Тоутский вор

Он включил видеомонитор, предоставив ей созерцать свой суровый лик, и повторил формулу отказа.
– В данный момент я занят двумя делами сразу, ССР Торч, – объяснил он, буравя ее взором. Затем в ход пошла малая толика лжи. – Я уже взялся за одно из них, заключив контракт. Поэтому, боюсь, мой график слишком плотно забит, чтобы разговаривать на темы…
Она скривила маленький розовый ротик:
– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! Фишка! Перестань корчить из себя черти что. Это дело заинтересует тебя. Меня послал сам господин Уполномоченный ЧК Внутреннней Безопасности!.. Собственной персоной!
– Я занят!
В прекрасных женских глазах отразилась буря.
– Фишка! – прошипела она сквозь зубы. – Занят ты или нет, это никого не волнует, когда дело идет о поручении члена Коронного кабинета! Ты должен отложить все дела в сторону.
Он стиснул зубы. Конечно, она права: он не мог отказать Коронному кабинету, коронной комиссии. Статья XIX Криминального Кодекса выражалась на этот счет предельно ясно. Фишка Ртуть, как лицензированный Хартией Воров, полномочный член Воровской Гильдии и полноправный брат Воровского братства, был допущен к работе Коммерческой Палатой Альфарда. Анархат Альфарда был знаменитой на весь мир звездной системой, где криминал узаконен и находился на совершенно легальном положении. Честное предпринимательство было не только противозаконно, но и каралось истязанием электрическими иглами. Во многих отношениях прелюбопытный социум – совершенно уникальное явление во Вселенной. Анархат дипломатически признал Имперское Содружеством несколько люструмов назад, когда это стало тактически выгодно Империи, во время Комальтового Кризиса, поразившего все слои общества.
Фишка буравил Берсен Торч глазами. В серебристых зрачках вора отражалась неприязнь. Как бессмертный Шерлок из легенды имел свою немезиду в лице мисс Ирен Адлер, так и Фишка Ртуть имел свою Берсен Торч. К сожалению, зло, вставшее на жизненном пути Фишки Ртути, было очаровательным – куда легче ненавидеть какую-нибудь высохшую старую деву на ортопедических стельках, от которой несет оздоровительными мазями от морщин. Нелегко общаться с роскошной мисс Торч, когда в дело вмешивались гормоны! Кожа у нее была точно лепестки магнолии, шелковые пушистые волосы оттенка металлик-индиго колдовски посверкивали, точно у ведьмы. В средние века ее бы сожгли на костре, ну а в эти… пригласили работать в разведку. Мужчины там нужны незапоминающейся, серой внешности, а женщины, как раз наоборот. Платье Берсен Торч было полосатым, как арбузная корка. И каждая вторая полоса – насквозь прозрачная. Под ней просматривалось нежное молодое тело, такое же розовое, как мякоть арбуза.
Ничего не попишешь, на этот раз она его достала. Тиски сжались, и капкан захлопнулся. Ну, что ж, твоя взяла! Радуйся, Берсен Торч!
– Ну, ладно, – откликнулся Фишка нарочито грубо. – Поглядим, что еще за поручение.
Его тонкий выразительный рот искривила саркастическая усмешка.
– Что там понадобилось от меня Его Высочеству? Уж не Корона ли Звезд из Пещеры Королей?
Он знал, что на его шутки Берсен реагирует нормально – это часто случалось с ним на работе. Но к такой реакции Фишка Ртуть, признаться, был не готов.
Влажные глаза и рот широко раскрылись. Лицо побледнело, весь вид агента выразил крайнее удивление.
– Но… откуда ты знаешь? Ты что – телепат? Как ты мог догадаться о том, чего хочет Уполномоченный?
 
Глава 11
Только жесткий самоконтроль Фишки спас положение. Сказанное прозвучало точно удар обухом по голове и едва не повергло его на колени. По счастью, он научился не выражать эмоций. Совладав с собой, Фишка Ртуть постучал по кнопке пульта.
– Маяк включен, Берсен. Я проведу тебя.
Пока радиомаяк сопровождал полицейский корабль по каменному «рву» крепости Ртути, владелец замка постарался разогнать с лица хмурую тучу старого космического рейнджера и подавить назревающий гнев.
Смидли, девяти футов росту, тощий и высохший, как зулусский ассагай, [5] поклонившись со скрипом, произнес проржавевшим голосом с аристократическим акцентом:
– Мисс Торч, господин Фишка. Будут еще какие-либо распоряжения?
– Думаю, нет, благодарю вас, Смидли. Хотя, погодите. Не желаете чего-нибудь выпить, Берсен?
Брови ее изогнулись дугой.
– Это в девять утра? Ничего себе… Почему бы нет?
Он задумался. Посовещавшись со своим небом, он выбрал напиток средней крепости, достаточно экзотический и оригинальный.
– Две рюмки «Риссовьюра 32», Смидли. Бокалы охладить, а напиток разогреть до температуры крови. И веточку повилики, свежесрезанную, в каждый стакан.
Чуть заметная одобряющая улыбка появилась на бескровных губах Смидли.
– Одну минуту.
Сухопарый дворецкий в черном со скрипом вышел.
– А ты часом не спиваешься, Фишка? – поинтересовалась, как ни в чем не бывало, Берсен. – Руки не трясутся? Когда-то ты был самым быстрым стволом в Рукаве Карина-Сигнус.
Едва заметная тень скользнула по его лицу.
– Ради Бога… Утренняя рюмка вина освежает, вечерняя – снимает усталость…
– А дневная – веселит, не так ли?
Фишка поморщился:
– Да пойми ты, это же как… ритуал в высших светских кругах.
Девушка озорно улыбалась. Она всегда радовалась, как ребенок, когда ей удавалось подковырнуть Фишку.
– Да. В моих родных краях такая «чуточка вина» считается ядреным джином. Впрочем, там и притяжение другое. Перейдем прямо к делу, пока не пришел твой вампир дворецкий. Не знаю, как ты с этим справишься, но Уполномоченный в самом деле дал тебе это поручение – достать корону. Все, что нужно, найдешь в этом досье, – она бросила папку на стол, рядом с папкой, полученной тридцать две минуты назад от Эверета Двенадцатого. – И скажи, наконец, как ты мог догадаться о том, чего хочет Уполномоченный? Ты что, понаставил жучков в отделе разведки? А, может быть, установил там телекамеру? Слушай, – в ее голосе послышались грозные нотки, – ты случайно не прослушиваешь мою линию связи с высшим командованием?
– Что за чепуха! Это просто…
– Ну? – требовательно поинтересовалась она. В то же время в глазах ее играл веселый огонек.
Фишка хладнокровно улыбнулся. Женщину можно пригвоздить к месту любопытством. Она никогда не уйдет от вас, пока вы ей интересны.
– Это же элементарно, Берсен, – это прозвучало почти как «Это элементарно, Ватсон». – Чистая дедукция. Я не могу объяснить, как это у нас, профессионалов, получается. Интуиция.
После этих слов он посмотрел на нее, чтобы оценить произведенное впечатление. Берсен смотрела скептически, но, похоже, проглотила утку. Розовые губы уже раздвинулись, чтобы задать новый наводящий вопрос, но тут в комнату, шатаясь, вошел Смидли. Руки его тряслись, как будто измученные артритом, едва удерживая два бокала на иридиевом подносе.
Они отсалютовали друг другу бокалами. Берсен выпила, как это делают не гурманы – одним движением кисти вылив в себя напиток.
Фишка поступил иначе. Сначала он понюхал, затем подержал жидкость во рту, в количестве четырех капель, чтобы стимулировать слюнные железы, затем ополоснул горло, качнув головой влево и вправо, и, наконец, выпил мелкими глотками, медитируя над Одиннадцатым Коэном «Квантитативной философии» Монсалетсена.
Берсен смотрела на него с легким недоумением: ей этот ритуал поглощения алкоголя казался несколько странным. Девушка смотрелась просто шикарно и обворожительно в лимонно-зеленом дождевике, наброшенном поверх платья цвета лугового молока. За ее плечами стыдливо краснели небеса Каравеллы.
«Жаль, что она столь бесчувственна к прекрасному», – с сожалением подумал Фишка. Конечно, бедняжка насмерть влюбилась и пытается отстоять каждый крохотный дюйм своей свободы. Отсюда все эти колкости и замечания. Ну да ладно. Все же это вносит некоторую долю пикантности в их отношения. Фишка видел, как за маской насмешливости пылает глубокое, невыносимое и неподдельное чувство. К нему, к Фишке.