Кровь тамплиеров

– Этот больной еще здесь? – спросил он.
– Лежит в соседнем кабинете. Накачан болеутоляющими.
Хотя это и уменьшило страх Давида, так как возможность в ближайшее время встретиться лицом к лицу с жаждущим мести Франком явно отпадала, однако это не успокоило его совесть.
– По крайней мере, не будет некоторое время нести всякий бред, – вздохнув, отмахнулась Стелла.
Доктор бросил на нее вопросительный взгляд:
– В чем, собственно, дело?
– Да ни в чем. – Стелла покачала головой.
Длинноволосый врач недоуменно пожал плечами и принялся осматривать Давида. Некоторое время он казался сбитым с толку, затем в его лице появилось нечто, что Давид счел смесью раздражения и разочарования.
– Рана почти зажила, – вынес вердикт врач, проводя по рубцу ватным тампоном. – Почему вы обращаетесь ко мне с этим только теперь?
– Быстрее было просто невозможно, – сказала Стелла извиняющимся тоном, и это была чистая правда.
Тот, кто утверждает, что женщины не способны водить машину, как видно, никогда не сидел с хорошенькой одноклассницей Давида в ее ярко-желтой малолитражке. Стелла ездила так, словно ее погонял сам дьявол.
Доктор ухмыльнулся, как будто юная посетительница отпустила хорошую шутку, затем снова стал серьезным.
– Скажи честно, – он по-приятельски хлопнул Давида по плечу. Его бы не удивило, если бы тот в ответ шутки ради ущипнул его за бок, как будто они дружили уже много лет. – Это, должно быть, случилось вчера? Или еще раньше?
– Рану мне нанесли совсем недавно.
«За кого этот парень меня принимает? За лжеца? – подумал Давид. – Он что, полагает, что я готов целыми днями демонстрировать кровавую корку на лице, чтобы всем показать, какой я крутой?»
– Это произошло около часа назад на вечеринке, – подтвердила Стелла. – Один человек разбил бутылку о его голову.
– Но это не могло случиться час назад, – возразил врач, покачивая головой и снова осматривая рубец.
Давид беспокойно завертелся на кушетке.
– Это ненормально? – прямо спросил он у врача.
Доктор не ответил, взглянул на промытую рану и, улыбнувшись, заклеил ее пластырем. Затем ободряюще похлопал юношу по плечу. Иногда отсутствие ответа – тоже ответ.
– Можешь быть свободен, – объявил он под конец.
– Спасибо, господин доктор. – Давид слез с лежанки и пошел мимо Стеллы к двери.
Еще вчера он был заурядным занудой, вел обычную жизнь, лишенную невероятных событий; возможно, его жизнь была несколько иной, чем у других, но в ней не было ничего ненормального. Сегодня он вдруг превратился в одержимого демонами монстра, который легко сломал челюсть силачу ростом метр девяносто, яростному берсеркеру, внушающему страх всему интернату.
– Окажи любезность, зайди завтра утром! – крикнул ему вслед врач. – Я охотно осмотрел бы тебя еще раз.
– Гм-м… – пробормотал Давид без всякого выражения и поспешил поскорее покинуть больницу.
– Доктор не проявил к нам особой теплоты, – констатировала Стелла, после того как ее машина, взвизгнув тормозами, лихо влетела на площадку перед интернатом и девушка скорее придушила, чем выключила мотор.
Давид начал сомневаться, что по дороге в больницу она развила сумасшедшую скорость исключительно из-за заботы о нем. Впрочем, Стелла, кажется, всегда ездила словно одержимая дьяволом.
– Думаю, он убежден, что мы его дурачим, – продолжила Стелла слегка подавленно, когда они вылезли из машины. – Я имею в виду срок появления твоей раны.
Давид невольно прикоснулся к тому месту, где тяжелая бутылка не так давно разбила ему лоб, но, кроме узкого пластыря, ничего не нащупал.
– Кажется, у меня будут неприятности из-за Франка, – перевел он разговор на другую тему и глубоко засунул руки в карманы, чтобы отделаться от искушения снова и снова ощупывать рану. Он не понимал, как все это получилось, но чувствовал, что если будет и дальше непрерывно об этом думать, то окажется на грани безумия.
– Я знаю Франка, – заверила его Стелла, пока они брели к жилому комплексу. – Он слишком горд, чтобы заявить о происшедшем. Скверно, что все на вечеринке видели, как ты его сделал.
Они дошли до интернатских корпусов. Здесь их пути расходились, так как юноши и девушки жили в разных корпусах.
В течение нескольких вздохов, когда ни один из них не знал, что сказать, они молча стояли друг против друга и смущенно отводили взгляды в сторону или опускали их вниз, на носки своих туфель. Первой, как обычно, заговорила Стелла.
– Я правда очень сожалею, – повторила она уже сказанное раньше. Давид знал, что она говорит искренне. – Я не хотела…
Давид улыбнулся и распрямил плечи:
– Это не твоя вина, что у Франка в башке винтиков не хватает.
Они снова замолчали. В конце концов он собрал все свое мужество и сделал шаг вперед по направлению к девушке.
– Спасибо за прекрасный вечер, Стелла, – прошептал он.
– Прекрасный вечер? – засмеялась Стелла.
– Да, – подтвердил Давид.
В некотором отношении это утверждение не было ложью. Если, конечно, отвлечься от того, что он нечаянно ударил одноклассника с такой силой, что тому пришлось лечь в больницу со сломанной челюстью, и что его самого ударили и нанесли отвратительную рану над левым глазом, которая непонятным, сверхъестественным образом зарубцевалась, и что в ближайшие месяцы ему, вероятно, лучше нигде не появляться, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы и избегать косых взглядов – естественно, при условии, что Франк оставит его в живых. Но когда он взглянул на Стеллу, когда вспомнил, как засияли ее прекрасные глаза, как только он появился на поляне, как она заботилась и пеклась о нем после того, как его ранили, – все остальное показалось ему неважным.
– Прекрасный, потому что я провел его с тобой, – прошептал он.
Стелла улыбнулась. Давид не мог точно сказать, он ли к ней приблизился или она к нему. Но их лица вдруг оказались совсем рядом. Он почувствовал, что тонет в бесконечной глубине ее глаз. Ее губы приоткрылись, образовав узкую щелочку. Он ощущал ее; горячее дыхание на своей коже и в радостном ожидании закрыл глаза, рассчитывая, что один из них так же незаметно пройдет последнюю дистанцию, как незаметно они приблизились друг к другу.
– Ну, тогда пока… – Стелла смущенно откашлялась и отвернулась от него, затем снова повернулась, когда они дошли до ступенек. – Спокойной ночи, Давид!
– Спокойной ночи! – выдохнул Давид, в то время как она кивнула ему в последний раз и исчезла в корпусе для девочек:
Одержимый демонами или нет, во всяком случае он был и остался проклятым маленьким трусишкой. Подумав об этом, Давид вздохнул и поспешил в общежитие для мальчиков.
Лукреция оказалась права: Давид был жив. Вновь и вновь глядел Арес на странный генетический код, который вспыхивал на экране прямо перед ним. Он обменялся красноречивым взглядом с Шарифом, молча стоявшим рядом и без всякого выражения смотревшим на монитор. Арес поджал губы. Он недооценил сестру. Она всегда знала, что ее сын жив. Данные, которые дошли до него из университетской клиники, говорили своим, точным языком. Они превращали иррациональную веру Лукреции в научно доказуемый факт. Обширные связи Шарифа полностью себя оправдали.
Арес немедленно приказал послать за сестрой, которая была неподалеку, хотя и за пределами их старинной резиденции с загадочным именем «Девина» [6], занимаясь делегацией черных африканцев, которые прибыли, чтобы в присутствии прессы торжественно принять от нее чек на благотворительные нужды.
«Иногда, – думал Арес, – она слишком хороша для этого мира».
Однако, получив известие от брата, Лукреция не стала медлить ни секунды; она бросила гостей вместе с фотографами и поспешила в кабинет, оснащенный факсами, вычислительными машинами и прочей техникой. Не прошло и пяти минут, как она вихрем ворвалась в комнату, чтобы прижаться своим раскрасневшимся от волнения лицом к его плечу и сияющими глазами посмотреть на дисплей монитора. Такое поведение было для нее совершенно нетипично. Человек строгих правил, Лукреция привыкла всегда и все держать под контролем, не проявлять своих чувств на людях. Она была воплощенным самообладанием. Всего лишь раз брату довелось стать свидетелем сцены, когда она не смогла сдержаться. Это было в тот страшный день, когда ее настиг беспощадный рок, и тогда она безудержно рыдала и кричала, давая выход непереносимой боли от потери сына.