Бесноватые

– Пег – не Гаррик, пойми ты, щенок! Она скорее похожа на ту, другую Пег, Уоффингтон, которая сбежала из театра, прежде чем ее оттуда выгнали.
Тон его изменился.
– Мальчик мой, послушай меня! У нас мало времени. В любую минуту Лэвви может…
Сэр Мортимер внезапно замер с открытым ртом, схватившись рукой за золотую пуговицу на камзоле. Джеффри кивнул.
– Да, – произнес он. – Вы хотели сказать, что в любую минуту миссис Крессвелл может вернуться. И вы будете стоять перед ней, словно преступник у позорного столба, когда толпа бросает в него камни и дохлых кошек. Я не хочу обидеть вас, сэр. Но с вами-то что происходит?
– Я не могу ей противиться. Я это заслужил. Вот и все.
– Простите, но совсем не все. Я сам так думал несколько месяцев назад.
– Черт меня дери, могу ли я вечно пренебрегать благополучием Пег? Она должна пребывать в высшем свете, иначе зачем нам этот дом в Лондоне? Лэвви Крессвелл пользуется расположением нашего милостивого короля, его толстозадости Георга Второго, такого же жалкого вдовца, как и я. В этом все дело, и тебе это известно.
– Это только часть дела, я в этом уверен. Вы никогда не придавали особого значения свету. Я видел, как вы спустили с лестницы баронета, который не сказал и половины того, что наговорила вам миссис Крессвелл. Чем держит вас эта женщина? Чем она так запугала вас? Или не она, а ее братец, мистер Хэмнит Тониш?
– Чем держит? Чем запугала?
– Да.
Сэр Мортимер помолчал, потом вновь обратился к Джеффри:
– Однажды, мой мальчик, – произнес он сдавленным голосом, – ты проснешься утром и увидишь, что ты – старик. И нет в тебе уже прежнего спокойствия и прежней уверенности в себе.
– Никогда в жизни я и ни на минуту не чувствовал уверенности в себе. Я всегда полагался только на Бога.
– Я сказал: прежней уверенности в себе. И соображаешь ты уже не так скоро, и речь твоя медленна. И даже загнать лжеца в угол ты уже неспособен. Но стерпишь ли ты, чтобы Пег выпороли у тебя на глазах, потом бросили в тюрьму по приговору суда, на основании показаний, данных под присягой? А потом ее отдадут Хэмниту Тонишу, если он еще не раздумал жениться на ней.
– Отдадут Хэмниту Тонишу?
– Ты говоришь, ты не знаком с ним.
– И это правда. Я знаю лишь, что у него репутация фехтовальщика, который уступит только его же дружку майору Скелли, ну и еще кое-что. Но Пег? Отдадут Хэмниту Тонишу!
– Да, и в этом все дело. Кто поможет ей, если не ты?
– Поклянитесь, что это правда. У дяди ее cтолько возможностей.
– Клянусь тебе, мальчик…
Казалось, будто Джеффри уловил в его речи отзвук какого-то другого голоса.
– Да, – произнес он. – Пег тоже во многом клялась мне недавно. Сэр, ни вы, ни Пег больше не сумеете меня одурачить. Благодарю вас, но я отказываюсь. Я и пальцем не двину, чтобы помочь ей. Даже если…
Снаружи на галерее прозвучали быстрые шаги. Эти покои таверны «Золотой Крест» состояли из обшитой деревянными панелями гостиной и примыкающей к ней спальни без окон, но с блохами. Шаги миновали спальню и достигли гостиной. Открылась дверь, и появилась Лавиния Крессвелл в сопровождении человека лет на шесть старше ее; она появилась в дверях и устремила взгляд на сэра Мортимера (за то время, что она смотрела на него, можно было бы сосчитать до десяти).
Миссис Крессвелл не выглядела рассерженной, лишь на ее восковом лбу в паре мест выступили пятна.
– Нашей милой Мэри Маргарет, – промолвила миссис Крессвелл, – придется держать ответ еще кое за что. Она исчезла.
– Исчезла? Но куда?
– Это, – ответила миссис Крессвелл, – мы бы и хотели знать.
– О да, – подтвердил ее спутник. – Очень бы хотели.
В отличие от невысокой миссис Крессвелл ее спутник был худ и рост имел выше среднего. У него были длинные руки и пальцы – тонкие и гнущиеся. Все же и выражение, и некоторое сходство в чертах их бледных без кровинки лиц позволяли предположить, что эти люди – брат и сестра.
– Ваша племянница, дорогой мой друг, – пояснила миссис Крессвелл, – потребовала, чтобы ей отвели комнату для того якобы, чтобы помыться. Буквально минуту спустя она выбежала во двор и позвала наемный экипаж. Хозяин, как он утверждает, последовал за ней, пытаясь удержать. Но мисс Пег, не обращая на него внимания, укатила в направлении на восток.
– Лэвви, Лэвви, – взмолился сэр Мортимер, – я здесь совершенно ни при чем.
– Я вас и не обвиняю.
– И я не знаю, куда она бежала.
– Этого я тоже не утверждаю, – сказала миссис Крессвелл.
Затем она кивнула в сторону Джеффри:
– Но не знает ли он?
– Нет, – сказал Джеффри. – Я тоже не знаю.
– Тоже не много знаете, это вы хотите сказать? – осведомился Хэмнит Тониш.
Мистер Тониш выдвинулся вперед. Гладкий белый парик сидел на нем очень ладно; горизонтальный локон плотно прилегал к каждому уху. На нем был горчичного цвета камзол с золотым шитьем и голубой жилет. Рукава камзола были такие широкие, что могли бы служить карманами. Левая рука его покоилась на стальном эфесе его рапиры с позолоченной чашкой.
– Тоже не много знаете? – повторил мистер Тониш.
– Не спеши, братец, – вмешалась миссис Крессвелл.
Ее широко открытые глаза были устремлены на Джеффри.
– Мне известно, мистер Уинн, что вы проживаете на Ковент-Гарден-пьяцца. Там может остаться без ответа любая грубость. Юная мисс Пег отбыла в восточном направлении. Кучеру она дала указания, которые – хотя и не были расслышаны как следует – могут оказаться небесполезны. Мистер Уинн, проживаете ли вы в доме или поблизости от дома, имеющего вывеску с надписью «Волшебное перо»?
Странно, но раздавшийся возглас удивления исходил от сэра Мортимера.
По выражению лица Джеффри нельзя было определить (во всяком случае, он на это надеялся), что слова эти что-то для него значат. Но в сердце его и в мысли они вселили страх за Пег; машинально он взглянул на дверь. и в это мгновение Хэмнит Тониш уже стоял перед ним, опустив руки.
– Мистер Тониш…
– А, так вы знаете меня? – осведомился тот, приподнимая верхнюю губу, совсем как его сестра. – Сейчас вы познакомитесь со мной еще ближе. Вы хорошо слышите, приятель?
– Мистер Уинн, – сказала миссис Крессвелл, – я жду ответа на мой вопрос.
– Ответ, сударыня, таков: поблизости от моего дома нет места, носящего название «Волшебное перо».
– Куда же вы в таком случае собираетесь?
– Куда я собираюсь, сударыня, не касается никого, кроме меня.
На верхнюю губу мистера Тониша пробралась улыбка. Ладонью левой руки, как бы даже нехотя, он влепил Джеффри затрещину, такую сильную, что треуголка подпрыгнула на голове молодого человека. Правой рукой Хэмнит Тониш извлек из ножен рапиру.
– Доставайте! – сказал он.
– Мистер Тониш, я не ищу ссоры с вами и хотел бы ее избежать.
– Вижу, что не ищете, – согласился его рослый противник. – Но вы ее уже нашли, и никуда вам не деться. Доставайте шпагу!
– Хэмнит, – вскричала миссис Крессвелл, – отпусти его!
– Милая сестра…
– Неужели не ясно, – произнесла миссис Крессвелл, внезапно переводя взгляд на потолок, – что от него нам не будет никакого толку? Не говоря уже о том, что, как ты видишь, душа у него уже ушла в пятки, и ссориться с ним – только понапрасну терять время. Пусть убирается!
Рапира, тонкая, с острым, как игла, концом, могла лишь колоть. Поэтому, когда Хэмнит Тониш занес руку как бы для того, чтобы нанести рубящий удар прямо по глазам Джеффри, жест этот не предвещал никакой опасности, но выражал крайнюю степень презрения.
Джеффри поклонился, глядя прямо в лицо мистеру Тонишу. Бросив на него взгляд настолько отсутствующий, что его нельзя было даже назвать презрительным, мистер Тониш опустил рапиру и отступил в. сторону. Сэр Мортимер выругался сквозь зубы. Миссис Крессвелл разглядывала что-то на потолке. Джеффри же ринулся к двери.
 
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Молодая женщина и старуха
– Пег! – позвал он. Затем еще раз, громче: – Пег!