Сокровище души
О Крег-Дью шла молва, и сельские жители подтягивались сюда в поисках защиты. Они прозвали хозяина замка Черным Ниалом. Обычно шотландцы так называют кого-то по внешним признакам, но в данном случае прозвище больше относилось к характеру Ниала, чем к цвету его волос и глаз.
Роберт, знавший родословную брата, видел явное сходство между ним и своим лучшим другом Джеми, которого из-за дурной репутации тоже прозвали Черным Дугласом. Это обстоятельство очень беспокоило короля. Мать Ниала происходила из рода Дугласов, следовательно, брат и Джеми были кузенами. Джеми тоже широкоплечий, высокий, хотя не так высок и силен, как Ниал. Но разве можно, увидев их вместе, не заметить этого сходства?
Конечно, все заметят, что Ниал обладает физической мощью Брюсов и прославленной красотой Дугласов. Смешанная кровь сделала его тем необычным человеком, какие рождаются на земле раз в столетие. Ради его безопасности, во имя миссии, возложенной на него погибшим Орденом, никто и никогда не должен узнать, что Черный Ниал — любимый брат короля Шотландии и внебрачный сын Катрионы Дуглас. Иначе ее муж ни перед чем не остановится, чтобы уничтожить плод неверности своей жены.
Ниал был тамплиером, отверженным. По распоряжению папы в случае пленения его ждет смертная казнь. Но с другой стороны вряд ли найдется глупец, который отважится штурмовать Крег-Дью. В выборе места Орден не ошибся.
Роберт вздохнул. Он сам ничего не мог сделать для брата, только сохранить его тайну и предложить свое королевство в качестве убежища разрозненным и гонимым рыцарям. Совсем не много, если учесть, что получает взамен Шотландия.
— Мне пора. — Он допил вино и отставил кубок. — Уже поздно, твоя красотка заждалась, наверное, потеряла терпение и отправилась искать себе другую постель.
Брат полностью отрекся от тамплиерских обетов бедности, целомудрия и смирения, особенно от целомудрия. Роберт даже удивлялся, как он мог целых восемь лет обходиться без женщин, несмотря на свою очевидную чувственность. Брат и монашество. Человека, более неподходящего для подобной роли, трудно себе представить.
— Возможно, — спокойно ответил Ниал, не выказывая ни ревности, ни сомнений.
Очаровательную Мег полностью устраивало положение его любовницы, на большее она не претендовала.
Роберт засмеялся и обнял брата за плечи:
— В холодной темноте, в седле своего коня я буду завидовать твоей скачке на теплой красотке. Храни тебя Бог.
Хотя выражение лица у Ниала не изменилось, король инстинктивно почувствовал внезапную холодность и понял, что это реакция на его последние слова. Иногда вера служит людям опорой и защитой, будь то простолюдин или король, но когда церковь отреклась от Ниала, брат отказался от веры.
— Призывай рыцарей сюда, я окажу им радушный прием.
Роберт Брюс, король Шотландии, надавил на камень с левой стороны большого очага, и целая плита ушла внутрь, открывая проход. Взяв факел, он покинул Крег-Дью так же незаметно, как и вошел в замок.
Ниал дождался, пока плита встанет на место, слившись с каменной стеной, потом взял кубок брата, протер его и снова наполнил вином. К своему кубку он во время разговора едва притронулся. Поставив оба у кровати, Ниал отодвинул дверной засов и отправился на поиски Мег.
Его настроение отнюдь не улучшилось, хотя Роберт и предложил убежище гонимым рыцарям. Будь проклят Климент, будь проклят Филипп, будь проклят Бог, которому столь верно служили рыцари и который бросил их на произвол судьбы, когда они больше всего нуждались в Его помощи. Если за подобное богохульство ему уготовано место в преисподней, пусть так и будет, однако Ниал же не верил в ад. Вообще ни во что не верил.
Он избавится от черной тоски, утонув в сочном, податливом теле Мег, в сплетении упругих рук и ног. Чем грубее любовная игра, тем больше она ей нравится.
Найти ее не составило труда. Она притаилась на верхней площадке каменной лестницы, но тут же с улыбкой вышла, едва Ниал поставил ногу на первую ступеньку, и, подобрав юбки, бросилась к нему. Не дожидаясь, пока Мег спустится, он пошел обратно в комнату, слыша за спиной ее торопливые шаги и прерывистое дыхание.
По дороге она успела снять шаль, даже ухитрилась распустить шнурки корсета. Ниал смотрел, как она лихорадочно сбрасывает одежду, высвобождает для него свое розовое тело, и его возбужденная пульсирующая плоть даже приподняла килт.
Заметив наполненные кубки, Мег улыбнулась. Он знал, о чем она подумала, но разубеждать не стал. Пусть лучше считает, что он готовился к встрече с ней, лишь бы не догадалась о ночном госте, а тем более о том, что им был сам король.
Мег взяла кубок, пригубила благородное вино и ощутила удовлетворение, ибо до сих пор всегда пила нечто кислое и водянистое. Отблески пламени играли на ее обнаженной груди, окрашивая соски в цвет того же превосходного вина, углубляя тени на пупке, которые терялись в густых завитках между ног.
Ниал не хотел больше ждать. Он выхватил у нее кубок, облив при этом вином, и Мег сначала взвизгнула от неожиданности, а потом, когда он швырнул ее на кровать и грубо раздвинул коленом ноги, засмеялась.
— Ты не собираешься освободиться хотя бы от башмаков? — хихикнула она, берясь за тесемки его рубашки.
— Зачем? Они же у меня на ногах, а не где-то еще.
Хихиканье мгновенно перешло в восторженный смех, и Ниал, выхватив из-под килта готовое к бою орудие, всадил его во влажную цель.
Мег затихла под обрушившейся на нее тяжестью, смех тут же умер, и она, казалось, умерла вместе с ним, пока ее тело впитывало в себя эту неистовую силу.
Черная тоска отступила перед наслаждением. Пока он держит в объятиях женщину, можно забыть и предательство, и сокрушительное бремя ответственности, давящее ему на плечи.
Глава 1
27 апреля 1996 года
Низкое, чихающее громыхание возвестило соседям, что домой вернулся Кристиан Сибер. Он ездил на восьмицилиндровом «шевелле» 1966 года выпуска, который собственноручно и с великой любовью собрал из частей других машин той же марки, поэтому кузов выглядел как лоскутное одеяло. Если кто-нибудь выступал с комментариями по поводу буйства цветов, Кристиан всегда отвечал, что «работает над этим». Но, честно говоря, его волновало лишь одно: чтобы машина бегала с той же скоростью, как во времена своей молодости, когда сидевший в ней парень мог привести в трепет любую девушку мощью своего железного коня. По какой-то необъяснимой причине Кристиан был уверен, что именно количество лошадиных сил придаст ему неотразимость и все девушки почтут за счастье прокатиться в его суперавтомобиле.
До этого, правда, еще далеко, но он не терял надежды.
Когда машина прогрохотала мимо ее дома и свернула за угол, Грейс Сент-Джон, проглотив остатки жаркого, вскочила из-за стола:
— Кристиан приехал.
— Неужели? — поддразнил жену Форд.
Однако та уже схватила чемодан с компьютером, набитый до такой степени, что его кожаные бока угрожающе округлились, ибо хозяйка умудрилась запихнуть туда еще массу бумаг, которые переводила, рукописи и дискеты. А поскольку модем уже не помещался, она обвязала его каким-то шнурком, водрузила на кейс и, держа все это в объятиях, подставила мужу губы. Поцелуй был легким, но сердечным.
— Возможно, нам потребуется несколько часов, — сказала Грейс. — Он разобрался в сути проблемы и хочет показать мне новую программу.
— Сначала графика, теперь программы, — пробормотал ее брат.
Он, видимо, недоволен, что Грейс покидает дом, не закончив ужина, ведь все вечера они любили проводить вместе. Получив от родителей в наследство дом, брат и сестра разделили его на две части: в одной половине жили Грейс с Фордом, в другой — Брайен. Все трое были археологами, но объединяла их не только работа. Брайен и Форд подружились еще в колледже, к тому же именно Брайен свел друга с сестрой и до сих пор хвалил себя за удачную мысль.
— Ты просто завидуешь, что не сам это придумал, — ответила Грейс.