Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска

– Ей-богу, сейчас снесется! – закричал дудочник, вскочив.
Но слова его были заглушены таким громким стуком, как будто бы на пол упала гиря. На середину комнаты, гремя, выкатилось темное яйцо и, описав параболическую кривую, остановилось у ног хозяина дома.
– Что т-такое?
Евтушевский взял со стола керосиновую лампу с голубым фаянсовым резервуаром и нагнулся, чтобы осветить странный предмет. Вместе с Евтушевским наклонилась к полу и лжеартельная чета.
Жидкий свет лампы образовал на полу бледный круг, посредине которого матово блистало крупное золотое яйцо.
Оторопь взяла присутствующих. Первым очнулся мосье Подлинник.
– Это большое достижение! – сказал он деревянным голосом.
– Достижение и плюс, – добавила жена, не сводя лунатических глаз с драгоценного предмета.
Подлинник потянулся к яйцу рукой.
– Не балуй! – молвил дудочник и схватил вороватую руку. Голос у него был очень тихий и даже робкий, но вцепился он в Подлинника мертвой хваткой. Мадам он сразу же ударил ногой, чтоб не мешала. Курица бегала вокруг, страстно кудахтала и увеличивала суматоху.
Минуту все помолчали, а затем разговор возобновился.
– Пустите, – сказал лжепредседатель. – Я только хотел посмотреть, – может, яйцо фальшивое.
Не отпуская Подлинника, Евтушевский поставил лампу на стол и поднял яйцо с пола. Оно было тяжелым и весило не меньше трех фунтов.
– Яичко что надо, – завистливо сказал мосье. – Но, может быть, оно все-таки фальшивое.
– Чего еще выдумали, – дудочник высокомерно усмехнулся, – станет вам курица нести фальшивые золотые яйца. Фантазия ваша! Слуш-шай-те… Да тут же проба есть. Ей-богу… как на обручальном кольце.
На удивительном яйце действительно было выбито клеймо пробирной палатки, указывавшее 56-ю пробу.
– Ну, теперь вас арестуют, – сказал Подлинник.
– И задавят налогами! – добавила мадам.
– А курицу отберут.
– И яйца отберут.
Евтушевский растерялся. Известковые тени легли на его лицо.
– Какие яйца? Ведь есть же только одно яйцо.
– Пока одно. Потом будет еще. Я уже слышал об этом. Это же известная история о том, как курица несла золотые яйца. Евтушевский, мосье Евтушевский! Имейте в виду, мосье Евтушевский, что один дурак такую курицу уже зарезал. Был такой прецедент.
– И что там было внутри? – с любопытством спросил старый дудочник.
– Ничего не было. Что там может быть? Потроха… Евтушевский тяжело вздохнул, повертел яйцо в руке и стал шлифовать его о брюки. Яйцо заблестело пуще прежнего. Лучи лампы отражались на его поверхности лампадным, церковным блеском. Евтушевский не проронил ни слова.
Председатель лжеартели озабоченно бегал вокруг старого дудочника. Он очень волновался, давил ногами клетки и чуть даже не наступил на притихшую курочку.
Евтушевский молчал, тупо глядя на драгоценное яйцо.
– Мосье Евтушевский! – закричал Подлинник. – Почему вы молчите? Я же вам разъяснил, что в курице никакого золота не может быть. Слышите, мосье Евтушевский?
Но владелец чудесной курицы продолжал хранить молчание.
– Он ее зарежет! – закричал Подлинник.
– Зарежет и ничего не найдет! – добавила мадам.
– Откуда же берется золото? – раздался надтреснутый, полный низменной страсти голос Евтушевского.
– Вот дурак! – заорал разозленный лежпредседатель. – Оттуда и берется.
– Нет, вы скажите, откуда «оттуда»?
Мосье Подлинник с ужасом почувствовал, что ответить на этот вопрос не может. Минуты две он озадаченно сопел, а потом сказал:
– Хорошо. Мне вы не верите. Не надо. Но председателю общества «Геть неграмотность» вы можете поверить? Ученому человеку вы доверяете?
Евтушевский не ответил.
Супруги Подлинник ушли, оставив старого дудочника наедине со своими тяжелыми мыслями. Всю ночь маленькое окошечко домика было освещено. Из дома неслось кудахтанье курицы, которой Евтушевский не давал спать. Он поминутно брал ее на руки и окидывал безумным взглядом.
К утру весь Колоколамск уже знал о чудесном яйце. Супруги Подлинник провели остаток вечера в визитах. Всюду под строжайшим секретом они сообщали, что курица Евтушевского снесла три фунта золота и что никакого жульничества здесь быть не может, так как на золоте есть клеймо пробирной палатки.
Общее мнение было таково, что Колоколамску предстоит блестящая будущность. Началось паломничество к домику Евтушевского. Но проникнуть в дом никому не удалось – дудочник не отвечал на стук в двери.
Наконец к дверям домика протиснулись Подлинники, ведя с собой председателя смешанного русско-украинского общества «Геть неграмотность» товарища Балюстрадникова. Это был человек очень худой и такой высокий, что в городе его называли человеком-верстой.
После долгих препирательств Евтушевский открыл дверь, и делегация, провожаемая завистливыми взорами толпы, вошла в достопримечательное отныне жилище Евтушевского.
– Гм, – заметил Балюстрадников и сразу же взялся за яйцо.
Он поднес его к глазам, почти к самому потолку, с видом человека, которому приходится по нескольку раз в день видеть свежеснесенные, еще теплые золотые яйца.
– Не правда ли, мосье Балюстрадников, – начал Подлинник, – это глупо, то, что хочет сделать мосье Евтушевский? Он хочет зарезать курицу, которая несет золотые яйца.
– Хочу, – прошептал Евтушевский.
За ночь он понял все. Он уже не сомневался в том, что курица начинена золотом и нет никакого смысла тратиться на ее прокорм и ждать, когда она соблаговолит разрешиться новым яйцом.
Председатель общества «Геть неграмотность» погрузился в размышления.
– Надо резать! – вымолвил он наконец. Евтушевский, словно бы освобожденный от заклятия, стал гоняться за курицей, которая в бегстве скользила, припадала на одну ножку, летала над столами и билась об оконное стекло. Подлинник был в ужасе.
– Зачем резать? – кричал он, наседая на «Геть неграмотность». «Геть» иронически улыбнулся. Он сел и покачал ногой, заложенной за ногу.
– А как же иначе? Ведь курица питается не золотом. Значит, все золото, которое она может снести, находится в ней. Значит, нужно резать.
– Но позвольте!.. – вскричал Подлинник.
– Не позволю! – ответил Балюстрадников.
– Спросите кого угодно. И все вам скажут, что нельзя резать курицу, которая несет золотые яйца.
– Пожалуйста. Под окном весь Колоколамск. Я не возражаю против здоровой критики моих предложений. Спросите.
Председатель лжеартели ударил по оконной раме, как Рауль де Нанжи в четвертом действии оперы «Гугеноты», и предстал перед толпой.
– Граждане! – завопил он. – Что делать с курицей?
И среди кристальной тишины раздался бодрый голосок стоящего впереди всех старичка с седой бородой ниже колен.
– А что с ей делать, с курицей-то?
– Заре-езать! – закричали все.
– В таком случае я в долю! – воскликнул мосье Подлинник и ринулся за курицей, которая никак не давалась в руки дудочника.
В происшедшем замешательстве курица выскочила в окно и, пролетев над толпой, поскакала по Бездокладной улице. Преследователи, стукаясь головами о раму, выбросились на улицу и начали погоню.
Через минуту соотношение сил определилось так.
По пустой, нудной улице, подымая пыль, катилась курица Барышня. В десяти метрах от нее на длинных ногах поспешал человек-верста. За ним, голова в голову, мчались Евтушевский с Подлинником, а еще позади нестройной кучей с криками бежали колоколамцы. Кавалькаду замыкала мадам Подлинник со столовым ножом в руке.
На площади Барышню, вмешавшуюся в общество простых колоколамских кур, схватили, умертвили и выпотрошили. Золота в ней не было и на грош.
Кто-то высказал предположение, что зарезали не ту курицу. И действительно, внешним своим видом Барышня ничем не отличалась от прочих колоколамских кур.
Тогда началось поголовное избиение домашней птицы. Сгоряча резали и потрошили даже гусей и уток. Особенно свирепствовал председатель общества «Геть неграмотность». В общей свалке и неразберихе он зарезал индюка, принадлежавшего председателю общества «Геть рукопожатие».