Чужой цвет

— Дорогой Краузе! — восхищенно воскликнула Карина. — Какая блестящая идея!
— У-гу, — улыбнулся Краузе, — если бы не некоторые обстоятельства, я сейчас занимал бы должность одного ранга с вашим уважаемым супругом, коллега Карина.
Вход в участок криминальной службы представлял странное зрелище. Свисающая наискосок дверь, разбитые стекла, обгорелые останки пневмобиля. Можно было подумать, что участок был захвачен после яростного и кровопролитного штурма.
— Ничего особенного, — пояснил, пропуская Ан-Мари в здание, дежурный полицейский. — Бандитские штучки…
За полуразбитой стойкой спиной к двери сидел широкоплечий мужчина.
— К вам, — сказал полицейский и шепнул Ан-Мари: — Дежурный инспектор.
Мужчина оглянулся и, присвистнув, встал.
— Смотритесь, — похвалил он и представился. — Лякург.
— Ан-Мари Розенфельд.
— Чем могу служить?
Ан-Мари подробно рассказала о случившемся.
— Безнадега, — вздохнул инспектор. — Если в деле присутствуют строевики — ставьте крест на своем имуществе.
— Но мне нужна справка о пропаже документа, — сказала Ан-Мари.
— Делопроизводитель? — спросил Лякург.
Ан-Мари кивнула.
— Делопроизводителя подбили на прошлой неделе, — почесал ручищей в затылке инспектор. — Приняли за меня. У нас одинаковый рост.
Он посмотрел на Ан-Мари и махнул рукой.
— Постойте. Что-нибудь придумаю.
Через полчаса, взъерошенный и раскрасневшийся, как после тяжелой работы, он торжественно появился, размахивая справкой над головой.
— Сам напечатал, мизинцем. За стилистические обороты не ручаюсь, но подлинность печати гарантирую.
— Благодарю, — Ан-Мари спрятала справку в конверт. — Прощайте.
— Еще встретимся, — обнадежил инспектор.
В отделе продолжала ораторствовать Карина.
— Вы представляете, по делу тетушки Кюнце задержаны десять рыжих, следствие продолжается. Нет, я не понимаю, сколько можно терпеть их гнусные выходки?
— Нельзя столь остро ставить вопрос, — возразил Краузе. — В своей последней речи Апостолы призывали к смирению и покаянию. Если наши братья обделены милостью Всевышнего…
— Братья! — взвизгнула Карина. — Рыжие — братья?! Может быть, вам… именно вам, они и братья, и не только братья! А нам с этой девочкой они — сорняки, которых давно пора выполоть!
В приступе ярости Карина отбросила машинку, выскочила из-за стола и, одарив презрительной гримасой Краузе, выбежала в коридор.
— Ан-Мари, — прошептал Краузе, — коллега Карина сейчас намекнула… Вы поняли: она намекнула. По-видимому, ее супруг имеет доступ к материалам Службы Спокойствия.
Он вынул из архива папку о положении в жилищном строительстве и начал быстро перебирать типовые справки.
— То есть я хочу сказать, — смущенно продолжил он, — что моя бывшая жена, вы знаете, она умерла семь лет назад, имела не совсем подобающий… Нет-нет, не подумайте чего-либо! Я бы назвал ее волосы каштановыми, ну светло-каштановыми, совсем небольшое отклонение. Она была очень добродетельной женщиной, и я ни о чем не жалею, хотя и не смог осуществить некоторые честолюбивые замыслы. Вы осуждаете меня, Ан-Мари?
— Я понимаю вас…
Краузе благодарно улыбнулся, вздохнул и продолжил разбор градостроительных достижений, хотя должен был заниматься совсем другими проблемами.
Карина вернулась только через полчаса. На ее лице таилась многозначительная улыбка.
— Послушай, крошка, а тебя спрашивает мужчина, — удивленно объявила она. — Квадратные плечи, упрямый подбородок, стальные глаза. Если бы не мой любящий муж…
Рядом с привратником стоял инспектор Лякург.
— Меня не пропускают, — пожаловался он, — а лезть через окно в секретное учреждение боязно. У вас не найдется несколько минут?
Ан-Мари спустилась в подъезд, и они отошли в высокую серую нишу. Инспектор вынул из кармана небольшой сверток.
— Возьмите.
— Что это? — не поняла Ан-Мари.
— Я сообразил, что вы остались без денег. Знаете, у меня, как и у всякого сыщика, несколько замедленная реакция. Вернете, когда сможете.
— Нет. — Ан-Мари улыбнулась. — У меня есть некоторые сбережения. Спасибо.
— Жаль, — вздохнул инспектор. — Хотел бескорыстно помочь ближнему.
— Так делают Апостолы, — заметила Ан-Мари.
— И инспектор Лякург.
Закончив работу, они уходили почти одновременно. Сначала Карина, вечно спешащая домой, за ней Ан-Мари, последним, убедившись, что все в надлежащем порядке, отдел покидал Краузе. Так было и на этот раз.
Недолгая тряска в пневмовозе, и Ан-Мари вышла возле своего дома. Какое-то странное чувство все время тревожило ее. Она несколько раз оглянулась, вошла в подъезд и спряталась в закутке перед лифтом. Снаружи послышались тихие крадущиеся шаги.
За ней следили. Это было непонятно и страшно. Любой, оказавшийся под подозрением Службы Спокойствия, сразу же арестовывался — наблюдение и слежка отвергались как устаревшие методы.
Дверь приоткрылась, и в подъезд заглянул Лякург.
— Долг службы, инспектор? — спросила Ан-Мари, выбравшись из своего укрытия.
— Личные мотивы, — Лякург вздохнул и отворил дверцу кабинки. — Ведь нам на двенадцатый?
— Мне — да, — Ан-Мари вбежала в кабинку и попыталась надавить на панель ручного регулятора, но инспектор оказался не менее проворным. Кабинка повезла их наверх.
— Ты мне нравишься, — просто сказал Лякург. — Особенно волосы. Обожаю, когда у девушки такие длинные волосы. Хочется теребить их, выглаживать, ласкать, расчесывать. Клянусь, если бы я не стал сыщиком, наверняка бы оказался в салоне парикмахерской.
— Постригусь, — предложила Ан-Мари, — и у вас не будет проблем.
— Тогда надо торопиться, — заметил Лякург и попытался обнять ее. Ан-Мари выскользнула, а из-под куртки инспектора выпала и со стуком ударилась о дно кабинки тяжелая коричневая кобура.
— Опять, — вздохнул Лякург. — Нам выдали лучеметы, после того как у бандитов появились плазменные пистолеты. Но дело в том, что их очень трудно вытащить из кобуры.
Он щелкнул пальцем по выдвижной крышке.
— Однажды я попал в хорошую переделку: бандиты израсходовали весь боезапас, успели скрыться, позвонить в центральный участок, сообщить, что они обо мне думают и что со мной при случае сделают, а я все еще вытягивал эту штуковину из кобуры. Глупая игрушка!
— Хозяин умнее, — улыбнулась Ан-Мари, проскользнув на лестничную площадку. Лякург встал у нее за спиной.
— Кого ждем? — поинтересовался он. — Открывайте.
— Уходите, — попросила Ан-Мари. — Пожалуйста.
— Ты не понимаешь, как тебе повезло, — стал объяснять Лякург. — Познакомиться с таким человеком! Рыцарем риска! Баловнем удачи! Никогда не проигравшим ни одного сражения. Согласен: я буду появляться в решающие минуты твоей жизни.
— Мне приятнее исчезновения, — пояснила Ан-Мари.
— Ну это от незнания предмета, — Лякург притянул ее к себе и провел рукой по волосам. Ан-Мари рванулась, раздалось еле слышимое потрескивание, и ее великолепная грива резко сдвинулась вбок. Она забыла про ливший весь день дождь. Лякург испуганно отшатнулся, с изумлением всматриваясь в Ан-Мари. Наконец он пересилил себя и прошептал:
— Надо тщательнее приклеивать парики.
— Надо не приставать к незнакомым девушкам, — ответила Ан-Мари.
Несколько минут они стояли молча.
— Так я пойду? — спросил Лякург, отступая к лифту.
— И поскорее, — улыбнулась Ан-Мари. — Каждая потерянная минута приравнивается к государственной измене.
— Я не доносчик, — глубокая складка прорезала лоб инспектора. — Спите спокойно.
Громкий хлопок дверцы отозвался проникающим эхом во всех уголках притихшего подъезда.
Ан-Мари легла на кровать и включила видеосферу. В соответствии с традициями вначале появились цветные радужные пятна, создающие необходимый фон восприятия, а затем, сквозь гул низкочастотных помех, прорезался мощный голос одного из Апостолов. Передача уже шла определенное время, но уловить ее смысл было нетрудно.