Ночь Седьмой тьмы

 
Дэниел Истерман
Ночь Седьмой Тьмы
С любовью Бетти – а кому же еще
 
Предисловие
Столько людей помогали мне на различных этапах работы над этой книгой, что, стремясь выразить им свою признательность, я затрудняюсь, с кого начать. Мой агент Джеффри Симмонс и мои редакторы в Лондоне и Нью-Йорке Патриция Паркин и Эд Бреслин читали, комментировали и подробно обсуждали рукопись – я не могу высказать, насколько их критические замечания помогли изменить окончательный вариант книги к лучшему. Их первая линия обороны, моя жена Бет, выступала в качестве домашнего критика: тяжелая работа, и стоящая трех лет чтения рассказов П. Г. Вудхауса [1]на ночь.
Собирая материалы по Нью-Йорку, я не смог обойтись без подсказок Клаудии Каруаны с ее тонким умом, компетентностью и готовностью в любой момент прийти на помощь. Эдди Беллу из издательства «Харпер Коллинз» миллион раз спасибо за то, что он организовал нашу поездку в Нью-Йорк и сделал все, чтобы она прошла так успешно. Теплые слова благодарности я адресую также сержанту Рэймонду О'Доннеллу из городского департамента полиции Нью-Йорка; Филу Петри, помощнику директора по общественным вопросам «Кингз Каунти Хоспитал» в Бруклине; Джонатану Ардену, доктору медицины, заместителю старшего эксперта судебной медицины в графстве Кингз; мистеру Баррону из фирмы «Баррон Фьюнерал Хоумз» в Бруклине и более всего Ритчи Горовицу, нашему неустрашимому, неунывающему и многоопытному водителю, который был нашим проводником по всему, что есть самого хорошего и самого плохого в Бруклине.
В Англии спасибо Йэну и Маргарет Тарбитт за их соображения, касающиеся тестирования на СПИД; Родерику Ричардсу из компании «Трэкинг Лайн»; Элизабет Мюррей; Тиму Леветту за его знание моря; Фреду и Кристин Харди за то, что они поделились своими впечатлениями о погружениях с аквалангом в Карибском море.
Спасибо также всем тем, чьи публикации я ограбил, собирая информацию о Гаити, прежде всего Уэйду Дэйвису, чьи две очень интеллектуальные и живые работы о зомбиявляются образцом того, как следует проводить исследования и излагать материал.
 
Часть первая
Неполный круг
Бруклин
«Звездочка, блести, мой свет, Знать хочу я твой секрет...»
 
1
Форт-Грин, Бруклин, пятница, 18 сентября 199... Поздно днем
Воздух в квартире был затхлым. Вступив в прихожую, Анжелина наморщила нос. Пахло плесенью. Или, может быть, еще чем-то. Они были в отъезде всего три месяца, и из этих трех месяцев Филиус большую часть времени провел здесь, Филиус и с ним, наверное, несколько его приятелей. А может быть, и приятельница. Филиус, правда, говорил, что у него нет женщины, но ей с трудом в это верилось. Он был красив, вырос на улице, и, судя по тем взглядам, которые она иногда ловила на себе, Анжелина не думала, что он голубой.
– Ну, вот мы и до-ома, – протянул Ричард, входя в дверь за ней следом и ставя на пол два чемодана. Слово было плоским, почти бессмысленным: узкое слово в узкой прихожей. Анжелина стояла совершенно неподвижно, ожидая, пока оно дойдет до ее сознания. Они были дома, что бы это слово ни означало. Их следующая поездка за границу состоится не раньше чем... чем через сколько? Без толку гадать. Но что же это за запах?
– Ты не чувствуешь никакого запаха? – спросила она, не оборачиваясь. Ричард положил руки ей на плечи, слегка надавив. Ей не понравилась эта тяжесть, ощущение его рук, таких жестких, рук собственника.
– Нет. – Он наклонил лицо к ее шее и потянул носом. –Новые духи, – прошептал он. – Угадал?
Она купила флакончик «Фенди» в Женеве на обратном пути из Киншасы. В такси, которое доставило их из аэропорта имени Кеннеди, она несколько раз коснулась пробкой стратегических точек, немного неуверенно, почти украдкой. Все три месяца, что они провели в Заире, она прилежно избегала пользоваться духами. От жары они делались прогорклыми на ее коже. А может быть, это сама кожа заставляла их портиться.
– Я не об этом, – сказала она. Теперь она повернулась к нему лицом. – Разве ты ничего больше не замечаешь? Пахнет как будто плесенью. Или сыростью? Словно здесь долго никого не было. – Она пожала плечами. – Может быть, это просто потому, что мы уезжали. Я не привыкла к запаху нашей квартиры.
А может быть, все дело в Африке. В Бруклине она никогда не ощущала запахи с такой силой. Цветы, фрукты, люди, сладковатый запах гниения, наступающие джунгли, вызывающие пресыщение своей жирной зеленью и угрожающие.
Он снова втянул носом воздух и посмотрел на нее как-то искоса:
– Это все твое воображение. Квартира ничем не пахнет. Подожди денек-другой, почувствуешь себя лучше. Пора выводить Африку из организма.
Он занес в прихожую остальной багаж.
– Ты не сваришь кофе, Анжелина? Я совсем выдохся.
Анжелина приготовила две чашки быстрорастворимого; Рик тем временем перетащил чемоданы в спальню и начал их распаковывать. Она обнаружила банку печенья, которую купила в «Эбрэхем и Строс» на Фултон за неделю до отъезда. Печенье было еще съедобным, и она положила несколько штук на тарелку. Рик присоединился к ней на кухне.
«Он действительно выглядит усталым, – подумала она. – И не только физически».
Экспедиция не удалась. Большую часть времени они провели в Кисангани, а потом еще эти потерянные недели в Локуту. Рик быстро превращался в этнолога того типа, который предпочитает заниматься исследованиями в кабинете с воздушным кондиционированием, а не деля палатку со змеями и насекомыми. И он превращал ее из своей жены и помощника в секретаршу и прислугу «за все».
Они пили кофе в молчании, осваиваясь с мыслями и ощущениями возвращения домой. До начала занятий оставалось меньше недели. Власть предержащие решили вернуться к практике позднего начала осеннего семестра, чтобы смогли собраться все, кто не успел зарегистрироваться в срок.
Рик работал в университете Лонг-Айленда вот уже двадцать лет, однако по-прежнему оставался в некотором смысле чужаком. Те из его коллег, кто все еще жил в Форт-Грин, имели квартиры в здании Тауэрс или в высотном здании на Уилоуби, остальные уже давно переехали на Бруклин Хайте или Коббл Хилл. Но Хаммелы так и остались в осыпающемся доме из бурого песчаника, который стоял на Клермонт Авеню, между Мёртл и Атлантик, как старый корабль, оставшийся на мели после отлива людских волн к центру города.
Они поселились здесь десятью годами раньше. Поначалу Рик надеялся, что оживление интереса к домам из песчаника направит развитие города в их сторону. Они вложили в квартиру большие деньги, потом стали ждать, когда придут большие перемены. Ждут до сих пор. Краска на входной двери начала шелушиться, ступени крыльца были завалены мусором, а снаружи, на улице, молодые гаитянцы и пуэрториканки с печальными глазами грезили об ослепительном солнце, которое помнили только их родители. И девушки катили по улицам младенцев в дешевых колясках, а младенцы держали глаза плотно зажмуренными в любое время года. В пустовавшей детской в глубине их квартиры белые крольчата скакали, как призраки, по пятнистым зеленым полям.
Осень замешкалась на окраинах города. Перебравшись через реку со стороны Манхэттена, она кралась, незваная и никем не возвещенная, мимо старых судостроительных верфей до самого Кони-Айленда и океана. Анжелина посмотрела в окно кухни на серую кирпичную стену напротив. Бруклин был безумием, от которого она постоянно пыталась спастись бегством, с тем только, чтобы ее приволакивали обратно, из раза в раз, с растрепанными волосами, сияющими глазами, мягко дикими, с разверстым ртом, в котором застыла песня или протест. Какая Рику разница?
Она чувствовала уверенность, что лето больше никогда не наступит, что в этом году приход зимы не просто неизбежен, но и окончателен. Дрожь пробежала по ее телу; она потягивала свой кофе и смотрела сквозь немытое стекло на меркнущий осенний свет.