Бесноватые

Джеффри торопливо изложил им то, что считал возможным. Доктор Эйбил слушал его стоя, с видом холодно-учтивым, тогда как преподобный Лоренс Стерн весь извелся от любопытства.
– Хорошенькая, говорите вы? – вопрошал этот последний. – А меня здесь не было! Чума меня возьми! Ну как я мог такое упустить?!
– Помолчите, сэр! – сказал доктор Эйбил.
Он был явно взволнован и отложил свою длинную трубку.
– Здесь был я.
– И молодая дама спрашивала вас о чем-нибудь, доктор?
– Да. Она спросила, знаком ли я со старухой – имени она не знала, – которая живет над упомянутой вами лавкой. Я сказал, что действительно знаю эту женщину и что зовут ее Грейс Делайт. И я настоятельно советовал молодой даме не ходить туда, хотя и не сказал почему. Сама старуха совершенно безобидна – во всяком случае, мне так кажется. Но о тех местах ходят дурацкие слухи, будто там водятся привидения; говорят, бывали случаи, что люди умирали там от ужаса.
– Крестная сила! – воскликнул священник, и его залитое слезами лицо побледнело. – Неужели действительно водятся?
– Помолчите, сэр. Я же сказал: дурацкие слухи.
– Да, но…
– Все это – игра воображения. Люди сами пугают себя до смерти. Весь мой опыт подтверждает это. Я посоветовал этой даме отправиться домой. Но она сказала, что у нее нет дома или что, по крайней мере, нет никого, кто любил бы ее.
Опустив голову, Джеффри отошел в глубь комнаты, но потом снова вернулся к столу.
– Я попросил ее подождать, пока я возьму свой ящик с инструментами, – продолжал доктор Эйбил, указывая кивком в глубь бара. – Я поставил ящик туда, чтобы какой-нибудь пьяный не пнул его или не наступил ненароком. И тогда я провожу ее. Но когда я вернулся, ее уже не было.
– Слушайте, но это же так загадочно и романтично! – воскликнул преподобный Лоренс Стерн. – Однако с чего бы это молодая дама благородного происхождения – я полагаю, она – благородного происхождения – задумала вдруг посетить эти трущобы на Лондонском мосту?
– Этого я не знаю. И не мое дело выпытывать такие вещи.
Сказав это, доктор Эйбил провел рукой по лбу – от старого выцветшего парика к несколько затуманенным глазам на широкоскулом лице.
– Нет, не будем лгать, – сказал он. – Я и сам несколько перебрал, и здесь было так уютно – я не стал ее догонять, хотя следовало бы. Я очень надеюсь, что с ней не случилось ничего дурного. И все же, думаю, не ошибусь, если скажу, что девушка была чрезвычайно расстроена и нуждалась в утешении. Сейчас, с вашего позволения, я пойду. Но вы, сэр, не ждите меня. Я советовал бы вам поторопиться.
И Джеффри не стал ждать.
Теперь он знал, почему по эту сторону моста его не остановил часовой. Полдюжины солдат Первого пехотного полка, сняв свои гренадерские шапки, расположились у огня в сторожке. Он видел их через окно, видел их тени на белой стене; по всей вероятности, солдаты провели там весь вечер.
Отойдя ярдов на двадцать, стоя под темной аркой, он выкликал Пег по имени, когда вдруг услышал (а может быть, ему это почудилось) женский крик, доносящийся откуда-то от воды у него за спиной. Он повернулся и побежал к ближайшему широкому проему между рядами домов.
Чуть впереди, занимая почти всю проезжую часть моста, виднелась громадина Нонсач-хаус, здания тюдоровской эпохи.
Перед Джеффри вздымалось четыре или пять этажей штукатурки и дерева, украшенного некогда богатой резьбой и позолотой, с множеством окон и четырьмя башнями с флюгерами по углам. Луна, стоящая высоко в небе, отражалась в тех окнах, где еще оставались стекла. Остальные окна были слепые – забитые досками или заваленные каким-то хламом, что свидетельствовало о последней степени запустения.
– Пег!
Джеффри показалось, что в широком и хорошо освещенном пространстве между домами, которое и с той и с другой стороны моста доходило до самых его перил, в правой стороне он различает какое-то движение, на реке, вверх по течению, в направлении Вестминстера. Он кинулся к балюстраде, шедшей вдоль пешеходной части, которая была сделана за тридцать лет до того с внешней стороны моста параллельно домам, чтобы пешеходы могли проходить по мосту, не боясь попасть под экипаж. Но Джеффри никого не увидел: тени ввели его в заблуждение. Он прислонился к балюстраде и, повернув голову, оглядел ряд домов, тянущихся ломаной линией в направлении Саутуорка.
Рев воды в этом месте объяснялся просто. На массивные быки и волнорезы моста ушло столько камня, что для прохода воды между ними осталось совсем небольшое пространство. Длина самого широкого, среднего, пролета, имеющего на случай нападения или осады разводную часть, которая последний раз использовалась еще в средние века, составляла не менее сорока футов.
В славные для Лондонского моста дни, когда богатые люди не стыдились заниматься торговлей, на верхних этажах домов были устроены садики. Из задних фасадов многих домов выступали маленькие, похожие на ящики, комнатки на кронштейнах, нависающие над водой, – туалеты; и сейчас не часто увидишь такое «место уединения»; в прежние же времена это было просто неслыханной роскошью.
«Грейс Делайт, – думал Джеффри Уинн. – Грейс Делайт. Вся опухшая полоумная старуха с пожелтевшей от нюхательного табака губой. Кто поверит, что она носит такое имя? А если Пег узнает, кто она в действительности?»
«Ну, а если и узнает – что с того? – начал нашептывать ему другой голос. – Какая разница? Что это меняет?»
Но первый голос тут же возразил:
«Как это, что меняет? Если сегодня ночью ты решился на преступление во имя того, чтобы заполучить себе Пег Ролстон, то – пусть не помеха тебе в том ни Бог, ни дьявол, – но время ты выбрал неудачное».
«Кстати, ты на него действительно решился? Чего же ты медлишь? Чего стоишь тут перед домом и потеешь от страха? Человек решительный уже давно придушил бы старую ведьму, а не раздумывал, увидит это Пег или нет. Он бы…»
Где-то глубоко внизу отблески света играли на клокочущих водоворотах. Сильный ветер завывал на Лондонском мосту, будто скрипка. И снова Джеффри повернулся и побежал, но на этот раз он был уверен, что бежит на крик женщины.
Он пробежал под аркой Нонсач-хаус и выскочил на проезжую часть, ограниченную с обеих сторон балками, подпирающими здания. При этом он неожиданно налетел на какую-то фигуру, стоящую тут в почти полной тьме.
«Вам хорошо смеяться», – сказал бы мистер Лоренс Стерн по поводу суеверных страхов. Но у Джеффри в ушах зазвучали его собственные шаги. Руки его сами потянулись, чтобы схватить, задушить. Но наткнулись они на мягкие женские плечи, и в ту же минуту Джеффри понял, что женщина эта – Пег.
Потом он мог только ругаться хриплым шепотом, стараясь, чтобы голос его не дрожал. Он обнял Пег и прижал ее к груди. Она была вся напряжена и почти лишилась дара речи, но при первых же его словах обмякла, потом вдруг отпрянула.
– Итак, – произнес Джеффри после паузы. – С вами все в порядке. Что же произошло? Что вы такое затеяли?
– Джеффри…
– Давайте выкладывайте! Почему вы оказались здесь?
– Я думала, что вы отправитесь следом.
– Да? Только поэтому?
– Я считала, что вы отыщете меня. И вы меня нашли. И я знаю почему.
– Почему же?
– Потому что вы меня любите.
– Потому что я боялся, что вас убьют или ограбят. В последний раз, Пег! Пора кончать с этими романтическими бреднями. Я сыт ими по горло!
– О, ради Бога, перестаньте! Сами вы – романтик, и гораздо больший, чем я. Только вы думаете, что это проявление слабости, и боитесь себе ее позволить. Вы не хотите меня поцеловать?
– Если честно, сударыня, я предпочел бы перекинуть вас через колено и высечь.
– Как этот ужасный Хэмнит Тониш, человек с холодными руками и глазами фехтовальщика? Тот, что готов сделать это по просьбе своей еще более ужасной сестры? Я видела его в окне трактира. По-моему, дай им волю, эта дивная парочка с удовольствием меня бы убила. Где же, скажите на милость, было мне укрыться, если не в доме старой верной служанки?