Зима королей

— Что он сказал?
— Он сказал, что ничего не может поделать. Сирбхолл взглянул на Эгона.
— Мелмордха и я, мы оба предупреждали тебя.
— Да, ты это сделал. Ты хочешь теперь получить за это маленький подарок или просто улыбку с моей теплой благодарностью?
Прибыли их лошади, и Мюртах взобрался на спину кобылы. Сирбхолл сказал:
— Нам бы следовало напасть на них — они никакого другого способа, как мечом, не понимают.
— Выходит, следовало.
Где-то распахнулась дверь и хлопнула на ветру и снова распахнулась. Кто-то выкрикнул какой-то вопрос. Ворота были раскрыты, и Мюртах выехал трусцой. Они проехали мимо земляных укреплений, пересекли деревянный мост и двинулись к броду через реку.
Дождь ушел в сторону, и ветер стих. К закату они достаточно удалились от Кинкоры, так что Мюртах почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы устроить привал. Становилось холоднее. Сидя возле разложенного ими костра, они ели свой последний сыр с хлебом и едва переговаривались. Мюртах немного задумался, но только беспорядочные воспоминания приходили ему в голову.
— Очнись, — тихо сказал Сирбхолл.
— А, я очнулся. Чего ты хочешь?
Эгон посмотрел на него и улыбнулся, но взгляд был твердым. Это была улыбка Од.
— У меня есть несколько друзей вблизи Дандэлка, — сказал Сирбхолл, — Фенни.
— Приятно знать человека, у которого есть друзья.
— Как ты думаешь, что произойдет?
— Некоторые из них захотят истреблять нас мало-помалу, убивать только тех мужчин, которые, как они думают, представляют опасность. Тебя и меня в первую очередь. Но рано или поздно они сочтут всех нас опасными. Некоторые другие скажут, что мы все должны быть стерты с лица земли.
Король был прав: у него так часто менялись мысли, что он не мог в них разобраться. И так с ним было всегда. Он обхватил руками колени.
— Фенни, которых я знаю, будут сражаться из любви ко мне, — сказал Сирбхолл. — Их не так много, но все прекрасные бойцы, и большинство из них устало от бродяжнической жизни.
Мюртах ничего не ответил. Он склонил щеку к поджатому колену и рассеянно смотрел перед собой.
— Мюртах, что мы будем делать?
— Мне все равно. Все, что тебе захочется. Эгон сказал тихо:
— Оставим его в покое, дядя. Он устал.
— Не…
— Я понимаю.
— Мы не можем добыть для него время из-за усталости.
— Но мы ничего не можем делать без него, — сказал Эгон. — Пусть он отдохнет.
Эгон встал и медленно склонился над огнем. Он и Сирбхолл завернулись в одеяла; Сирбхолл лег спать, а Эгон вышел из света костра, чтобы стать на вахту часового. Мюртах вздохнул.
Один раз за ночь он пошевелился, когда Эгон разбудил Сирбхолла и тот заступил на вахту. Они накрыли его одеялом. Его спина болела от того, что он спал сидя, и он со стоном опустился на землю. Когда он открыл глаза в следующий раз, под облаками занимался серый рассвет, а Сирбхолл куда-то исчез.
Он разбудил Эгона.
— Я думаю, он отправился за своими друзьями, — сказал он. — Мы можем ехать за ним примерно до тех далеких холмов.
Эгон зевнул.
— Он не должен был оставлять нас без охраны, разве не так?
— Нет. Должно быть, он уехал только что. Он понимал, что мы проснемся сразу, как только начнет светать.
Мюртах раскидал костер и развернул на спине гнедой кобылы овечью шкуру. Эгон взнуздывал своего пони.
— Мы не видели мак Махона, — сказал Эгон.
— Я бы предпочел, чтобы мы видели, тогда бы мы знали, где он.
Эгон стал залезать на пони. Мюртах сказал:
— Проведи его немного шагом; он бывает раздражительным по утрам, и нет лучшего способа проверить, не намерен ли он сбросить тебя в ближайший колючий кустарник.
Черный пони заупрямился, а когда Эгон забрался на него, встал на дыбы. Эгон уже был предупрежден, и потому сумел удержаться на его спине.
Мюртах ухмыльнулся:
— Вот видишь?
Эгон кивнул и выпрямился.
— О, да. Мне следовало бы думать об этом.
Так весело. Было трудно держать в мыслях, что все они приговорены. Мюртах тронулся с места, двигаясь по следам Сирбхолла.
— Я голоден, — сказал Эгон.
— Мы подстрелим кого-нибудь по пути.
Он подтолкнул кобылу в галоп. Следы Сирбхолла вели вверх к склону следующего холма и вниз по его другой стороне — судя по длине конских шагов, он ехал быстро. Сквозь облака пробилось солнце, появился слабый, холодный свет, а воздух был жесткий.
— Папа, я не могу так быстро.
— Сожалею.
— Ты едешь слишком быстро.
— Сожалею. Я…
Он взглянул вниз, на следы Сирбхолла, потом взглянул вперед и нахмурился. Он проскакал немного вперед и спешился.
— Что это?
— Две незнакомые лошади.
Мюртах ковырнул край одного незнакомого следа — он был очень свежим.
— Он встретил кого-то?
— Они ехали за ним.
Мюртах вскочил на кобылу и вздернул ее голову так сильно, что она вздыбилась. Когда ее передние копыта коснулись земли, она понесла. Эгон крикнул ему вслед. Что-то забарабанило в его ушах, замелькало в глазах, и на скаку он бросил поводья и натянул лук.
След впереди вел вокруг группы буковых деревьев, но он послал кобылу прямо через них, отбрасывая ветви, вонзив каблуки в ее ребра и прижав лук к ее боку так, чтобы он не мог ни за что зацепиться. Кобыла запнулась, и он жестко подтолкнул ее так, что она снова устремилась вперед. Они вырвались из деревьев, и она испугалась. Он отпустил поводья.
Они стояли на некотором расстоянии от своих лошадей, Мак Махон и его друзья, они стояли кучей, глядя на что-то на земле. Их было девять. Когда они завидели его, они разделились, они выглядели настороженно, некоторые направились к своим лошадям. Когда он подтрусил вперед, они все стояли тихо. Мюртах подъехал достаточно близко, чтобы увидеть лежащего на земле человека. Это был Сирбхолл, и он был мертв.
Он оставил поводья. Сзади него кричал Эгон, и Мюртах выставил назад одну руку, чтобы остановить его позади. Он переводил взгляд с лица Дермота на Кормака и Кира мак Эоду. Теперь он мог видеть двух других людей, лежащих мертвыми на траве, и что двое живых туго зажимали свои раны, чтобы остановить кровь.
— Двенадцать на одного? — сказал Мюртах. — Ты не думаешь, что это уж очень большое численное превосходство?
Он вынул стрелу и медленно натянул тетиву. Мак Махон двинулся вперед, и Мюртах поднял лук. Мак Махон остановился.
— О, — сказал Мюртах, — нас тут двое, но у мальчика нет оружия, или ты находишь, что нас слишком много? Атакуй меня, что же ты?
— Тут есть закон, — сказал мак Махон, — Энгус нам говорил только о Сирбхолле, мы гнались только за ним.
— Какой закон?
— Закон запрещает убивать арфистов. Мюртах пристально посмотрел на него.
— А закон запрещает — есть такой закон, чтобы запрещал убивать арфистам?
Он выстрелил. Стрела, выпущенная с такого близкого расстояния, ударила в грудь мак Махона и почти зримо пронзила его. Остальные кинулись к нему, и Мюртах направил кобылу назад, пустил ее вскачь, потом развернул, достал еще стрелы и убил еще двоих. Он послал кобылу вбок, когда они подошли ближе, и убил еще троих, когда те побежали к своим лошадям. Он помчался к Эгону, схватил его поводья и поскакал, перегнувшись так, чтобы видеть черного пони. Он прискакал на чистое место, где не было деревьев, и остановил кобылу.
Они не преследовали его. Сев на своих лошадей, они повернули на юг и ускакали.
— Отец, — сказал Эгон, — отец.
Мюртах повернул кобылу назад, к телу Сирбхолла. Он спрыгнул на землю и так стоял, глядя.
— Закон против убийства арфистов, — сказал он, — о, Господи!
— Отец, мы должны ехать домой. Теперь они направятся туда.
— Нет.
У него обмякли колени, и он должен был уцепиться за гриву лошади, чтобы устоять на ногах. Они изрубили Сирбхолла до смерти. Перебивали конечность за конечностью, пока он не умер, и он так и не позвал на помощь, иначе бы они услышали. Конечно, они должны были бы услышать.