Любовь — азартная игра

И вновь, с трудом, она сдержалась, чтобы не остановить слуг маркиза и не вернуться с ними в Лондон.
Поздно. Да она просто не успеет! Пока слезет с дерева, добежит до дороги, они будут далеко.
«Слишком поздно!» — кричало все вокруг, и Идоне казалось, что она слышит слова няни.
«Как постелешь, так и поспишь!»
«Да, вот так я и посплю, — сказала себе Идона со вздохом. — У меня такое чувство, что спать будет неудобно».
Она сидела в вороньем гнезде до середины дня. На что надеялась? Чего ждала? Перед кем было скрывать правду? Самой себе она могла признаться, что ждала маркиза.
«Может, потом когда-нибудь, — горько подумала она, — он и пойдет к мистеру Лоусону или еще к кому-то выяснить, не знают ли они, где я. Но это так, для очистки совести, а потом он все равно женится на леди Роузбел».
Дневная жара спала, когда она медленно возвращалась домой по шаткому мостику, через разросшиеся кусты сада.
Хотелось есть, и, может, позднее она пойдет на кухню и чего-нибудь попросит.
Что ж, придется признаться, что она солгала, если ее спросят, почему она не уехала.
Идона прошла, как в детстве, в маленькую гостиную матери. Как бы ей хотелось, чтобы все пережитое за последнее время было просто сном!
Сейчас она увидит мать за столом, склонившуюся над неоплаченными счетами или сидящую перед камином с шитьем и рабочей корзинкой.
Столько воспоминаний связано у Идоны с этой комнатой, залитой солнечным светом! Она прошла по коврику у камина, посмотрела на портрет матери.
— Помоги мне, мама! Я так одинока, и мне так страшно! — молила она. — Я не знаю, что делать.
Она ждала, когда ей покажется, что мать посмотрит на нее и может даже ответит.
И вдруг в тиши комнаты раздался голос:
— Может быть, лучше послушаешь меня? Идона вздрогнула, как от выстрела. Потом вскрикнула, повернулась и увидела сидящего на подоконнике маркиза.
Она решила, что это галлюцинация, и сверхчеловеческим усилием воли удержала себя и не бросилась ему в объятия.
Он здесь! Он приехал! Он беспокоился и искал ее!
Сердце запело от радости, но разум напоминал, что маркиз Роксхэм обручен с Роузбел и его приезду найдется весьма прозаическое объяснение.
Идона стояла, молча смотрела на него, а он спросил:
— Почему ты убежала после того, что я сказал тебе прошлой ночью?
Все, что она помнила из прошлой ночи, — это его поцелуй. Идона покраснела и отвернулась.
Маркиз медленно встал с подоконника и подошел к ней.
Она не смотрела на него, но знала, как он хорош в костюме для верховой езды и в сверкающих сапогах.
— Вы действительно здесь? — спросила она. — Я не видела, как вы приехали.
— Я догадался, что если ты меня увидишь, то станешь прятаться, — признался маркиз. — Но был уверен: если у тебя на душе нерадостно, то обязательно придешь в эту комнату, к матери.
Она вспомнила, как в прошлый раз он нашел ее рыдающей на диване, и, отвернувшись, сказала:
— Не могу понять, почему вы поехали за мной. Я объяснила причину своего отъезда.
— Ты не хочешь выходить замуж за Баклиффа. Мне это понятно, но прежде чем бежать, надо было поговорить со мной.
Идона вздохнула:
— Да я заранее знала, что вы скажете. Я все это слышала от маркизы и леди Роузбел.
Произнеся последние слова, она перевела дыхание и спросила:
— А как леди Роузбел? Она очень расстроилась, узнав, что вы меня нашли в ее спальне? Вы очень рассердились на нее?
— В данный момент она меня не волнует, — ответил маркиз. — Я думаю о тебе.
— Я…я… извините…
— За что?
— За доставленные вам волнения. Я только сейчас поняла, что здесь очень трудно спрятаться, чтобы никто не знал…
Она умолкла, а потом, заметив, что он ждет, добавила:
— Ну, я даже не подумала о том, что мне нужно чем-то питаться, а денег у меня нет.
Маркиз улыбнулся:
— План был обречен на провал с самого начала. Кстати, ты не имела права ехать на Тандерере одна.
А вдруг разбойники захотели бы его отнять? Что бы ты делала?
— Я… я и не подумала… Но я знаю, Тандерер уйдет от кого угодно.
— В любом случае никогда больше так не делай. Идона хотела сказать — вряд ли у нее еще раз появится возможность ехать на Тандерере.
Она стояла и смотрела в сторону, чувствуя, что маркиз рядом и не сводит с нее глаз.
Идона молчала, и маркиз сказал:
— Мне кажется, если, конечно, я правильно читаю твои мысли, ты жалеешь о столь поспешном бегстве.
— Я… я должна была уехать.
— Из-за страха, что я захочу выдать тебя за Баклиффа? Да как ты могла подумать, что я стану заставлять тебя силой идти замуж за человека, который тебе противен?
Глаза Идоны засветились.
— Правда? Вы действительно бы так не сделали?
Она подняла глаза и увидела странное выражение, которого раньше никогда у маркиза не видела.
Ей было трудно смотреть на него и в то же время она не могла отвести глаз.
— В общем-то, — тихо сказал маркиз, не растягивая привычно слова, — у меня нет намерений давать разрешения тебе выходить за кого-то замуж, кроме… меня.
Идона подумала, что ослышалась.
Непонимающим взглядом она посмотрела на него, а он привлек ее к себе. Она дрожала, но не сопротивлялась, и он понимал — дрожь не от страха.
— Ты мне говорила, что выйдешь замуж только за того, кого полюбишь. И тебя не интересует его положение. Это все еще правда?
Идона вздохнула.
Она хотела сказать, что отчаянно любит его и, кроме него, ни за кого замуж не пойдет. Никогда!
Маркиз, будто зная ответ на свой вопрос, тихо проговорил:
— Значит, ты должна выйти за меня. И не спорь.
Он все еще прижимал ее к себе, потом прикоснулся губами к ее губам, и ей казалось, что она летит, а в сердце звучит божественная музыка.
Он целовал Идону, пока ей не стало казаться, что она касается звезд руками, все ее тело ожило, и это было так прекрасно, что захотелось умереть, чтобы никогда не расставаться с удивительным чувством.
А потом ей захотелось жить, чтобы он целовал ее снова и снова, и она сама прижалась к нему теснее.
Наконец маркиз поднял голову и сказал дрогнувшим голосом:
— И как ты осмелилась убежать от меня? Как посмела испугать меня так, как я не пугался никогда в жизни? Я не могу тебя потерять.
— Я… люблю тебя!
И добавила взволнованным шепотом:
— Но, Роузбел!..
— А Роузбел собирается выйти за того, кого любит. Я не намерен на ней жениться, хотя многие пытались устроить наш брак.
— Но ведь Роузбел… не хотела бы… жить в бедности, — пробормотала Идона, желая понять, что произошло.
Маркиз улыбнулся, как будто это не важно, а его губы касались щеки Идоны, когда он сказал:
— Я все устроил. Чтобы она смогла принять предложение лорда Рока — я отдал ему одно имение и дом.
Идона радостно воскликнула:
— Значит, Роузбел будет счастлива! Как я рада! Я так рада!..
— А теперь, когда я освободился от всех проблем, что ты собираешься делать со мной? — спросил маркиз.
Он почувствовал, как Идона задрожала.
— Ты, вероятно, понимаешь, раз ты спасла мою жизнь, ты теперь ответственна за меня навсегда.
— А как это?
Она чувствовала, что не может говорить связно, потому что все ее существо было переполнено незнакомыми ощущениями, совершенно прекрасными, которых она никогда прежде не знала.
Маркиз изобразил кривую усмешку и сказал:
— Ты знаешь ответ, но я понимаю: каждая женщина хочет, чтобы предложение руки и сердца было сделано по всей форме.
— Руки и сердца? — пробормотала она. — Вы действительно говорите, что я могу выйти за вас замуж?
— Во всяком случае, я намерен на тебе жениться, — заявил маркиз. — И все готово.
— Я люблю тебя, но думаю, мне не стоит выходить за тебя замуж.
— Почему?
— Но ты такой необыкновенный, такой важный, а я боюсь общества, в котором ты живешь.
— Ты говорила мне, что ты хотела бы выйти замуж только за того, кого любишь, и что скорее будешь мыть полы или останешься старой девой, чем выйдешь замуж за нелюбимого только из-за его положения в обществе.