенком бредет по спящим коридорам, ища чего-то. Уже очень поздно. Если кто-нибудь заметит ее, утром последуют суровые внушения, особенно если он узнает об этом… Но она же так осторожна. Ей так нужно отыскать… Что? Ноги замерзли, а ночь так темна. Все кругом, должно быть, спят. Джейм заторопилась, удивляясь, почему ей так тревожно, стараясь лишь вспомнить, что же она ищет. И внезапно ей стало ясно. Есть такое место под одной из лестниц, место, где так хорошо можно спрятаться, и она ищет не что-то, а кого-то. Тори. Вот и лестница. Почему она боится заглянуть под нее? Здесь ведь то, за чем она пришла сюда. Вот и темный уголок, а там, ну да – неясная фигура.
– Тори?
Нет ответа. Джейм наклонилась, вглядываясь в тень, и отшатнулась, подавив крик. О мой бог, это Анар. Прижавшись к стене, она боролась с тошнотой. На это у нее нет времени. Она должна обыскать все места, где может быть Тори, отчаянно надеясь, что его не будет ни в одном из них.
Смерть была всюду – стояла в дверях, забивалась в углы, заползала под пол, будто сама искала спасения от самой себя; качалась на натянутых нервах, пряталась в костях, облепленных кое-где кусочками кожи и высохшей плоти. Джейм заставляла себя вглядываться в лица, которые смерть сделала неотличимыми друг от друга. Но она знала их всех и не находила того, кого больше всего страшилась увидеть. Но если Тори здесь нет, то где же он? Однажды Анар рассказал ей, что если идти долго-долго на юг, то можно прийти в страну, где ветер сладок, а земля чиста. Тори тоже слышал эту историю. Может быть, там она и найдет его?
Она все еще искала брата. Но теперь на спине был тяжелый мешок, и она пыталась выбраться из замка. Что-то напугало ее… Нет, это она сделала нечто ужасное и должна бежать. Но где же она? Проходы открывались, как раны, один за другим, раздваивались, петляли, уводили неизвестно куда. Неужели она заблудилась? Нет, нельзя даже думать об этом. Спастись, спасти, спастись, спасти…
Кто-то шел за ней.
«Дитя, куда ты убегаешь, зачем покидаешь нас так скоро?»
Это был голос Анара… Нет, голос только похож на его. Шепот проникал в уши.
«Что? Ты ничего не скажешь своему старому учителю? Посмотри на меня, дитя.»
Она не сделает этого. Никто в замке не был к ней добрее, но она никогда больше не хочет видеть то лицо из темного угла под лестницей.
Тогда она услышала другой голос, раздавшийся в коридоре за спиной. Вначале это было всего лишь невнятное бормотание, звуки перетекали друг в друга, но потом их поток стал расплетаться, становясь яснее. Выражение, интонации… Сердце Джейм ударилось о ребра. Они все пришли сюда. Шаги шаркали по полу, полусгнившие одежды шуршали, тела натыкались на стены, но голоса по-прежнему звучали мягко, вкрадчиво…
«Куда же ты, дитя? Вернись к нам. Мы любим тебя.»
«А ведь однажды они изгнали меня, – горько подумала Джейм. – ОН сказал, что она испорченное существо без чести и совести, и они все позволили ему изгнать меня в пустынные земли. А теперь просят вернуться. Конечно, это ложь, но зачем?» Она знала. Они хотят, чтобы она засомневалась, замешкалась. Им нужно задержать ее до ЕГО прихода… Он придет, чтобы забрать то, что она забрала у него.
Джейм уже различала его шаги.
«Я должна бежать», – думала Джейм в смятении, но не могла пошевелиться. Лязг подкованных сапог становился все громче. Он спускался по лестнице с зубчатой стены замка.
– Это сон, всего лишь сон! – выкрикнула она, осознавая бесполезность этих слов и свою беспомощность.
На мгновение перед ней вновь открылась улица города. Жестяная вывеска высоко над головой билась о каменную стену дома. Улица тут же исчезла, превратившись во внешнюю галерею замка. Черная фигура шла через холл, разметая собравшихся там мертвецов, и плоть их слетала с костей от его прикосновений. Три сломанных стрелы крепко прибили серый плащ к его груди. Он протянул к Джейм искалеченные руки:
– Дитя Тьмы! – Голос – как треск ломающихся костей. – Где МОЙ МЕЧ? Где мое…
– ОТЕЦ!
Ненавистное слово остановило его.
Ничто не остается мертвым навсегда, но…
– Да пройдите же вы сквозь священный огонь! – крикнула она ему, им всем. – Последний обряд, который я еще могу свершить для вас, даже если вы схватите меня. Даже если я увижу, что ваши мертвые глаза открыты. Неужели вы хотели стать мерлогами?!
Они смотрели на нее, но ничего нельзя было прочесть на их лицах. Потом они покрылись пеплом и стали распадаться на части.
– Не-е-ет! – взвыла она, не в силах видеть, как в пламени сгорает все ее детство.
Ветер закружил и унес золу.
Ноги отказали, и Джейм сползла на пол, слишком изнуренная, чтобы помнить о своих истерзанных руках, пока не попыталась опереться на них. Боль пронзила ее, закружила и увлекла в темноту. «Не уходи! – услышала она чей-то крик. – Не оставляй меня снова одну!» Это был ее собственный голос, и не было ему ответа. Еще секунду маячил перед Джейм пустой коридор ее старого дома – такой, каким она видела его в последний раз, – и образ ускользнул.
Камни под рукой были холодны. Капли начинавшегося дождя застывали, покрывая ледяной коркой мостовую. Джейм подставила дождю лицо. Казалось, он сможет смыть все – равнодушную улицу, забитые окна, ее саму. И пусть. Окоченевшая, поднялась она и, оступаясь, побрела как лунатик, ничего не видя вокруг, не чувствуя наконец ни вины, ни горя, и ночь поглотила ее.
 
Глава 2. ДОМ ПРИНОСЯЩИХ УДАЧУ
Первым, кого увидела Джейм, открыв глаза, был кот. Собственно, увидеть что-либо кроме него было трудновато – большой, толстый, он сидел с весьма солидным видом прямо у нее на груди. Какое-то время они пялились друг на друга, затем кот зевнул, показав белые зубы и широкую розовую пасть, потом потянулся и ткнулся носом в подбородок Джейм, решив устроиться поудобнее в уютной ложбинке у самого горла. Дышать стало тяжело. Джейм подняла руку, собираясь сдвинуть кота, и замерла. Рука была не только все еще при ней, но и совершенно здорова – только тонкие белые шрамы говорили о том, что недавно она была поражена смертельно опасной заразой. Двар, целительный сон, все-таки пришел – и вовремя.