Невероятный медовый месяц
Графиня никогда не скрывала, что любит только Фелисию, и вот теперь ее безразличие к младшей дочери сменилось чувством досады, возможно, даже зависти — так, по крайней мере, казалось Антонии.
Но девушка ничего не могла с этим поделать.
В то же время Фелисия не переставала благодарить сестру за поддержку, уверяя ее в своей и Гарри преданности и любви и в том, что они никогда не забудут о ее жертве.
— Гарри решил, что, как только ты выйдешь замуж, он переговорит с папой, — однажды сообщила Фелисия.
— Пусть он лучше подождет до моего возвращения из свадебного путешествия, — посоветовала Антония. — Я попытаюсь уговорить герцога сказать папе с мамой несколько приятных слов про Гарри, что, быть может, заставит их посмотреть на него более благосклонно.
— Ты думаешь, герцог это сделает? — спросила Фелисия, обнимая сестру. — О, если так, я уверена, что папа не откажет Гарри.
— В любом случае стоит попробовать, — ответила Антония, обнимая Фелисию.
Но, ободряя сестру, она думала о том, сможет ли она убедить герцога еще раз протянуть Фелисии руку помощи.
До сих пор у псе не выдалось случая не то чтобы поговорить с герцогом, — она даже ни разу не видела его и полагала, что жених не желает с ней общаться.
На самом деле маркиза отнимала у него все свободное время.
Она получила наконец вожделенное назначение на должность при королеве и старалась отблагодарить герцога, который не подвел ее. Кларисса в минуты близости была более страстной и чувственной, чем когда-либо раньше.
Он же не переставал удивляться, как женщина, похожая на ангела, может в постели превращаться в дикую, ненасытную кошку.
Проходя под высокой каменной аркой над дорогой к конюшням, герцог думал о маркизе.
Он все еще ощущал прикосновение ее рук, обнимавших его, и поцелуи, огнем страсти обжигавшие его губы.
Погруженный в свои думы, он слишком поздно заметил, что в конюшнях царит тишина, и понял, что конюхи уже ушли спать.
Теперь он пожалел, что не послал за Ивом сразу, как только приехал, и не объяснил старому груму, почему не сумел сегодня присутствовать на кругу, когда объезжали лошадей.
Он знал, что Ив был огорчен.
Старый грум всегда хотел, чтобы герцог лично руководил подготовкой своих лошадей к скачкам с препятствиями, и теперь им предстояло обсудить дальнейшие действия и, возможно, приобрести несколько лошадей, чтобы рассчитывать на победу в новых соревнованиях.
— Видимо, я пришел слишком поздно, — вслух рассуждал герцог. — Он успел уйти спать.
Все лошади уже стояли в закрытых на ночь стойлах.
Он как раз подумал о том, что неплохо бы взглянуть на Черного Рыцаря, когда вдруг услышал стук. копыт в дальнем конце конюшни.
Было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, зато слышал он все хорошо: со двора в конюшню въезжали два всадника.
«Кто разгуливает по конюшне в столь поздний час? — удивился герцог. — Может, Ив в последний раз осматривал препятствия?»
Герцогу захотелось увидеться со старым грумом.
Направляясь в ту сторону, откуда доносился шум, герцог услышал голос Ива, которому отвечал другой голос, тоже знакомый Донкастеру.
— Получилось! У меня получилось, Ив! Это было самое волнующее событие в моей жизни!
— Вы настоящая наездница, мисс, редко кто с вами сравнится, — отвечал Ив, — но вы зря взяли необученную лошадь на трассу с препятствиями, этого делать нельзя — опасность слишком велика.
— Знаю, знаю, Ив, не ругайте меня, ведь он перелетал над препятствиями, как птица! — возразила Антония. — Только перед рвом с водой он заколебался и замешкался на мгновение, но все равно взял его без лишних понуканий — и я могу поклясться, что ни капли воды не попало на его копыта!
— О, вы совершенно правы, мисс. Однако подобный прыжок — чересчур опасен для женщины.
— Но не для меня! — с гордостью заявила Антония.
— Не знаю, что сказал бы на это его светлость. Наверное, он не был бы доволен, — ответил Ив, пытаясь хоть таким образом охладить пыл юной любительницы опасных скачек.
— Но вы же ему не скажете, правда, не скажете? — просила Антония, с тревогой глядя на старого приятеля.
— Да уж… — неуверенно отозвался грум. Герцог стоял молча, прислонившись к стене. По характерным звукам он догадался, что Ив и Антония расседлывают лошадей.
В дальнем конце конюшен было два стойла, одно рядом с другим. Ив чистил лошадь, тихо насвистывая, что делал всегда и что герцог помнил едва ли не с детства — это был хороший способ успокоить разгоряченного скачкой жеребца.
— Я совершенно уверена, что у Черного Рыцаря есть все шансы выиграть большой национальный приз! — между тем возбужденно говорила Антония. — Вы обязаны сказать герцогу об этом!
— Герцог должен сам убедиться, как легко берет препятствия Черный Рыцарь. Он должен сам проехать на жеребце, иначе как я докажу его светлости, на что способен этот конь! — негодовал Ив. — Жаль, что сегодня он его не видел. Разве герцог поверит моим словам?
— Он ведь должен был прийти сегодня сюда, — вспомнила Антония, — но он где-то задержался, и мы прождали его, пока почти совсем не стемнело.
— Это верно, мисс Антония, — согласился грум. — С ним такое часто бывает в последнее время. Видимо, приготовления к свадьбе требуют его присутствия.
Девушка вздохнула.
— О Ив, как мне не хочется завтра уезжать! Я хочу опять проехать по кругу — и не один, а десять раз!
— Вы получите истинное удовольствие, побывав за границей, мисс Антония, — утешал ее старик. — Я слыхал, вы едете во Францию. У этих французов отличные лошади! — Это был единственный аргумент в пользу заграничного путешествия, который пришел в голову Иву.
— Да? — недоверчиво спросила Антония и вдруг радостно воскликнула:
— Ну да, конечно! И я их смогу увидеть на скачках, если его светлость возьмет меня с собой!
Она опять вздохнула, на этот раз с облегчением.
— Но я буду считать деньки до возвращения, потому что тогда снова смогу прокатиться на Черном Рыцаре.
— Можно только надеяться, что его светлость не сочтет эту лошадь слишком горячей и опасной для вас, — ответил Ив.
— Вы ведь знаете, что это не так! — возразила Антония. — Думаю, что не существует лошади, с которой бы я не справилась!
— Это точно, мисс. У вас есть особое чутье, вы умеете обращаться с животными, и я вам всегда говорил об этом. С этим надо родиться. Это настоящий талант — он или есть, или нет, этому нельзя научиться.
Наступило молчание. Ив возобновил тихий свист сквозь зубы. Герцог догадался, что Антония тоже чистит свою лошадь.
— А как ездит на лошади маркиза Нор-то? — неожиданно спросила она.
— Она наездница, которая может покрасоваться на лошади в аллее парка, — презрительно ответил Ив. — Но и строга же она со своими лошадьми…
— Что вы имеете в виду? — поинтересовалась Антония.
— Грум из поместья маркизы Норто как-то спрашивал меня, чем мы лечим покалеченных лошадей, может, есть у нас рецепт на специальные припарки… — медленно и тихо произнес Ив.
— Вы хотите сказать, что она ранит лошадей шпорами? — в ужасе уточнила девушка.
— Боюсь, что так, и довольно сильно, как говорил ее грум, — признал старик.
— И как только эти светские женщины могут быть такими жестокими! — вознегодовала Антония. — Такими бесчувственными! Глядя на то, как они легкой рысью скачут по аллеям парка, невозможно понять, зачем вообще используют шпоры, особенно самые острые, с пятиконечным колесиком. Видимо, от этого они испытывают наслаждение.
Ив ничего не ответил, и спустя мгновение Антония возбужденно продолжила, все еще с гневом в голосе:
— Вы помните, что сделала с лошадьми герцога леди Розалинда Линк, когда два года назад приезжала сюда!
— О, конечно же, помню. Нам с вами пришлось немало потрудиться, чтобы вылечить несчастных животных, которых она покалечила, — подтвердил Ив.
— Я этого никогда не забуду, — заявила Антония.
— И я тоже, — поддакнул Ив. — Вы тогда очень помогли мне. Лошади за несколько дней стали такими нервными и беспокойными из-за жестокого обращения, что успокоить их было очень трудно. Только вы одна могли их удержать, когда я накладывал припарки.