Странствия по мирам
Информация была передана в манере, не характерной для Арконы, но ее прекрасно поняли: заклятие взаимопонимания продолжало действовать безотказно.
Воевода требовательно огляделся и, поскольку начальника городской стражи под рукой уже не было, послал одного из собственных охранников в качестве гонца к отбывшему начальнику, чтобы тот в свою очередь разослал каких-нибудь гонцов ко всем патрулям, прочесывающим город, с сообщением, что Царевну Лебедь следует искать под большим деревом и в обществе кота. Крут даже догадывался, где именно это дерево расположено, но не отменять же начатую операцию по перехвату госпожи Лебедь! Пусть уж ищут ведьму специальные люди, а дело начальника стражи – локализовать область поиска. Где изыскать столько курьеров, чтобы известить всех патрульных о предполагаемом месте нахождения ведьмы, так это пусть у начальника стражи голова и болит…
Ему же, главному воеводе Круту, оставалось только утереть пот с чела. У него было ощущение, как будто он только что чего-то избежал, но вот до конца понять, чего именно, было трудно.
Кот оказался необыкновенно интересным собеседником – во всяком случае, с тех пор как Маргарита покинула библиотеку замка в Камелоте, где могла проводить время в долгих беседах с лордом Венделлом, ей еще ни с кем не удавалось так задушевно поговорить.
Владение современным русским, которое отличало ар-конского кота, объяснялось довольно просто: кот представлял из себя некий биологический локатор, улавливающий информационные волны, поступавшие из иных пространств. Посему кот не только владел множеством иностранных языков (причем владел без всяких заклятий, по-настоящему), но и был в курсе разнообразных событий, происходивших в мире, а вернее в мирах…
Так что необыкновенная образованность и эрудиция говорящего кота была легко объяснима. Сложнее было объяснить, каким образом кот вообще говорил и как именно он улавливал далекие культурные сигналы иных цивилизаций, но и тут можно было бы выдвинуть множество гипотез – от случайного сбоя в эволюционном развитии, давшего столь поразительный результат, до микроклимата Арконы, на почве которой легко произрастали не только растения, но и чудеса.
Однако в Арконе, с присущим этому месту парадоксальным отношением к чудесам, именно уникальные способности кота сыграли с ним злую шутку.
Поначалу он пытался рассказывать людям о других мирах и о том, что там происходит. Этим мало кто интересовался. «Вот же брешет, чертова скотина», – говорили арконцы и уходили прочь, недослушав то, что с таким трудом коту удавалось уловить.
Тогда кот решил, что в его рассказах не хватает аналитического компонента. Он стал сравнивать жизнь в Арконе с жизнью в иных мирах и выдавать рекомендации, как на основе чужого опыта улучшить государственное устройство княжества и реформировать органы власти.
Тут уж озверели буквально все вокруг.
Кота обвиняли в отсутствии патриотизма и желании обхаивать арконскую действительность, в нагнетании истерии, в самодовольном стремлении казаться лучше всех, Даже в продажности, выдвигая версию, что это противники нового князя платят подлому зверю за распространение безумных и клеветнических идей с целью поколебать основы княжеской власти…
В качестве радикальной меры борьбы с вредоносным котом предлагалось отсечь ему голову, но князь, желавший выглядеть в глазах подданных мудрым и справедливым правителем, на это не пошел. Он сам, когда рвался к власти, утверждал, что в Арконе будет процветать гласность и каждый сможет смело говорить обо всем, о чем вздумается. Отсечение головы не в меру болтливому коту могло бы поколебать уверенность народа в твердости слова властителя.
Коту просто запретили вести беседы на городских площадях, улицах, торжищах, в порту и прочих людных местах, а также собирать одновременно более трех слушателей. Этим уже достигался хороший контрпропагандистский эффект, но для довершения дела кота отселили на безлюдный мыс, выступающий далеко в море, где не было ничего, кроме старого дуба, и посадили там на цепь. Цепь, кстати, была отлита из чистого золота, что дало князю основание говорить:
– Вот, кошак поганый власть в Арконе с грязью мешает, а мы для него ничего не жалеем, даже казны. Сколько золота на скотину бесчувственную ухлопали – просто не счесть. А он и не ценит!
Между тем дьяки из Тайного приказа бдительно отслеживали, кто именно ходит на мыс к дубу слушать вредную болтовню кота, и заносили их имена в специальный список.
Народ вскорости об этом прознал, и тропа к дубу заросла совершенно. Кота иногда забывали даже покормить, и, чтобы не сдохнуть, он вынужден был ловить птичек, легкомысленно садившихся на ветви дуба. Там же, на ветвях, бедный кот укрывался в непогоду, хотя цепь делала лазание по дереву не таким уж и простым занятием.
Зато никто не мешал ему улавливать исходящие из глубин иных миров информационные потоки и предаваться интеллектуальным наслаждениям…
– У, вражья морда, – говорили про него арконцы. – Одно на уме у этого кота – гадости всякие выдумывать. Идет направо – на князя чего не то сбрешет, налево – на горожан… Уродится же такая скотина!
– Простите, я забыл представиться! – церемонно произнес кот, когда их беседа с Маргаритой приняла уже совершенно дружеский и проникновенный характер. – Мое имя – Кий. В честь князя, основавшего стольный Киев-град. Удивляетесь? Напрасно. Предания о Кие, сестре его Лебеди (приложившей позже руку и к Арконе), новгородском князе варяге Рюрике и преемнике его Олеге, объединившем Киевскую и Новгородскую Русь, здесь, в нашем мире, – основа исторической науки. Древняя история и у вас, и у нас общая. Это потом Аркона исчезла из славянского мира, затерявшись в иных пространствах.
Кот присел к дубу и потрогал лапой ошейник.
– Жмет все время, дурацкое устройство, – пожаловался он. – А посмотрите-ка, госпожа, что за люди там собираются? Не по вашу ли душу? Хотя, может статься, и по мою…
В отдалении собирались стражники, причем к ним подбегали все новые и новые вооруженные группы, и в конце концов у мыса собралась целая толпа. Никаких агрессивных действий они не предпринимали, так и толпились в отдалении, переминаясь с ноги на ногу и что-то тихо обсуждая.
– Что-то случилось! – забеспокоилась Маргарита. – Может быть, война? Но у меня такое чувство, словно они боятся подойти.
– Еще бы не боялись – тут под дубом больше трех собираться не велено, – отозвался кот. – А подойти, однако, придется. Надо думать, по делу они, голубчики, прибыли. Сейчас парламентера подошлют, не иначе.
От толпы и вправду вскоре отделились две крепкие фигуры и, подталкивая друг друга, поплелись к Маргарите и коту.
– Ну, служивые, с чем пожаловали? – выступил вперед кот, гордо подбоченясь и позвякивая цепью.
– Молчи, тварь злоязыкая! – огрызнулись стражники и… пали перед Маргаритой ниц.
– Царевна Лебедь, матушка, не вели казнить, вели слово молвить! Великий князь Путята, бояре, ратники и горожане именитые призывают тебя править! Не откажи, заступница, не погуби! Нам без тебя воротиться не можно! Вишь, сколько нас, посыльных, за тобой направили, цельную рать… Да будет здрав наш князь! И да придет кончина всем нашим врагам!
– Да, конечно, всем-всем врагам… Само собой разумеется, – растерявшись, пробормотала Маргарита.
Похоже, ее всерьез приглашают править… Это был какой-то совершенно неожиданный поворот! Сумасшествие какое-то! Что-то из бредней Хлестакова: курьеры, курьеры, тридцать тысяч одних курьеров… я как-то раз даже государством управлял…
Маргоша вовсе не собиралась тут править, она забралась в этот мир случаем, погостить и посмотреть на братьев по славянской крови. К тому же при взгляде на распростершихся у ее ног стражников ей снова вспомнилась невысказанная просьба «не становиться ни на какие колени»…
От растерянности она молчала, а кот за ее спиной шепотом подсказывал:
– Лучше милостиво согласиться, госпожа, а то хуже не было бы… вы должны излучать уверенность и потребовать, чтобы вас сопроводили в княжеский терем для беседы с правителем и боярской думой. Это проверка. Испытание воли и мудрости…