Любовь и война

– Поспешите добраться до Гранта… доложите… мы узнали… мятежники хотят атаковать как можно быстрее… пока он не получил подкрепления…
Тревис вопросительно глянул на Китти. Та лишь молча покачала головой. Раненый умирал. Все перевернулось у нее в груди, когда он закричал и забился в судорогах от боли. Глазное яблоко упало на землю, и к его влажной поверхности прилипли хвоя и песок. Освещаемая неверными бликами костра, картина эта показалась Китти настоящей фантасмагорией.
– Вы уверены?! – Тревис не замечал, что трясет ее изо всех сил. – Китти, черт бы вас побрал, не смейте мне врать! Скажите, вы можете спасти этого мальчишку?
– Нет! – выкрикнула она в ответ. – Мне очень жаль его, но он умирает от потери крови. Он уже почти мертв…
Новый приступ агонии скорчил тело несчастного, послышались утробные, звериные вопли…
– Мне жаль его… – машинально повторяла Китти, физически страдая от того, что ничем не способна помочь.
– Нам пора двигаться дальше, – с силой произнес один из подчиненных Колтрейна по имени Сэм Бачер, окинув взглядом усеянную трупами поляну. – Этих ребят явно отправили искать помощь. Значит, Гранту приходится туго, и тем более нам надо присоединиться к нему, прежде чем его окружат.
– Но вы не можете бросить его здесь! – воскликнула Китти, видя, что все двинулись обратно к лошадям. – Нельзя оставить его умирать в одиночестве! Ведь в этих горах полно диких зверей! Неужели вы хотите, чтобы волки растерзали его заживо? Ради Бога, будьте же милосердны.
Прогремел выстрел. Мальчик дернулся и затих – мертвый.
Подняв глаза на того, кто сделал роковой выстрел, Китти не очень удивилась, увидев в нескольких футах от себя Тревиса с дымящимся карабином Спенсера в руках.
– Нет, – мрачно промолвил он, – мы не оставим его здесь умирать.
Пока Китти, глотая слезы жалости к несчастному и лютой ненависти к Тревису, поднималась на ноги, на память ей пришли слова отца: «Иногда требуется больше мужества, чтобы жить, а не чтобы умереть».
И мало-помалу до Китти дошло, что у Тревиса не могло быть иного выхода. Где-то их ждет командир, войскам которого грозит смертельная опасность, и их место – рядом с ним, в строю. И они во что бы то ни стало обязаны как можно скорее его занять.
Глядя на то, как Тревис шагает к своему жеребцу, Китти поняла, что он из тех, кто решил остаться жить. И ей оставалось только молиться, чтобы в нужный момент она смогла бы проявить такую же отвагу.
 
Глава 17
Тревис приказал Сэму Бачеру ехать вперед и как можно скорее отыскать генерала Гранта. Правда, в его отряде было нет так уж много солдат, но все они, черт побери, были лихими воинами, располагали отличными лошадьми и оружием. Кроме того, всех их можно было назвать и снайперами, редко допускавшими промахи, тогда как обычные стрелки, манкировавшие упражнениями на мишенях, не могли похвастаться подобной меткостью.
Тревису следовало присоединиться к Гранту, прежде чем генерал Альберт Сидней Джонстон успеет перегруппировать свои силы и бросить их в атаку. Джефферсон Дэвис, президент Конфедерации, отдал в подчинение Джонстону все войска на западе. О Джонстоне отзывались как о самом способном из всех профессиональных военных, примкнувших к южанам. Он окончил в свое время Вест-Пойнт [9] с высшим баллом, и Тревис не сомневался: даже после разгрома, учиненного ему в форте Генри, этот полководец сумеет оправиться чрезвычайно быстро. Про него говорили, что он может отступить, но не сдаться полностью.
Наступил вечер 6 апреля 1862 года. И прежде чем к ним вернулся на взмыленной лошади Бачер с сообщением, что Джонстону удалось-таки набрать достаточно войска, чтобы начать атаку возле города Шайло, земля под их ногами загудела, сотрясаясь от отдаленной канонады.
Китти вздрогнула, что было сил вцепившись в поводья. Где-то на горизонте садилось солнце, знаменуя конец этого дня. Станет ли он также концом ее жизни? До сих пор она знала об ужасах войны лишь понаслышке, и вот теперь с каждым шагом приближалась к этому ужасу наяву. Китти подняла глаза на Колтрейна, ехавшего впереди. Капитан почти не разговаривал с ней после эпизода на поляне, когда он застрелил раненого мальчишку. Означало ли это, что Колтрейн страдает оттого, что оборвал чью-то жизнь? Китти сильно сомневалась. Такие, как он – самоуверенные, наглые типы, – считают своим правом вертеть окружающими по своему усмотрению и даже распоряжаться чужой жизнью. Нет, он не страдает. Его настроение объясняется тем, что ему не терпится оказаться в гуще боя, где он дал бы волю своим кровожадным инстинктам.
Она слушала, как Бачер, захлебываясь от нетерпения, рассказывал о том, что сумел разузнать.
– Мне пришлось укрыться в большом дупле, поджидая наших солдат. Господи, мимо меня столько прошло этих Джонни Ребов, словно колонна кочующих муравьев! Вся округа так и кишит ими, капитан…
– Ты выяснил, где расположился капитан Грант? – нетерпеливо прервал его Тревис.
– Так точно, сэр. Его армия стоит на западном берегу реки Теннесси, возле местечка Питсбург-Лэндинг. Тот солдат, с которым я разговаривал, объяснил, что их лагерь разбит вокруг небольшой сельской церкви – местные зовут ее церковью Шайло – и она находится примерно в двадцати милях от Коринфа. Джонстон атаковал их нынче на рассвете.
Тревис выругался, стукнув себя кулаком по ладони:
– Так я и знал, что Джонстон пронюхает о наших отрядах, идущих на помощь Гранту! И он захлопнул ловушку. Да, этот Джонстон – малый не промах! – И он снова обратился к заметно расстроенному Бачеру: – А что, наши солдаты не говорили, что Грант побеждает?
С трудом переводя дух, Сэм ответил, сильно побледнев:
– Нет, сэр, он не побеждает. Его прижали вплотную к реке Теннесси. И если из Нэшвилла сюда не пробьется генерал Булль со своими двадцатью пятью тысячами пехоты – всем нашим будет крышка, и самому генералу Гранту тоже.
– Ну ладно. – И Тревис воскликнул, обращаясь к Китти и примерно десятку своих солдат, стоявших рядом: – Мы направляемся на помощь нашим войскам! Реку можно будет пересечь немного ниже по течению. Местность наводнена Ребами, и нам не удастся пробиться незамеченными. Поэтому придется ждать темноты. Когда мы выступим, я требую, чтобы все до одного соблюдали тишину и осторожность и не отставали, следуя за мной!
Его взгляд остановился на Китти, тут же спросившей:
– Почему бы не отпустить меня сейчас? Я стану только обузой на марше!
– Вы понадобитесь нам, если войскам генерала действительно пришлось так туго, как мы слышали. А пока будете тише воды ниже травы!
Солдаты с серьезными лицами стали проверять оружие и седла, началась подготовка к трудному и опасному рейду. Где-то совсем рядом кипел бой, и им вскоре предстояло очутиться в самой его гуще. Не было ни сил, ни желания думать в такую минуту о чем-то ином.
Стемнело. Колтрейн дал сигнал выступать. Сначала отряд ехал в полной тишине, не было заметно никаких признаков военных действий. Но уже подъезжая к реке, они почувствовали запах пороха, а через некоторое время до них стал долетать другой запах, от которого многих замутило. Этот отвратительный сладковатый запах был слишком хорошо знаком Китти – так пахла свежая кровь.
Речная гладь сверкала в ночи, как огромное черное зеркало. Неподвижность темных вод была нарушена конным отрядом, бесшумно вступившим в течение реки. Тревис держался бок о бок с Китти: не выпуская из рук поводья ее лошади, он увлекал пленницу за собой. Она молчала. Обратить на себя внимание своих соотечественников означало верную гибель как для нее самой, так и для ненавистных янки.
Наконец отряд ступил на топкий западный берег Теннесси. Бачер поскакал вперед на условленное место встречи с человеком, который должен был их провести в ставку генерала Гранта. Раздалось уханье совы – причем даже Китти было ясно, что оно фальшивое, – и молчаливая цепочка вступила под густую сень прибрежного леса. Солдаты тихо перешептывались о том, что разведчикам удалось выследить, где укрываются ударные силы генерала Булля. И на рассвете мятежникам был приготовлен неприятный сюрприз.