Право учить. Повторение пройденного
— Ты так странно себя ведёшь: горячишься и злишься, хотя...
— Не имею для этого повода? Имею. И ты знаешь, какой.
Да, он знает. Но вряд ли осознает истинную причину моего ехидного негодования. А на самом деле, всё объясняется просто: я слишком жаден, чтобы расстаться с тем, что заработал потом и кровью. По крайней мере, кровью.
Так получилось, что я спас две эльфийские жизни и одну вернул с самого Порога. Спас, не загадывая и не выгадывая, хотя многие постарались бы найти в моих поступках корысть. Те, кто не умеют владеть по-настоящему. Ке я уберёг от смерти вопреки своим желаниям, даже вопреки здравому смыслу: мог ведь выполнить то, к чему меня подталкивал целый отряд королевской стражи, и надеяться на благоприятный исход? Мог. Но не стал, из отчаяния и озорства усилив Зов эльфийки и вызвав себе на беду и на радость знакомую из глубины веков. С Келом всё было проще и рациональнее: я посчитал несправедливым одержать верх в поединке над тем, кого живьём съедает призрак покойной сестры. А раз существует несправедливость, надо что? Правильно! Быстро и жёстко с ней расправиться. Я и расправился. За что получил высокое и двойное звание «творца новых жизней». И один из «заново сотворённых» вот-вот построит логическую цепочку, совершенно мне ненужную...
Вдох. Ещё один.
— Да, кажется, знаю. Ты...
— Я не хочу, чтобы мои подарки пропадали за ненадобностью, вот и всё! Лучше скажи, ты полностью выздоровел?
— Для «полностью» нужно ещё около года, но это...
— Тебе на руку? — Закончил я, видя во взгляде эльфа ранее несвойственную ему мечтательность.
Он ответил не сразу, но всё же ответил, признавая моё право быть причастным к некоторым тайнам:
— Да.
— Кто она?
— Очень милая девушка.
— Это понятно и без пояснений! Где и как ты её нашёл?
— Тебе интересно? — Лиловые глаза чуть сузились, словно Кэл допускал иную возможность.
Я энергично кивнул:
— Конечно, интересно!
Подозреваю, насколько эльф успел надоесть своим немногочисленным близким рассказами о новой любви, если при встрече с лицом неосведомлённым ограничивается сухим «милая девушка»... Засмеяли парня, наверное. Или воротили носы, одно из двух, причём более вероятное: если Кэл отставлен от прежней должности при Совете, его бывшие приятели и сослуживцы, скорее всего, не рвутся к возобновлению общения. Неприятно, но объяснимо, и наивно осуждать их за это: во всех службах подлунного мира стремятся подняться снизу вверх, а поднявшись, смотрят на менее удачливых знакомцев в лучшем случае, с сочувствием, в худшем — с презрением.
— Не шутишь? — Продолжил допрос эльф.
— Ни капельки!
Надо же, как грустно обстоят дела. Я бы этот Совет с его прихлебателями построил в струнку и...
— Она помогает Кайе сейчас и будет помогать с ребёнком. Гилиа-Нэйа — искусный лекарь.
— И конечно, она пользует и твои раны? Телесные и душевные? Надеюсь, с радостью, а не только из желания узнать, насколько велико её искусство?
Изгиб серебристых бровей возжелал было превратиться в излом, но эльф быстро понял, что в моих словах нет и тени насмешки:
— Ещё не уверен.
— А когда будешь уверен?
— Это не происходит по щелчку пальцев, ты же знаешь! — В голос Кэла скользнуло отчаяние.
Знаю. А ещё знаю, что направления уверенности имеют обыкновение не совпадать. И хуже всего, если в один и тот же миг двое понимают, но совершенно разные вещи: он не может жить без её глаз, а она не в силах оставаться рядом с ним. Или наоборот, что ничуть не лучше, потому что в любом случае одно из сердец разбивается на осколки, а с ним и второе, осознавшее всю тяжесть отказа. Но об этом говорить не буду до тех пор, пока существует надежда на счастье.
— Мне не возбраняется на неё посмотреть?
— Почему я должен запретить? — Удивление, сменившее на посту прочие чувства.
— Вдруг ещё, отобью? Меня девушки любят... То есть, сначала жалеют, а потом души не чают!
В течение вдоха эльф сдерживается, но всё же заливается хохотом. Вместе со мной. Не знаю, над чем смеётся листоухий: в моих словах нет и намёка на ложь. Лично я смеюсь потому, что мне весело и легко. В этот самый миг.
* * *Как живут эльфы? Так же, как и все, в домах. И ведут хозяйство. Только в меру своих, эльфийских представлений.
Например, дома строят только из дерева, и вовсе не тем способом, что распространён среди людей: не укрощают природу, а уговаривают. Многие полагают это магией, но объяснение гораздо проще: эльфы умеют разговаривать с душами растений. Если можно всего лишь попросить дерево стать широкой и тонкой частью стены, зачем рубить его и распиливать на доски? Срубленное дерево живёт меньше, чем живое, и несёт в себе боль смерти, потому что умирает с того самого момента, как лишается корней. В чём-то эта особенность присуща всем живым существам: теряя дом и родных, они очень нескоро учатся находить другие причины оставаться в живых.
Дом Кайи не был исключением из правила, и я неуверенно остановился в нескольких шагах от просторной террасы, не решаясь ступить на всё ещё живой пол.
«Чего ты испугался?..» — Недоумённо спросила Мантия.
Я не испугался. Я... не хочу принести неприятности.
«Снявши голову, по волосам не плачут...» — последовало насмешливое замечание.
То есть? При чём тут...
«Ты приносишь только то, что можешь принести, и оно не дурное, и не хорошее. Оно такое, каким его видят другие... В этом доме тебя ждут, и не для того, чтобы прогнать, так о чём волноваться?..»
Наверное, ты права.
«Как всегда...» — пожатие невидимыми плечами.
Я подошёл ближе и положил ладонь на шероховатую подпорку. Положил осторожно, словно боялся сломать. Нагретая солнцем кора оказалась на ощупь приятной, как бархат, если он мог бы застыть такими сухими и затейливыми складками. Тёплая и живая, как у сотен деревьев в лесу по соседству. А если прислушаться, можно услышать, как под ней медленно, но упорно текут вверх, к веткам живительные соки, чтобы вытолкнуть из почек бледную зелень молодых листьев... Нет, моё присутствие не должно помешать. В повороте природы от зимы к весне нет никакого чародейства.
— Кто вы? Что вам нужно в этом доме?
Чуть встревоженный голос, выдающий неопытность его обладательницы в раздаче приказов. Должно быть, это и есть возлюбленная Кэла. Ну-ка, посмотрим!
Она пришла со стороны сада. Корзинка в тонких руках наполнена стебельками, цветками и листиками: наверное, будет лечебный отвар, а может, и просто салат, что не менее полезно для здоровья и куда приятнее на вкус.
Не слишком высокая, стройная, но не болезненно хрупкая: если каждая мышца Кайи и того же Кэла устремлена в полёт, то здесь уместнее говорить о плавном течении реки, огибающей препятствия. По-своему не менее сильная и целеустремлённая, но, скажем так, поставившая себе целью побеждать, не разрушая, а познавая и поглощая: свойство всех лекарей, без остатка отдающихся своему ремеслу.
Белое платье с узеньким изумрудным узором по подолу и у застёжки лифа чудно сочетается с золотистой кожей, не такой смуглой, как у Кайи, но гораздо более тёмной, чем у Кэла и у меня. А вот волосы ярче, чем у моей названой дочери: не бронза, а красное золото. Глаза зелёные, но с широкой карей каймой, и потому кажутся совсем тёмными. Однако любые краски лица меркнут, если не находят подтверждения себе глубоко внутри тела, там, где прячется от грубых прикосновений душа.
Гилиа-Нэйа юна и очень добра. Но всякая настоящая доброта беспощадна прежде всего по отношению к себе самой. Если Кэл сможет понять и постарается взять часть этого груза на себя, девушка будет благодарна и предана ему. Всю жизнь. Способен ли мой друг принять такой дар? Не мне судить.
Она не выглядит печальной, как если бы против своей воли была приставлена к Кайе. Решала сама? Возможно. Должно быть, принадлежит к одной из младших Ветвей клана Воинов Заката, но не пошла по наследственной стезе, выбрав лекарское искусство, чем наверняка не снискала одобрения. Впрочем, все мои догадки не стоят и гроша, если не будут подтверждены: