Песнь Ухуры
По крайней мере, похоже, что сиваоанцы приняли их как гостей. Это было определенно полезным. И прием казался настолько любезным, что лагерь возобновил свою обычную деятельность, или, скорее, настолько обычную, насколько она может быть в то время, как все сиваоанцы хотели ближе рассмотреть странных посетителей.
Когда Ухура вернулась к команде, все оказались окружены тесным кольцом любопытных которые смотрели на астронавтов во все глаза. Хвосты и усы, казалось, от возбуждения находились в постоянном движении. С деревьев, окружавших поляну, слезли еще около десятка сиваоанцев, когти и хвосты которых также использовались для лазанья по деревьям, как отметил про себя Кирк.
– Капитан, мне очень жаль, – начала Ухура. Она выключила свой универсальный переводчик, чтобы соблюсти конфиденциальность разговора.
– Потому что вы не сделали все по книжке? – подсказал Кирк. – Но не существует «книги» для первого контакта. То, что могло сработать, срабатывает. Вы все сделали хорошо, Ухура.
– Действительно, – подтвердил Спок. – Похоже, что ваши человеческие качества оказали солидную помощь.
Кирк воспринял бы такое от вулканца как несомненный комплимент, у Боунза ушло бы минут двадцать на то, чтобы переварить такого рода признание. Ухура же казалась еще более настроенной.
– Это не помогло, мистер Спок, – печально сказала она. – Они не слушали. У нас все еще нет возможности помочь Закату и Кристине и всем другим. Он просто сменил тему разговора и ушел!
– Не горюйте, лейтенант, – отозвался вулканец, – поиск Трои занял у Генриха Шлимана большую часть его жизни. А он не мог воспользоваться консультациями у местных жителей.
«Кажется, Спок наконец-то осознал пользу от рассказов про Генриха Шлимана», – с удовольствием заметил про себя Кирк. Вслух же он сказал:
– Да, Ухура, дайте нам несколько дней. Мы и так опережаем график.
Лейтенант печально покачала головой.
«Это ее не утешает, – подумал капитан поскольку речь идет о Закате и Кристине» Кирк был полностью согласен с ее чувствами, но он также понимал, насколько сложна задача, которую они перед собой поставили.
Ухура продолжила:
– Я выбрала для разговора Несчастье… – она указала на сиваоанку в «маске», стоявшую теперь вызывающе близко от них, и замолчала.
И тогда Кирк закончил за нее:
– Потому что она похожа на Закат, да? Продолжайте.
Он внимательно слушал, пока Найета делала подробный доклад о разговоре на Древнем Языке.
– … мне очень жаль, но я не могу объяснить остальное, – призналась она. – Мистер Спок прав, говоря об изменениях в языке. Я едва ли поняла хоть одно слово из тех, что Ветреный Путь в-Тралланс сказал Несчастью.
Если бы они были собратьями Закат, я бы сказала, что Ветреный Путь наказал Несчастье, как ребенка. Видели ли вы когда-нибудь, чтобы взрослый рассердился на то, что сделал ребенок, но не на самого ребенка?
– Да, – сказал Кирк – Я понимаю, – Но Несчастье не ребенок, капитан. И она была сердита по-другому, так сердита, так расстроена, как будто это ее покровитель и она знает это.
– Классовое различие, мистер Спок?
– Возможно, капитан. Хотя мы знаем очень мало об их культуре.
– Тогда давайте начнем учиться… – Кирк посмотрел на Ухуру. – Если все остальные будут действовать так же хорошо, как и вы, лейтенант, мы получим ответы на все вопросы.
Он хмуро посмотрел на свой универсальный переводчик.
– О-о, – сказала Эван Вилсон. Она стояла лицом к лицу с сиваоанкой, обе рассматривали друг друга с нескрываемым интересом. – Я бы хотела такое разноцветное пальто! – Голос доктора был переполнен восторгом, и в нем не слышалось зависти Ее собеседница была примерно того же роста, что и Эван, хотя уши прибавляли ей роста. Шкура сиваоанки была белой, с наляпанными по всей площади тела желтыми и черными пятнами, Лицо также большей частью было окрашено в белый цвет, но черное пятно книзу от носа (как будто бы к ее лицу прикоснулись вымазанным в саже пальцем) придавало ей странный, несколько клоунский вид. Все это необыкновенно сочеталось с великолепной грацией ее движений.
Вилсон скопировала приветственный жест, который она видела у Ухуры, и сиваоанка добродушно ответила на него. Как будто бы раскололся лед недоверия, другой сиваоанец подошел к Чехову и сделал тот-же жест.
– Ну, мистер Чехов, – сказал Кирк, – вы что, не собираетесь поздороваться?
– Я чувствую себя глупо, капитан, – сказал Чехов, с опаской поглядывая на сиваоанца.
– Тогда почему бы вам не поприветствовать Спока сердечным рукопожатием?
– Сэр! – Чехов ужаснулся от этого предложения. – Это было бы грубо… мистер Спок вулканец!
– Точно, мистер Чехов. Так не будьте грубым с нашими хозяевами, сказав так, Кирк тут же показал пример. Чехов глянул на капитана, как собака на кость, но протянул руки для демонстрации когтей.
Сиваоанка с пятном на носу все еще смотрела, округлив глаза, на Вилсон.
– Тебе… тебе понравилась моя шкура? – спросила она, как будто никогда такого не слышала.
– Я думаю, она прекрасна! – сказала Вилсон.
– В сравнении с вашей, конечно! – послышался голос из толпы, и сиваоанка с пятном на носу повернулась и зашипела в этом направлении, ее хвост задергался.
Эван Вилсон несколько нахмурилась, бросив взгляд в ту же сторону, затем снова повернулась к собеседнице. Подняв свой рукав, она протянула для ознакомления свою руку.
– Все правильно, – сказала она, – я тоже любопытна, как и ты. Если хочешь дотронуться, – дотронься.
Доктор взглянула на Спока, на которого сиваоанцы взирали с таким же любопытством, и добавила:
– Пожалуйста, не трогайте мистера Спока. Мистер Спок – вулканец, вы можете отметить это по форме его ушей, а, тронув вулканца, вы можете его обидеть.
Тот, который стоял ближе всех к Споку, начал изучать его уши, и Вилсон отвела за уши свои волосы, чтобы продемонстрировать разницу.
Затем она снова подставила руку. Сиваоанка с пятнистым носом нерешительно потянулась рукой и дотронулась до обнаженной руки Вилсон. Ее уши вздрогнули, и она молниеносно отдернула руку.
– Нет меха! – сказала она, откровенно расстроившись.
– Посмотри внимательнее, – посоветовала Вилсон. – Я согласна, что он скуден по сравнению с твоим, но это нормально для человека. У мистера Чехова его немножко больше.
Она подозвала Чехова и сказала слегка ощетинившейся сиваоанке:
– У нас принято представляться. Могу я спросить твое имя? Это вежливо в вашем мире?
Один из толпы, стоящей рядом, – Кирк заметил, что это был тот же, кто сделал едкое замечание по поводу костюма Вилсон, – выкрикнул:
– Конечно. Просто она не любит свое имя. – Она – Яркое Пятно в-Тралланс.
Яркое Пятно зашипела на него во второй раз и сказала:
– Когда-нибудь ты будешь звать меня по-другому, Вызывающий Бурю.
Когда у меня будет свое имя… – она хлестнула хвостом как бы в подтверждение своих слов.
Эван Вилсон задумчиво посмотрела на нее.
– Я не спрашивала у него твое имя, – сказала она, подумав – Я спросила тебя, как ты хочешь, чтобы я тебя называла?
Снова уши сиваоанки резко дернулись назад. Кирк подумал, что это, должно быть, их выражение изумления, и точно: на лице Яркого Пятна отразилось изумление.
– Ты будешь звать меня Яркое Пятно, – Сиваоанка навострила уши и с достоинством добавила:
– Когда у меня будет свое имя, я скажу тебе первой.
– Спасибо, – сказала Вилсон серьезным тоном. Кирк не мог сказать почему, но он чувствовал, что доктору только что сделали комплимент, и она ответила в подобающей манере.
– Ты будешь называть меня Эван Вилсон. А это-мистер Чехов. Вашу руку, Павел, пожалуйста, если вы не против.
– Конечно, – Чехов, похоже, потерял чувство неловкости. Он закатал рукав, чтобы показать жесткие черные волосы на своем предплечье. Яркое Пятно изучила уши Чехова и сравнила их с ушами Вилсон, затем нерешительно дотронулась до его руки.
На этот раз она не отдернула руку немедленно, ее рука оставалась на руке Чехова, чтобы почувствовать его «мех» и кожу под ним.