Эпизод VI: Возвращение джедая

Какое-то время Боушх молча разглядывал эту плиту и человека, заключенного в ней. Дальнейшие действия охотника были еще более необычными. Он отключил защитное поле, и тяжелый монолит медленно поплыл вниз.
Можно было ожидать, что грохот разбудит весь замок, но карбонитовый саркофаг бесшумно опустился на пол. Боушх все-таки посмотрел по сторонам.
Судя по всему, дворец спал и видел сны.
Охотник за головами протянул руку и осторожно коснулся щеки замороженного человека. Снял перчатку — ладонь его оказалась маленькой и неожиданно хрупкой — и снова провел кончиками тонких пальцев по искаженному лицу.
Поверхность была холодной и очень твердой.
Боушх изучил огоньки на контрольной панели плиты, поменял, сверившись с извлеченной из сумки запиской, конфигурацию тумблеров. Еще раз огляделся и нажал на кнопку.
Долгое время ничего не происходило. Только назойливо пищал зуммер и мигали огни на консоли. Потом твердая оболочка ожила, стала мягче, покрылась порами. И податливее. Карбонит принялся медленно испаряться. Жесткие черты скованного холодом человека смазались, потекли. Расслабились и бессильно упали так долго поднятые в протесте руки. Боушх едва успел подхватить обмякшее безжизненное тело и аккуратно уложить его на пол.
Охотник снова коснулся щеки кореллианина, на этот раз не ощутив карбонитовой пленки, но кожа по-прежнему была холодной. Боушх нагнулся, приблизив уродливый шлем к самому лицу Хэна Соло. Ни звука дыхания. Ни пульса. Ничего. Кореллианин был мертв.
Спустя долгое, очень долгое мгновение Боушх, безнадежно прижавшийся шлемом к груди Хэна Соло, уловил короткий слабый толчок — неуверенно заработало сердце. Сбивчиво и неровно. Хэн закашлялся, Боушх быстро прикрыл ему рот ладонью.
— Тихо! — шепнул охотник за головами. — Просто расслабься… …Он всплывал из безвременья и неподвижности, из темного вязкого омута, в котором не было ни света, ни воздуха. Прошла вечность с тех пор, как он в последний раз попытался вздохнуть, закричать, но вместо воздуха в легкие хлынула густая холодная жидкость. Вечность, которой он не заметил.
Ощущения вернулись — все сразу. В кожу вонзились мириады крошечных острых зубов, воздух рвал легкие в клочья, и каждый вдох был агонией. Он снова оглох от рева ветра, когда из какой-то щели потянуло едва заметным сквозняком. Он был мокрым от пота. Сердце, разгоняясь, яростно гнало кровь по венам, и каждый удар его сотрясал сведенные судорогой мышцы. От боли корчило каждую клетку. Хотелось кричать, но что-то по-прежнему зажимало ему рот. Было больно, но он не понял, что это боль.
А потом вернулось сознание, и его погребло под лавиной полузнакомых картинок… зеленые холмы какой-то планеты, мохнатая физиономия с носомпуговкой, прижатая к прутьям клетки, росчерк голубого луча, зажатого в крепкой ладони, боль в обожженной выстрелами руке, «Хэн, я люблю тебя…»
Наверное, он должен был сойти с ума, затеряться в водоворотах оттаявшей памяти.
Но ему повезло.
Он не был настолько чувствителен. Его смыло волной воспоминаний и вынесло на поверхность, оставив лишь пену недавних событий: предательство человека, которого он считал другом, нездоровый звук двигателей корабля, бледное, полупрозрачное лицо девчонки с неплачущими блестящими глазами. «Я люблю тебя, Хэн!»
Кто-то поддерживал ему голову. Когда стих ураган, ревущий в ушах, он спросил: «Кто здесь?» Протянул руку в кромешную мглу; костяшки ударились о металл. Он попытался вырваться из удерживающих его рук, вспомнив о Бобе Фетте, наблюдающем, как… воспоминание оборвалось, оставив лишь боль и страх.
— Расслабься, — квакнул над ухом незнакомый голос. — У тебя постгибернационная слабость. Сейчас все пройдет.
— Я ничего не вижу, — сухую глотку царапнуло, он не узнал даже собственного голоса.
Его так трясло, что даже короткие фразы казались проблемой.
— Зрение со временем вернется, — проквакал все тот же голос.
— Где я?..
— Во дворце Джаббы.
Имена соединялись с видениями и укладывались на места.
Он опять дотронулся до жуткой маски того, кто квакал над ухом. Нет, это не Фетт… Что-то не складывалось.
— Ты-то кто?
На этот раз между вопросом и ответом прошло много времени. Его неизвестный спаситель отодвинулся и, судя по звукам, что-то стащил с головы. И на этот раз ответил ему совсем другой голос:
— Та, кто любит тебя…
Девчоночье лицо с встревоженными глазами, запрокинутое к нему…
— Лейя?
Она подтвердила догадку, надолго закрыв ему рот прерванным полгода назад поцелуем.
 
Глава 2 
Здурово. Просто здурово. В кои-то веки ее высочество решило ради разнообразия побыть нормальным человеком, а он ничего не видит!
— Где мы?
Принцесса вновь приложила ладонь к его рту: не шуми.
— Потом расскажу, — шепнула она. — А сейчас давай выбираться отсюда. И поскорее…
Его все еще трясло, и дрожь никак не хотела проходить. Зуб на зуб не попадал, приходилось делать усилие, чтобы слова звучали внятно:
— Ну, от меня сейчас толку мало…
Чем дольше она смотрела на него, тем меньше хотелось отводить взгляд. Она облетела половину Галактики, чтобы отыскать его, поставила на кон свою жизнь, жизни других и с таким трудом отвоеванное время, время, так необходимое Альянсу, время, которое она не могла, не имела права потратить на себя лично… Но она любила его.
Принцесса смахнула с ресниц неожиданные слезы.
— У нас все получится, — твердо сказала она, чтобы он не почувствовал ее слабости. — Я выведу тебя отсюда.
Она вновь обняла кореллианина, прижалась к нему, то ли собираясь защитить от всего мира, то ли спрятаться у него в объятиях. Хэн чувствовал, как его срывает с нарезки, — слишком много событий за слишком короткое время.
Неспособный пошевелиться, даже заговорить, он просто закрыл и без того слепые глаза, чтобы не видеть реальности. Все равно та скоро заявит на них свои права.
И даже быстрее, чем он предполагал. Позади раздался неясный шорох. Хэн открыл глаза, но по-прежнему увидел лишь мрак. И в этом мраке кто-то утробно хохотнул.
— Что это? — спросил Хэн, прежде чем Лейя успела зажать ему рот.
Что-то было неправильно. Очень-очень неправильно. В темноте, совсем рядом возился кто-то большой, неуклюжий и очень вонючий.
— Мне знаком этот смех, — пробормотал кореллианин.
Лейя озиралась по сторонам, пока в одном из альковов не отдернули занавес.
На широкой платформе поместился не только хатт, но и его управляющий, стражники — несколько гаморреанцев и один иши тиб, вездесущий Салациус, трехглазый гран Рие-Йиес, Макс Ребо. Возле платформы стоял Боба Фетт и откровенно скучал. Он не проявил ни малейшего желания сдвинуться с места.
Даже с ноги на ногу не переступил.
— Айэс хутийа коте-ва коте… — рокотал Джабба под общий хохот. — Хэн, гохкви потий-о корадо кон-гхва вай. Унитан коса дзимайнай [6].
Фетт что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, повернулся и ушел.
Должно быть, решил, что достаточно развлекся на сегодня. Принцесса с облегчением стерла бы со лба выступившую испарину, но обеими руками цеплялась за кореллианина.
— Эй, Джабба, — Хэн кое-как, не без помощи Лейи, поднялся на ноги. — Слушай, я как раз собирался тебе заплатить, просто меня немного отвлекли.
Это не моя вина.
На этот раз хатт расхохотался абсолютно искренне. Хэн даже пожалел, что не видит, как колышутся многочисленные подбородки. Пронзительно взвизгнул Салациус — кажется, маленький подхалим не удержался и свалился с платформы.
— Каго унит, Соло. Тайки сари на вах магна мисска джаджа, мих на вах бантта поодоо [7], — Джабба взмахнул короткопалой ручкой.
— Да послушай ты…
— Джаджа мин гу! [8] Гаморреанцам удалось растащить кореллианского контрабандиста и принцессу в разные стороны, несмотря на отчаянное сопротивление обоих.