Ку-ку

– Потом! – отозвался Юрка. – Я у вас заварки возьму!
– Бери-и! Ночевать сегодня вернешься?
– А куда же я денусь?
– А кто вас, молодых, знает, может, кралечка. Кобелю костей в кулинарии не забудь.
Котю Михаил Васильевич называл только кобелем – кличка ему не нравилась
– и очень заботился о псе. Даже ночью, если Коте снились страшные сны и он начинал повгивать, прикрывал его старым пиджаком. Юрка доскреб сковородку, залил водой.
– Побежал! – крикнул он соседу. Но не побежал, ждал, пока Михаил Васильевич выполнит утреннюю свою программу. Неужели забудет?
– С женой бы сошелся, – донеслось сквозь стук молотка. – Уж больно тещенька приглядная. Такую во щах не выловишь.
Юрка рассмеялся: не забыл. И выскочил квартиры.
– Шапку надень! – крикнул Юрке сосед, но тот уже хлопнул дверью.
…Юрка вбежал в КБ, когда начальник конструкторского отдела как раз протянул руку за амбарной книгой, где расписывались сотрудники. Юрка чиркнул закорючку в своей графе, под хмурым взглядом начальника прошел за кульман.
Главный конструктор проекта Вениамин Анатольевич, один немногих доброжелателей Роста, сидел на своем месте у окна и старательно ретушировал очередную карикатуру.
Рост в донкихотском обличье, спускаясь на парашюте, проламывал крышу КБ, а за ним, чуть приотстав, тоже на парашюте, оседлав Котю, спускался Санчо Панса – Юрка. Хотя Вениамин Анатольевич Котю ни разу не видел, образил его очень похоже.
– Хвост терьерам не положен по стандарту, – сказал за его плечом Юрка.
– Думаешь или знаешь? – не оборачиваясь, спросил Вениамин Анатольевич и протянул ему карикатуру. – На, прикалывай.
Юрка приколол карикатуру на кульман Роста. На кульмане у него уже висело четыре карикатуры, эта была пятая.
– Ты карточку заполнил? – раздался голос начальника отдела. – Конец месяца, а где листок?
– Все будет, все будет, – успокоил его Юрка, прикнопливая к кульману ватманский лист. – У кого штамп сборочный?
– Приветствую, – послышался знакомый гундосый голос.
– Опаздываете, Ростислав Михалыч. Рабочий день уже начался. Технический совет, а вас нет.
– Не будьте классной дамой, – сказал Рост, неторопливо распаковывая полевую сумку. Надел очки, внимательно рассмотрел карикатуру. – Вот, – совсем другое дело! Молодец, Веня. Спасибо.
– Стараемся.
– Как Вита, Юрик?
– Лучше. Ждет вас сегодня, – ответил Юрка. – Я там «Московскую правду» купил с кроссвордом.
Рост собрал со стола бумаги.
– Я – на техсовет, Вита позвонит, скажи, буду у нее после работы. Чего купить, спроси.
Рост вошел в шумный кабинет главного конструктора, и там сразу стало тихо.
В последней командировке Рост составил небывалый документ: перечень ошибок в конструкторской документации, выполненной в КБ. Перечень был длинный и очень явно попахивал прокуратурой. На девяносто процентов Рост занялся этим склочным делом деловых соображений, но была у него еще одна цель: отучить наконец начальство без конца гонять его по командировкам. Главное, держали его там без особой нужды, чтоб подальше от КБ, чтоб воду не мутил. А прогнать совсем не решались. Рост, посмеиваясь, сочувствовал начальству: «Проглотить – невкусно, и выплюнуть – жалко».
– …Разбиваются не всегда до смерти, иногда – до самой смерти, – говорил Рост за дверью своим обычным скучным голосом. – С вами именно так и случилось.
– Вы, Ростислав Михалыч, будете меня учить, когда станете начальником отдела!..
– Когда я стану начальником отдела, я вас учить не стану. Я вас уволю за несоответствие занимаемой должности.
– Ростислав Михалыч! Я прошу вас быть сдержанней, – умоляющим голосом сказал начальник отдела. – Нельзя же так.
– Можно, – не меняя ноты, сказал тот, – и, к сожалению, нужно. Благодарите Бога, Александр Львович, что вы завод витами не балуете, а то бы вам там работяги показали, с чего начинается родина.
…Дверь распахнулась, кабинета вышел Рост. В своей нижней, как он называл, кожаной куртке, верхняя, подлинней, висела на его кульмане.
Руки в карманы, голова прижата к плечу, как у боксера или кривобокого, глаза в пол. Снял очки.
– Ну чего, – спросил Юрка, – не зашугали?
Рост сложил бумаги в полевую сумку, запер ее в стол, потер челюсть.
– Нехороший вы человек, Ростислав Михалыч, – раздался за кульманом голос начальника отдела. – У Александра Львовича с сердцем – за вас плохо.
– Должности хорошего человека в штатном расписании нет, – не оборачиваясь, пронес Рост. – Он – констру Если ослабел, пусть устраивается дегустатором байховых чаев. КБ не филиал богадельни. Подавать хорошо своего кармана, а не казны. – Он снова потер челюсть и, глядя на Юрку, сказал: – Челюсть ноет, спасу нет. Это все протез, свои так не болели. И глазное, за ушами почему-то…
Конечно, Юрка проболтался. С испуга.
Лечащий врач сказал Юрке, когда тот представился «сыном», что, во-первых, сыновей у больной Вербицкой нет; во-вторых, еще не готовы результаты гистологии и вообще пока ничего конкретного он сказать не может.
Рост был еще в командировке, посоветоваться не с кем; и Юрка позвонил Людмиле Леонидовне. Сказал, что Вита не в Прибалтике, а в Москве, в больнице. Живот ей разрезали.
– Негодяй! – крикнула в телефон Людмила Леонидовна. – Как ты мог скрыть?!
И бросила трубку.
Два дня Юрка не решался показаться Вите на глаза. А сегодня купил цветов и в неурочное время проник в больницу замаливать грехи.
– Господи, – вздохнула Вита, подставившись под поцелуй. – Цветы-то зачем? У меня их и так будто на похоронах… Каешься?
– Так ведь врач не поверил, что сын, а я испугался: вдруг – рак.
Соседка по палате услышав страшное слово, в ужасе приподнялась на койке.
– Давай-ка мы лучше в коридор, – Вита кивнула на дверь. И в коридоре сказал: – Пугаться, Юрик, никогда и ничего не надо. Бессмысленно. Вот ты позвонил. Ну и что – шов у меня быстрее заживет? Теперь Лидка сорвется…
Юрка стоял, понурив голову, смотрел в окно.
– Ладно, что сделано – сделано, не исправишь. Ты вот что. Возьмешь у меня в секретере справку о состоянии здоровья. И отнесешь в «Интурист». Я тебе напишу – кому. У них через два месяца группа в ГДР: справка еще действительная. Поеду в Тетке в интурист захвати икры – пару баночек. Она у меня в тумбочке. Рост принес, дуралей… Сидит без копейки…
– Все сказали? – подражая Росту, холодно поинтересовался Юрка.
– А что такого? – встрепенулась Вита. – Выйду отсюда и поеду. Очень даже хорошо прокачусь.
– А вы знаете, о чем сейчас ваши толкуют? – Юрка большим пальцем ткнул назад, за плечо. – Кому с работы увольняться, чтоб вам судно подавать…
– Ну и пусть. А мы молчком, понял? Там видно будет.
– Вита покрутила в воздуху полной гладкой рукой с большим синяком на сгибе. – Главное, справку вези. Слушай-ка! – она хлопнула в ладоши. – Я тебе не сказала, что Рост отмочил? Башку покрасил.
Юрка постучал себе кулаком по лбу:
– Дает!.. То-то я смотрю, у него пролысь фиолетовая!..
– Нет, ты только подумай! – не унималась Вита. – Ну, что с ним делать? Брошу его к черту! Выйду отсюда и брошу.
– Вы сначала выйдите.
– Да было бы чего красить!.. Он же плешивый, твой Рост!
– Не мой, а ваш.
– Наш, – улыбнулась Вита. – Справку неси.
– Интересно, а что вы кушать там будете, у немцев?
– Господи! Да что мне – в Германии пары картошек вареных не найдется! Гебен за мир бите цвай… Как картошка будет?
– Черт ее знает, – пожал плечами Юрка. – Так и будет.
– А ключи взяли, – со значением пронесла соседка, у которой Вита на всякий случай оставляла вторые ключи. – Лидочка приехала.
Юрка обреченно вздохнул и позвонил в дверь напротив.
– Здравствуй, – печально-ласково сказала Лида, притянула Юрку к себе и поцеловала в лоб длинным родственным поцелуем. – Извини… – Она взяла с тумбочки телефонную трубку: – А как Любынька?..
Юрка сел в кресло ждать, пока Лида поговорит, – знал, что говорить она будет долго. – …Мишенька здоров, но сейчас ему, конечно, плохо. – Лида виновато улыбнулась невидимому собеседнику.