Любовь — азартная игра

Идона улыбнулась:
— У меня есть все, что только можно пожелать. До вашего приезда я была в отчаянии, я беспокоилась, что Эдам с женой, Нэд, который ухаживает за лошадьми, и другие, живущие в имении, могут оказаться на улице без средств к существованию.
— А теперь?
— Вы были так добры, гораздо добрее, чем я могла даже мечтать, но я не хочу больше обременять вас, тем более сейчас, когда вы собираетесь жениться.
Маркиз помолчал. Потом резко спросил:
— А кто сказал, что я собираюсь жениться?
— Леди Роузбел сказала мне, что вы обручены, и я надеюсь, вы будете очень счастливы.
Маркиз ничего не ответил, и Идона поругала себя за несдержанность — может, она поступила опрометчиво, сказав это маркизу, может, обручение держится в секрете до окончания траура леди Роузбел?
Она хотела было извиниться, но кто-то подошел к ним и заговорил с маркизом.
По дороге домой маркиза сказала:
— Ты имела большой успех, моя дорогая, и я горжусь тобой. Все были заинтригованы подопечной Шолто, о которой никто раньше не слышал. Очень важно, чтобы ты никому не объясняла истинную причину своего появления в его жизни. И держи в тайне смерть отца на дуэли.
— А я никому ничего не рассказываю.
— Очень разумно с твоей стороны. …Когда Идона приехала в Лондон, они говорили о ее траурном наряде, маркиза твердо заявила, что она не собирается представлять обществу девушку, похожую на черную ворону.
Идона обрадовалась — ее отец не выносил женщин в черном и запретил ей носить траур по матери.
Сама Идона тоже воспринимала траур как фарс; она была уверена, что ее мать, ушедшая в иной мир, смотрит на нее с небес, а в один прекрасный день все они снова окажутся вместе.
Они почти доехали до Беркли-сквер, когда маркиза сказала:
— Кстати, Идона, граф Баклифф спросил разрешения заехать к нам завтра днем и повезти тебя покататься в парк. Я дала согласие.
Идона вскрикнула:
— О, пожалуйста, мадам! Я не хочу ехать с графом! Конечно, мило с его стороны пригласить меня, но, пожалуйста, откажите ему от моего имени.
Маркиза удивленно посмотрела на девушку.
— Я надеюсь, ты не будешь ко всем женихам относиться так же? Но если ты надеешься выйти замуж за моего внука, позволь заметить — они с леди Роузбел тайно помолвлены.
— Да, я знаю, — ответила Идона. — Леди Роузбел рассказала мне, и, конечно, я никогда не думала о его светлости в этом смысле.
— Тогда уверяю тебя, следующий по важности после Шолто идет граф Баклифф. Поверь, очень глупо не принять его ухаживаний. — Маркиза помолчала и добавила: — Судя по всему, он очарован тобой, так что играй умно, моя дорогая. И не глупи.
Прежде чем она смогла еще что-то добавить, экипаж остановился возле дома на Беркли-сквер, и лакеи поспешили расстелить красный ковер…
Лежа в постели, Идона думала, что каким бы выгодным женихом не был этот граф, он ей не нужен.
Он ей не нравится. И очень сильно не нравится.
Однако утро началось удачно.
Идона неважно спала, мучительно пытаясь найти повод не ехать с графом и не рассердить маркизу, но после завтрака принесли большую корзину орхидей с запиской.
«Извините меня, прелестная дама, что я не смогу заехать за вами, как собирался. Я забыл о своей договоренности сопровождать Его Королевское Величество в Уимблдон.
Но я страстно надеюсь, что вы будете добры ко мне завтра, когда я приеду в Роксхэм-Хаус в два часа.
До завтра.
Преданный Вам, восхищенный Вами
Баклифф».
Идона облегченно вздохнула, прочитав записку, оставила орхидеи в прихожей и ушла.
Днем она каталась с маркизой, вечером не ожидалось никакого приема, стало быть, они ужинают дома.
Идона переодевалась в простое, но очень милое платье, выбранное маркизой, когда вошла леди Роузбел и дала няне понять, что намерена поговорить с Идоной наедине.
— Слушай, Идона, я хочу попросить кое-что для меня сделать.
— Конечно, — ответила Идона.
Леди Роузбел огляделась, точно боялась чужих ушей.
— Когда ужин закончится, я скажу, что устала и хочу пораньше уйти. Никто не удивится, маркиза не сидит допоздна, а у его светлости найдутся свои дела.
Идона с интересом ждала продолжения, и леди Роузбел сказала:
— Как только все разойдутся и ты останешься одна, я хочу, чтобы ты прошла в мою комнату, легла в постель и спала до моего возвращения.
— Возвращения? — спросила Идона. — А куда ты идешь?
Леди Роузбел засмущалась:
— Ну, это мое дело. Пожалуйста, Идона, сделай, а?.. Мне надо кое с кем встретиться. Я должна. Но если маркиз заподозрит мое отсутствие, он устроит скандал и ее светлость тоже.
Идона изумленно посмотрела на леди Роузбел и спросила:
— Ты встречаешься с каким-то мужчиной? С особенным мужчиной?
— Очень, очень особенным! Сегодня вечером я должна быть с ним непременно. Вот я и боюсь, как бы маркиза или кто-нибудь из горничных не заглянули в мою спальню и не увидели, что она пуста.
Идона удивленно посмотрела на нее А леди Роузбел усмехнулась.
— Ты не знаешь, что за интриги плетутся в доме. Шолто, конечно, дозволяется делать все, что он хочет. Он — мужчина. Но поскольку маркиза считает, что я недостаточно хороша для ее драгоценного внука, она постоянно пытается меня на чем-то подловить.
— Но… ты же собираешься за него замуж!..
— Конечно, собираюсь, — быстро сказала Роузбел, — я тебе говорила: мне очень хочется носить роксхэмские изумруды, и к тому же во всем обществе нет другого мужчины, столь значительного и богатого, как Шолто.
Наступила тишина, и потом Идона неуверенно сказала:
— Наверное, я не должна это говорить, но… ты любишь кого-то другого?
Она думала, леди Роузбел разозлится на нее, но та улыбнулась, и ее глаза засияли.
— О Идона, ты представить себе не можешь, какой он замечательный, какой прекрасный и как мы любим друг друга!
— Так почему ты тогда не выйдешь за него замуж?
— Потому что он бедный. А у меня мало собственных денег. Их будет чуть больше, когда отец умрет, но все равно это не деньги. — Она всплеснула руками и сказала: — А как я могу экономить, урезать, отказывать себе в красивых платьях? Ведь я в них так всем нравлюсь! Могу ли я сидеть в глуши, нянчить детей, а не блистать в обществе?
— Но если ты любишь его, то сможешь.
— Нет, нет! — воскликнула Роузбел. — Он мне постоянно твердит об этом, но не пытайся меня искушать. Я должна видеть его! Для меня страдание сидеть здесь взаперти и смотреть, как все на задних лапках ходят вокруг Шолто, будто он персидский шах. Как бы я хотела быть вместе с Джастином!
Идона молчала, а леди Роузбел продолжала:
— Пожалуйста, пожалуйста, ну сделай это для меня! Конечно, я не думаю, что они что-нибудь заподозрят, но в этом доме никогда ни в чем нельзя быть уверенной. Даже если подкупить ночного сторожа, он тоже может проболтаться подружке-горничной, и пошло-поехало! Со скоростью света!
Она помолчала, потом почти шепотом попросила:
— Идона, пожалуйста, помоги мне. Если и ты попадешь в такое положение, то можешь рассчитывать на меня.
— Надеюсь, я никогда не окажусь в подобном положении, — ответила Идона. — Но если все откроется, что будет со мной?
— Ничего не откроется. Ты ляжешь в мою постель, задернешь занавеси с обеих сторон, а в комнате будет свет только от камина.
— А если они приглядятся, подойдут поближе, рассмотрят цвет волос?
— Все, что они увидят, — это что кто-то лежит на кровати. Уверяю тебя, они не будут подходить близко, я ведь могу заподозрить их в шпионстве. Хотя я знаю, что они следят за мной, и меня это бесит. Но как мне с этим справиться?
— Понятно. Ну что ж, хорошо. Я приду в твою комнату, когда никого поблизости не будет.
Роузбел вскинула руки, обняла Идону за шею и поцеловала.
— Ты просто ангел!.. — пропела она. — Я никогда этого не забуду. Ты сама влюбишься и поймешь мои чувства.