Пираты Неизвестного моря

Ребята вошли в зал и ахнули. Одни взрослые! Вое места были заняты, начиная со второго ряда и кончая последним!
Только на первом сидела незнакомая девчонка и какой-то безбилетный дошкольник – на полу. Он, как заводной, вертел головой и всем тревожно улыбался.
Ребята сразу же захватили лучшие места в первом ряду. Девчонка на всякий случай пересела от них на самый край.
– Глаза вывихнешь, – предупредил ее Петька.
– Не хулигань, мальчик, – оказал за его спиной дядя. – Не дома!
Фильм долго не начинался.
Ленька неуверенно свистнул, и зал сразу же загудел.
– Хулиганы!
– Вы не в цирке, а во Дворце пионеров!
– Кто их пропустил?
– А есть ли у них билеты?
Дошкольник заерзал и попытался залезть под стулья.
Свет погас, и взрослые успокоились.
Фильм показывали сразу, без журнала, и вроде бы неплохо.
Но как только раздался первый выстрел, лента не выдержала и оборвалась. И тут началось. Взрыв свиста потряс здание. Взрослые топали ногами и дружно кричали:
– Свет!
– Сапожники!
– Бракоделы!
– Администратора!
На экране снова появилось изображение, и все умолкли.
Петька все время отвлекал Леньку и шептал, что это не по книжке, и дошептался.
Дядя за Ленькивой спиной, живо реагирующий на события на экране, возмутился:
– Мальчик, если тебе не нравится, можешь покинуть зал.
– Мне нравится! – испугался Петька.
А в задних рядах надрывались:
– Безобразие! В кино нельзя сходить! Папаша, успокойте сыночка!
– А это не мой сын, – начал оправдываться дядя.
Фильм прерывался еще несколько раз. Взрослые так громко переживали, что их было слышно на другом конце города.
Когда фильм кончился, вид у взрослых был какой-то очень смущенный и виноватый.
– Я теперь взрослых раскусил, – сказал Петька. – Они только притворяются взрослыми.
– Да, условностей много, – солидно подтвердил Гринберг и сделал задумчивое лицо.
– Вот если бы всегда они такие были, – сказал Ленька, – ох, и жизнь была бы!
– Ну, я слешу, – оказал Гринберг. – Я ведь занят. Мне еще надо повторить защиту Нимцовича. Пока!
– Фильм смотреть можно, – рассуждал Петька. – Вот только зря они туда девчонку прилепили. Ну какой из нее юнга! Вот я бы! Или ты!
– Еще бы, – согласился Ленька. – Девчонки юнгами не бывают. Мы в свою команду девчонок принимать не будем.
– Не будем, – подтвердил Петыка. – Только мальчишек!
– Знаешь, – Ленька замялся, – ты, конечно, здорово про пиратов придумал… Но ведь и в кино, и в книге все пираты – это разбойники. Ты заметил?
– Заметил, – ответил Петька. – Все пираты – самые отчаянные хулиганы и головорезы. Бандиты в общем!
– Вот-вот, – уныло оказал Ленька. – Выходит, и мы теперь с тобой бандиты?
– Что ты! – спохватился Петька. – Пираты бывают разные. Видел в кино того, бородатого пирата, который на сторону наших перешел? Его даже ранили. Очень хороший пират! И разбойники, если хочешь знать, тоже разные. О Робин Гуде читал? Он всегда за бедных сражался, против баронов!
– Конечно, – повеселел Ленька. Петька подозрительно покосился на него:
– Ленька, а тебе не надоело быть капитаном?
После этих слов Петьке пришлось улепетывать без остановки до самого дома, чувствуя на своем затылке угрожающее дыхание старшего брата.
…Рюкзак был уже уложен. Петька даже приподнять его не смог. Ленька успокоил брата:
– Будем носить вдвоем.
– Ты счастливый… Второй раз едешь, – позавидовал Петька. Ленька оживился:
– В лагере все есть: и качели, и гигантские шаги, и река. Да что там говорить! Сам увидишь. Там пиратам есть где развернуться!
 
Часть 2.
На абордаж
В нас никогда не стреляли – ни из револьвера, ни из пушки… Сабли не сверкали над нашими головами и… вообще ничего не было…
(Джек Лондон. «Отбитый абордаж»)
 
Глава 1.
Появление незнакомца
Начинать, так начинать с главного!
Нас в семье – четверо: мама, папа, Ленька и я, Петр Помидоров. Но о родственниках – потом, сначала – о моем дневнике.
Не спрашивайте меня, почему я не вел дневника раньше.
На этот вопрос не сможет ответить даже мама, которая знает все, как утверждает папа.
Решил – и баста, как говорят тихоокеанские бывалые моряки дальнего плавания. На это было много причин.
Во-первых, я сказал своему старшему брату, что хочу стать писателем для детей дошкольного возраста, и даже хотел сначала написать несколько томов писем для своего самого полного собрания сочинений, но потом раздумал, так как писать было некому.
Во-вторых, мама настаивает, чтобы я больше писал и вырабатывал почерк, потому что это мне может пригодиться в трудную минуту. А у меня вся жизнь состоит из таких минут.
А в-третьих, моя жизнь сейчас, как никогда, начинает обогащаться событиями. Еще бы, я еду в пионерский лагерь, где смогу всесторонне развернуть свои никем не ограниченные способности. Кто знает, может быть, моему брату Леньке и не придется больше недели ходить в капитанах. Не на того напал, хотя мы и одной крови: он и я.
А что до того, что он старше меня на год, то он раньше на год и умрет. Почему? А что ему толку от нее, от жизни! Он же ее прожигает – это самое, богемия, в драмколлективе, и башмаки у него так и горят, как говорит папа, – не напасешься.
Я уж молчу о том, что он прожег мои брюки увеличительным стеклом до самой кожи! Я тогда был еще маленький и не мог ему грамотно ответить.
Итак, наше путешествие все-таки началось. Путешествие всегда с чего-нибудь начинается. У нас оно началось со штурма новехонького пустого автобуса, который стоял рядом с нашей школой. Как мы его увидели, так сразу и пошли на штурм. Девчонки лезли через переднюю дверь, мы через заднюю, а взрослые бегали вокруг автобуса и помогали советами.
И все равно получился винегрет. Даже я и то оказался между двумя девчонками, хотя их было-то всего ничего, вдвое меньше мальчишек!
Потом прибежал какой-то длинный парень в квадратных очках и начал лихо размахивать руками. Мы на него так и уставились. А парень говорит, что он наш новый пионервожатый. И хоть он и рад с нами познакомиться, но все равно не позволит нам безобразничать и занимать автобус «Интуриста».
Мы его сразу невзлюбили. Уж очень он был тощий. Пиджак болтался на нем, как на шесте. И имя у него было непонятное – Вениамин. А я сложные имена не люблю. Пока записывал для памяти, три ошибки сделал.
Вениамин как начал нами вертеть, так мы и посыпались из автобуса.
Я вылез в окно. А он меня остановил и пропесочил. Родители заулыбались. А мать Гринберга оказала:
– Как хотите, а за детей я теперь спокойна. Они в надежных педагогических руках.
Прибежал шофер в хрустящей кожанке и ну шуметь:
– Что вы читать не умеете?! Орда! Кочевники! Пива не дадут выпить? Что мне, за вами с кружкой бегать?
Вениамин перед ним извинился, шофер проворчал что-то невразумительное, вытер губы рукавом и укатил.
Пионервожатый разбил нас на пары: мальчик – девочка, девочка – мальчик и сказал:
– Держитесь за руки, дети!
Ленька прошипел, как анаконда:
– Двойное оскорбление!
Он иногда говорит к месту, мой старший брат.
Я испугался. Ой, как я испугался, что мне придется взять девчонку за руку. И я ухватился за своего брата. Выбирать не приходилось. Плохое, но все же свое.
Но Вениамин все заметил, у него не очки, а телескоп!
– А вам что, особое приглашение нужно?
– Мы близнецы, – жалобно оказал я, – нам разлука противопоказана. Правда, мама?
Мама сделала вид, что не слышит. А Вениамин строго сказал:
– Это не просто так! Это развивает в коллективе дружбу между мальчиками и девочками.