Любовь — азартная игра

На шее — ожерелье из жемчуга и бриллиантов, сверкающее даже в полумраке конюшни.
— Что происходит? Так мы едем или нет? — спросило видение.
— Да, дорогая, но я вынужден попросить тебя подождать в гостинице, пока не улажу кое-какие дела.
Разглядев Идону в полутьме конюшни, незнакомка проговорила:
— Если это мешает продолжению поездки, я не потерплю. Что ты с ней здесь делаешь, хотела бы я знать?
— Дорогая Клэрис, — голос джентльмена звучал невыразимо скучно, — не делай из себя большую дуру, чем ты есть на самом деле.
— Ты меня не обманешь! Ты флиртуешь тут с этой женщиной, и если она немедленно не уберется отсюда, я выцарапаю ей глаза!
Она сделала движение в сторону Идоны, и та подумала: «Да, Клэрис, без сомнения, прелестна, но до ужаса вульгарна!»
Голос ее звучал резко, а речь выдавала человека, не слишком обременившего себя образованием. Лицо можно было назвать красивым во многом благодаря румянам на щеках, помаде на губах и искусно подведенным глазам.
— Веди себя прилично, — потребовал джентльмен. — Женщина, которую ты оскорбляешь, спасает тебя. Не будь ее, ты бы могла навсегда расстаться с украшениями.
— Мои украшения! — вскрикнуло Видение.
— Да, твои украшения, — повторил мужчина. — Четыре разбойника с большой дороги горят желанием освободить тебя от побрякушек. Так что помалкивай, возвращайся в гостиницу, закажи бокал вина и жди, пока я расчищу дорогу.
— Ты действительно хочешь сказать, что бандиты намерены сорвать с меня ожерелье, — спросило Видение, — заполучить жемчуга, кольца и шкатулку с драгоценностями?
— Да, именно так и будет, — твердо заявил он, — если ты не станешь вести себя как следует.
— Могу сказать тебе то же самое, — парировало Видение. — Но думаю, ты меня все же не обманываешь.
— Возвращайся в гостиницу, — велел джентльмен, — если ты не хочешь потерять вместе с украшениями и жизнь.
Она вскрикнула и, подхватив юбки, вылетела из конюшни, пересекла двор и исчезла в гостинице.
От обмена грубостями, при котором ей пришлось присутствовать, у Идоны захватило дух, но джентльмен как ни в чем не бывало сказал:
— Поехали, лошади готовы. Я жду.
Он пошел вперед, и Идона увидела, с какой невероятной скоростью, говорившей о большом опыте и долгой практике, кучер выпряг лошадей из упряжки и оседлал.
Джентльмен вскочил в седло, надвинул шляпу поплотнее и жестом, совершенно не похожим на просьбу об одолжении, позвал Идону в путь.
Она направила Меркурия по дороге, потом свернула в поле, как и первый раз. Доехав до места, где стояли четыре лошади, они увидели, что две по-прежнему привязаны, а две пасутся.
Впервые после отъезда из гостиницы джентльмен подъехал к Идоне.
— А теперь скажите мне, где они?
Идона объяснила, как незаметно подъехать с двух сторон.
Мужчина подошел к старшему кучеру и вынул часы из жилетного кармана.
— Даю тебе четыре минуты, Гудвин, чтобы добраться туда. Я знаю, ты справишься с двумя мерзавцами, если сможешь подобраться к ним сзади.
Как только я разберусь на своей стороне дороги, я присоединюсь к тебе.
— Хорошо…
— Отправляйся и делай, как я сказал.
Кучер исчез из виду, и Идона поняла: он сможет незаметно подкрасться к разбойникам, ожидающим экипаж, тот самый, что стоит во дворе гостиницы.
Джентльмен молчал, Идона тоже не произнесла ни слова, понимая, что в тихий день в лесу звук голоса разносится далеко.
Потом он вынул часы из кармана еще раз и кивком дал сигнал другим слугам — они должны двигаться к лесу. Один пошел вправо от четверки лошадей, другой — влево.
Идона видела, как они исчезли за деревьями.
Потом она решила, что не может просто так стоять и ждать, и стала подбираться поближе, понимая, что внимание разбойников сосредоточено на дороге, по которой вот-вот, по их подсчетам, должен появиться экипаж.
Идона спешилась.
Меркурий торопливо опустил голову и принялся щипать траву, а она вошла в лес, держа наготове пистолет и прислушиваясь — не стреляет ли кучер, ушедший первым.
Было так тихо — ни единого звука, — что Идона забеспокоилась. Но тут — один за другим тишину разорвали громкие хлопки.
Она увидела, как вскочили разбойники, захваченные врасплох появлением джентльмена.
Первым выстрелом он ранил одного в ногу, тот упал. В это время кучер выстрелил во второго, и тот с криком повалился на землю.
Джентльмен подошел к разбойникам и, наставив на них пистолет, сказал:
— Бросайте оружие!
Один из них выронил пистолет, падая, второй послушно кинул оружие на дорогу.
— Вы останетесь здесь, пока вас не заберут солдаты. А потом за все преступления вас повесят. И поделом.
В это время Идона, уже подошедшая совсем близко, увидела, как с другой стороны дороги в джентльмена целится третий разбойник.
Не раздумывая, Идона выстрелила.
Казалось, оба выстрела прозвучали одновременно. Идона увидела, что разбойник выронил пистолет и упал лицом в землю. Пуля, выпущенная из его пистолета, ударилась о камень на другой стороне дороги. Пройди она чуть выше, она бы поразила цель.
Джентльмен, поняв, что произошло, резко повернулся к Идоне.
— Я не велел вам влезать в это дело! — сказал он.
Потом взял у нее пистолет и — уже мягче — добавил:
— И все же я вам очень благодарен. Спасибо. Вы спасли мне жизнь.
 
Глава 3
Идона промолчала, а он продолжал:
— Я прослежу, чтобы этих проходимцев как следует связали. А потом вы мне скажете, как добраться до ближайшего магистрата или — еще лучше — до Главы судебной власти графства.
Он подошел к разбойнику, раненному в ногу, который отчаянно ругался в то время, как кучер крепко вязал его по рукам и ногам.
Идона немного постояла в нерешительности, потом подумала, что у нее нет никакого желания встречаться с лорд-лейтенантом [1].
Он не пришел на похороны отца и даже не прислал ей соболезнования.
Этот человек ей никогда не нравился. У нее было ощущение, что он осуждает ее отца. Вдруг Идона совершенно ясно представила себе картину: она объясняет ему, как оказалась вовлеченной в заговор грабителей против путешественника.
Девушка развернулась и кинулась, петляя между деревьями, к полю и дальше, к тому месту, где оставила Меркурия.
Увидев ее, конь поднял голову; Идона вскочила в седло и, не оборачиваясь, пустила лошадь галопом.
Только отъехав на приличное расстояние, она заметила, как колотится сердце и как трудно ей дышать. И вдруг до нее дошло, что она убила человека!
При этой мысли она вздрогнула. Как могла она, ни разу не поднявшая руки на птицу или кролика, убить человека!
Потом Идона стала рассуждать: ведь если бы не выстрелила она, то джентльмен, пусть даже он не вызывал у нее ни малейшей симпатии, был бы убит, а разбойники ушли бы безнаказанными и продолжали заниматься своим гнусным делом.
Она ехала быстро и, когда увидела свой дом в плотном окружении деревьев, почувствовала себя в безопасности.
Она поставила Меркурия в конюшню, повесила поводья, седло и решила взглянуть, все ли в порядке и не забыл ли Дэн дать им сена и воды.
Но вдруг, к своему удивлению, она увидела, что два последних стойла, обычно пустовавшие, заняты лошадьми.
Она подошла поближе: лошади очень породистые, превосходные, гораздо лучше, чем были у ее отца.
Ничего не понимая, Идона выскочила из конюшни, пробежала через выложенный камнями двор к боковой двери, ведущей на кухню.
По каменному коридору, куда выходили двери маслодельни, кладовой, судомойни, которые в прошлом использовались, а сейчас закрыты, потому что не было слуг убирать там и заниматься ими, она дошла до кухни и остановилась как вкопанная.
У печи стоял незнакомый мужчина и беседовал с няней, сидевшей на стуле возле дощатого стола.
Няня поднялась со словами: