Неполадки в русском доме
Статья содержит местами верные наблюдения и — переполнена злобой. К кому? К тем, кого советская власть ввела в круг универсальной культуры: «Ветер революции вымел на поверхность исторической жизни множество людей, живших в мире связей личного типа, характерных для традиционных доиндустриальных обществ. Это — люди безъязыкие, молчащие „от дурости и угнетения“… О какой науке они мечтали — сказать трудно».
Далее следуют издевательства — мол, «страна мечтателей, страна героев». То ли дело на Западе, где все делалось правильно, без мечтаний и без геройства. И опять верные наблюдения вперемешку со злобой: «В результате оказалась освобожденной архетипическая фантазия низов, которая выплеснулась из цивилизационных рамок и „разлилась“ по поверхности общества… Открылись десятки университетов, появились новые тысячи научных работников. Организация образования для тех слоев, которые ранее были отчуждены от культуры, стала способом достижения всеобщего равенства… Новых, „красных“ студентов отличал удивительно низкий уровень грамотности. Результатом же стала деградация университетов…».
Подобную же селекцию производит и «демократ» С.Аверинцев: «Нельзя сказать, что среди этой новой получившейся среды, новосозданной среды научных работников и работников умственного труда совсем не оказалось людей с задатками интеллигентов. Мы знаем, что оказались. Но… единицы» («Независимая газета», 03.01.1992).
За всем этим — ностальгия по мифической царской России с ее аристократическим культурным сообществом: «Вхождение в это сообщество требовало длительного систематического труда. Кроме того, существовал и действовал закон о кухаркиных детях», — пишет Н.Козлова. Странно еще, что философиня не сожалеет об отмене телесных наказаний — и ведь наверняка считает себя демократкой.
Философский пафос этого антисоветизма заключается в отрицании народной культуры в пользу культуры сословной, культуры для привилегированного меньшинства. Об этом различении двух видов искусства писал Георгий Свиридов в своих «Записках» в 1979 г.: «1) Народное — которое способно восприниматься нацией целиком и само адресовано народу/нации как целому. 2) Сословное искусство — адресуемое наднациональной элите, своего рода „сливкам общества“ или, как их называл А. Блок, „подонкам общества“…».
Статья Н.Козловой примечательна тем, что в ней самым наглядным образом предстает раскол, который произошел сейчас в среде интеллигенции. Мы как будто говорим на двух разных языках. Мне, например, кажется дикой сама идея, будто ликвидация неграмотности почти сотни миллионов человек совместима с формулой «общее снижение культурного уровня». Дело в том, что Козловой, как и Лихачеву, интересно лишь то, что происходит в тонком слое элиты, а 85% населения, крестьяне, для нее как будто вообще не существуют. Как не существуют и миллионы жителей российской Азии.
Но поговорим о русских. Вот небольшой, но отражающий изменение бытия народа штрих. В середине 20-х годов резко снизилась младенческая смертность в России, которая в самом конце XIX века составляла 425 умерших на 1 тыс. родившихся. В результате средняя продолжительность жизни русских сразу подскочила на 12 лет. Это было достигнуто интенсивной культурно-просветительной работой. Врач и демограф С.А.Новосельский писал в 1916 г.: «Высокая детская смертность у православного, т.е. преимущественно русского населения состоит, помимо общеизвестных причин, в связи с деревенскими обычаями крайне рано, едва ли не с первых дней жизни ребенка давать ему кроме материнского молока жеваный хлеб, кашу и т.п. Сравнительно низкая смертность магометан, живущих в общем в весьма антисанитарных условиях, зависит от обязательного грудного вскармливания детей в связи с религиозными предписаниями по этому поводу Корана». 12 Замечу, что у мусульман в 1897 г. детская смертность составляла 166 на 1 тыс. родившихся.
Так давайте определимся, считать ли отход русских крестьян от привычки давать новорожденному ребенку жеваный хлеб, от чего умирала треть младенцев, положительным явлением культуры — или это к культуре отношения не имеет? Считать ли явлением культуры ликвидацию в 20-е годы массового детского («бытового») сифилиса, вызванного элементарным незнанием правил гигиены? Для Козловой это — ничто. А для меня — именно то, что выражается суконной формулой «общее повышение культурного уровня». И оно могло быть достигнуто именно благодаря советскому строю, ибо в царской России слишком большая часть чиновников думала именно так, как философ-демократ Н.Козлова и утонченный интеллектуал Д.С.Лихачев.
Козлова с плохо скрытым злорадством говорит о низком уровне грамотности «красных» студентов. И это для нее удивительно. У нее воображения не хватает понять, какого «систематического труда» стоило этим людям, садившимся за книги после рабочего дня на заводе, подтянуться до уровня университета. И ведь именно эта, учившаяся часть рабочей молодежи вызывает интеллигентскую неприязнь!
Допустим даже, действительно у «красных» студентов был низкий культурный уровень, не хочу спорить. Но разве он у них был ниже, чем у массы их отцов и старших братьев, которые и мечтать не могли об университете? Ведь ясно, что благодаря рабфакам уровень грамотности и культуры у существенной части молодежи резко вырос. Почему же все это в целом вызывает злорадство, почему это ставится в вину советскому строю? Хотелось бы мне проникнуть в душу таких людей и понять, почему явное улучшение жизни немалой части народа вызывает такую неприязнь.
Неужели не знает г-жа Козлова, что «красные» студенты в ходе учебы и работы очень быстро повышали свой «уровень грамотности», и из их среды вышли блестящие интеллигенты, в том числе гуманитарии? Если не быть расистом и не верить в генетическую предрасположенность богатых людей к культуре, то каждому ясно, что начиная с некоторого порогового уровня знания главным фактором культурного развития становятся природные способности и желание человека — если для этого развития есть благоприятные социальные условия. Это — обычное дело, все мы это наблюдали в вузах. Или даже такой тривиальной вещи не заметила г-жа Козлова в свои студенческие годы?
Но попробуем встать на элитарную точку зрения, с которой смотрит г-жа Козлова. Не будем о хлебной жамке и сифилисе. Что произошло с культурой в «высоком» смысле слова? Тут, грубо говоря, философ говорит неправду. В 20-е годы в России произошел взрыв, протуберанец культурной деятельности высокого накала. Видимо, философ не считает науку частью культуры, поэтому о становлении советской науки говорить не будем, хотя во многих отношениях это было замечательное явление мировой культуры. Но как можно говорить о падении уровня, например, литературы! Это просто немыслимо.
Окиньте взором свои книжные полки, посмотрите на даты. Маяковский и Пастернак, Есенин и Заболоцкий, Клюев и Васильев, Мандельштам и Ахматова — и так далее. В каком смысле можно сказать, что их стихи 20-х годов — низкого уровня? А ведь так безапелляционно заявляют антисоветские доценты и академики, что люди просто не осмеливаются не поверить. О театре и кино говорить нечего — советские мастера были полноправными участниками ведущей мировой «бригады», никто в этом не сомневался. Тогда же начинался расцвет нашей музыки. Откуда взялись Свиридов, Прокофьев, Шостакович, композиторы-песенники? Из 20-30-х годов. Или нас будут уверять, что в СССР был низок уровень музыкальной культуры?
Считается, что по сравнению с другими видами высокой культуры в России тогда отстала живопись. Может, и отстала, скажем, от музыки, но ведь никак не низок был ее уровень. Мой дядя А.Д.Гончаров был довольно известный художник, я интересовался книгами по искусству того времени. Общее мнение искусствоведов сходится к тому, что 20-е годы были очень важным и интересным периодом. Кстати, развитие всех видов искусства в немалой степени было подкреплено тем прозаическим обстоятельством, что на них вследствие появления множества «красных» студентов возник массовый спрос. Например, искусствоведы отмечают, что небывалый наплыв в 20-е годы посетителей в картинные галереи побудил правительство выделить довольно большие деньги на поддержку художников. Рынок не рынок, а общественная потребность — дело великое.