Кровавая жатва

Пока я смотрел, подъехала карета «скорой помощи», загрузилась и отбыла. Я был слишком далеко, чтобы различить, чьи там мелькали лица и тела. Когда суматоха приутихла, я кружным путем вернулся в гостиницу.
Там меня ждал Мики Лайнен с информацией насчет мистера Чарлза Проктора Дона.
— Он из тех ребят, про которых ходит анекдот: «Чем занимается этот адвокат? — Уголовщиной». Кто-то из семьи Олбури, которого ты засадил, нанял эту птицу, Дона, защищать Роберта. Когда Дон явился к Олбури, тот не захотел иметь с ним дела. Этот жулик с тремя именами сам в прошлом едва не загремел куда надо. Его обвиняли в шантаже какого-то священника по имени Хилл, но Дон вывернулся. Имеет кое-какую собственность на Либерти-стрит, уж не знаю, где это. Копать дальше?
— Нет, хватит. Подождем новостей от Дика.
Мики зевнул, сказал, что его это устраивает, устал он бегать, кровообращение у него и так в порядке. Потом спросил, известно ли мне, что мы приобретаем широкую славу.
Я пожелал узнать, что это значит.
— Сейчас наткнулся на Томми Робинса, — сообщил он. — Его прислали из «Консолидейтед Пресс» освещать события. Говорит, что и другие пресс-агентства и две газеты посылают сюда специальных корреспондентов, чтобы рекламировать нашу деятельность.
Я только начал произносить свою любимую обвинительную речь — что газеты годятся лишь на то, чтобы вносить путаницу, которую уже никому не распутать, — как услышал голос посыльного, выкликающего мое имя. За десять центов юноша поведал, что меня просят к телефону.
Звонил Дик Фоли.
— Вылезла на улицу. К дому 310 на Грин-стрит. Полно фараонов. Убили законника, фамилия Дон. Полиция ее забрала.
— Где она?
— У шефа, в муниципалитете.
— Гуляй там поблизости и, если что-нибудь узнаешь, сразу сообщи.
Я вернулся к Мики Лайнену, дал ему ключи от своего номера и новые указания:
— Засядешь в моей комнате. Будешь сообщать мне все новости. Я в гостинице «Шаннон» за углом, под фамилией Дж. У.Кларк. Скажи Дику, но больше никому.
Мики осведомился:
— Какого черта?
И, не получив ответа, отправился загружать в лифт свою разболтанную в суставах фигуру.
24. РАЗЫСКИВАЕТСЯ…
Я пошел в гостиницу «Шаннон», зарегистрировался под вымышленным именем, заплатил за день и был препровожден в номер 321.
Прошел час, прежде чем зазвонил телефон.
Дик Фоли сказал, что поднимается ко мне.
Он явился через пять минут. В его худом озабоченном лице я не обнаружил дружелюбия. В голосе тоже. Дик сказал:
— Выписан ордер на твой арест. Убийство. Двоих — Бранд и Дона. Я звонил, Мики сказал, что дежурит. Объяснил, что ты здесь. Мики забрали в полицию. Сейчас его там поджаривают.
— Этого я и ожидал.
— Я тоже, — резко сказал он.
Я произнес, заставляя себя говорить спокойно:
— Думаешь, это я их убил, Дик?
— Если нет, так и скажи.
— Выдашь меня? — полюбопытстовал я.
Он сжал губы в нитку. Загар у него на лице пожелтел.
Я сказал:
— Возвращайся в Сан-Франциско, Дик. У меня слишком много забот, чтобы остерегаться еще и тебя.
Он очень аккуратно надел шляпу и, выходя, очень аккуратно прикрыл за собой дверь.
В четыре часа я поел, покурил и почитал «Ивнинг Геральд», который мне принесли в номер.
Первую страницу «Геральда» поделили между собой убийство Дины Бранд и недавнее убийство Чарлза Проктора Дона, а связующим звеном между ними была Элен Олбури.
Я прочитал, что Элен Олбури — сестра Роберта Олбури. Несмотря на его признание, она была твердо убеждена, что брат невиновен и стал жертвой заговора. Она наняла Чарлза Проктора Дона для защиты. (Можно было догадаться, что не она отыскала покойного Чарлза Проктора, а он ее). Брат отказался от Проктора и вообще от адвоката, но девушка (которую, несомненно, науськивал Дон) не прекратила борьбы.
Элен Олбури нашла пустую квартиру напротив дома Дины Бранд, сняла ее и обосновалась там, вооружившись биноклем и навязчивой идеей — доказать, что Дина и ее сообщники виновны в убийстве Дональда Уилсона.
Я, по-видимому, был одним из сообщников. «Геральд» назвала меня «человеком, выдающим себя за частного детектива из Сан-Франциско, который явно находился в тесных отношениях с Максом («Шепотом») Талером, Дэниелом Ролфом, Оливером («Рено») Старки и Диной Бранд». Мы и были теми заговорщиками, которые подстроили арест Роберта Олбури.
В ночь, когда Дину убили, Элен Олбури, подсматривая из окна, увидела нечто, по словам репортера, чрезвычайно важное. Едва девушка услыхала об убийстве, она передала свои важные наблюдения Чарлзу Проктору Дону. Как узнала полиция от его сотрудников, он немедленно послал за мной и имел со мной разговор за закрытыми дверьми, после чего уведомил сотрудников, что я должен вернуться на следующее утро к десяти часам. Сегодня утром я на назначенную встречу не явился. В десять двадцать пять дворник квартала Ратледж обнаружил труп Чарлза Проктора Дона в углу под лестницей. Есть основания полагать, что из карманов покойного были изъяты ценные бумаги.
В тот самый момент, когда дворник обнаружил мертвого адвоката, я, как выяснилось, ворвался силой в квартиру Элен Олбури и угрожал ей. Как только ей удалось меня вышвырнуть, она поспешила в контору Дона, застала там полицию и рассказала им свою историю.
Полицейские, посланные в гостиницу, меня не обнаружили, но в моей комнате застали некоего Майкла Лайнена, который также назвался частным детективом из Сан-Франциско. Упомянутого Майкла продолжают допрашивать в участке. Шепота, Рено, Ролфа и меня полиция разыскивает по обвинению в убийстве. Главные события впереди.
На странице номера два было интересное сообщение на полстолбца. Детективы Шепп и Ванаман, обнаружившие тело Дины Бранд, загадочным образом исчезли. Власти опасались, что за этим скрывается коварная рука «сообщников».
Про вчерашний налет на грузовик со спиртным и про облаву в бильярдной Пика Марри газета не сообщала ни слова.
Я вышел, когда стемнело. Мне хотелось пообщаться с Рено.
Из аптеки я позвонил в заведение Пика Марри.
— Пика можно? — спросил я.
— Пик слушает, — ответил голос, не имевший ни малейшего сходства с голосом Пика. — Кто говорит?
— Лилиан Гиш*, — сказал я с омерзением, повесил трубку и удалился из этого района.
______________
* Лилиан Гиш — популярная американская актриса, в кино снималась с 1912 года.
Отказавшись от мысли найти Рено, я решил навестить своего клиента, старика Илайхью. С помощью любовных писем, которые он написал Дине Бранд, а я позаимствовал у покойника Дона, я надеялся добиться от него хотя бы приличного поведения.
Я шел по самым темным улицам, держась в тени. Для человека, который презирает физические упражнения, это была чертовски длинная прогулка. Когда я добрался до квартала, где жил Уилсон, я уже пребывал в достаточно паршивом настроении, следовательно, в обычной форме для наших с ним бесед. Однако это свидание пришлось отложить.
Всего два дома отделяли меня от цели, когда из темноты кто-то зашипел.
Я подпрыгнул если и не на шесть метров, то немногим ниже.
— Все в порядке, — прошептал чей-то голос.
Было очень темно. Высунувшись из-под своего куста — я уже стоял на четвереньках в чьем-то дворике, — я различил фигуру, скорчившуюся у живой изгороди. Револьвер был уже у меня в руке. Особых причин не верить человеку на слово, что все в порядке, я не имел. Поэтому я поднялся с четверенек и пошел к нему. Подойдя поближе, я узнал одного из тех, кто впускал меня вчера в дом на Ронни-стрит.
Я присел рядом на корточки и спросил:
— Где найти Рено? Моток О'Марра сказал, что Старки хочет меня видеть.
— Верно, хочет. Знаешь, где забегаловка Малыша Маклауда?
— Нет.
— На Мартин-стрит, повыше Кинг-стрит. Спросишь там самого Малыша. Иди обратно три квартала, потом свернешь. Да ты увидишь.
Я сказал, что постараюсь, и оставил его дежурить в скрюченном виде у дома моего клиента. Он явно дожидался того момента, когда можно будет пульнуть в Пита Финна, Шепота или других недругов Рено, если им случится навестить старика Илайхью.