Сложности любви

Маркиз доехал до Осминтон-Хауса, вышел из фаэтона и спросил мажордома:
– Ее светлость уже приехала?
– Да, милорд, ее светлость приехала полчаса назад и сейчас находится у себя.
Одно крыло огромного особняка на Парк-лейн всегда сохранялось готовым для маркизы, чтобы она могла воспользоваться им в любой момент, как только пожелает. Но на самом деле последний раз она была в Лондоне больше года назад. Ей не нравилось в городе, маркиза считала его шумным и переполненным людьми. Гораздо больше она любила тихую прелесть загородной жизни, где была окружена многочисленными гостеприимными соседями, которые не давали ей скучать в одиночестве.
Маркиз был у матери на Рождество и нашел, что она выглядит немного болезненной. И сейчас он с радостью и облегчением отметил, что она в прекрасном здравии.
В молодости маркиза была весьма хороша собой; вызывала восхищение художников, когда стала замужней дамой, и до сих пор сохранила изысканную красоту и очарование, которые не потускнели с возрастом. У нее были пепельно-белые волосы, а лицо осталось таким же точеным и прекрасным, как и в те годы, когда отец маркиза влюбился в нее. Несмотря на разницу в возрасте (он был старше жены на двадцать лет), они были очень счастливы. У них был всего один ребенок, и, пожалуй, только это их и печалило. Вот потому-то маркиз и оказался испорченным и избалованным ребенком с тех самых пор, как только появился на белый свет и закричал. – Хилтон, дорогой мой! – Лицо его матери просияло, она протянула к сыну руки.
Маркиз поцеловал их, потом наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Ты так неожиданно приехала, мама.
– Я так и думала, что ты скажешь это.
– Что случилось? Чем я заслужил такую милость? Я сам собирался приехать к тебе, как только закончится сезон.
– Очень хорошо, надеюсь, ты не передумаешь, – ответила маркиза. – Но королева прислала мне такое письмо! Оно полно отчаяния! Я не могла отказаться приехать и увидеться с ней, ведь она никак не может сама посетить меня.
– Значит, только королева может вытащить тебя из твоего тихого и укромного пристанища? А вот все мои просьбы оказались тщетными, – поддразнил ее маркиз.
– Честно говоря, мне совершенно не хотелось отправляться в такое долгое и утомительное путешествие, – ответила маркиза, – но я почувствовала, что это моя обязанность. Потому что чем еще один человек может помочь другому, как не сочувствием и желанием понять? – Она помолчала немного, а потом продолжила глухим от волнения голосом: – Я была потрясена, до глубины души потрясена! Его величеству надевали смирительную рубашку! Да это же просто оскорбление государя, измена, государственное преступление! Неужели нельзя было придумать что-нибудь другое, более достойное?!
– Я тоже так считаю, – согласился маркиз.
– Неудивительно, что несчастная королева в полном отчаянии, – сочувственно закончила маркиза.
– Ты намерена остаться с нею в Виндзоре? – спросил маркиз.
– Вообще-то мне кажется, что я не смогу долго находиться в такой тяжелой атмосфере, пропитанной страданиями, несчастьями и невзгодами, – ответила ему мать, – и мне хотелось бы, дорогой мой, чтобы ты помог мне: пусть твой великолепный экипаж доставит меня во дворец, а потом, когда я исполню свой долг, привезет обратно. Маркиз рассмеялся:
– Мама, ты прирожденный дипломат. Ты от души делаешь все, чего от тебя ожидают, и в то же время не забываешь о своих интересах. Но, конечно, ты права, абсолютно права. Просто ни один человек не может выдержать такого напряжения, быть в состоянии мрачной безысходности все двадцать четыре часа в сутки.
– Но мне и в самом деле жаль королеву, – возразила маркиза.
И это было совершенно естественно, ведь ее величество и маркиза Осминтон были очень дружны все те годы, пока она была первой фрейлиной.
Маркиз удобно расположился в кресле.
– Ну что ж, для королевы горе, для меня – радость. Надо ли говорить, как я рад тебя видеть?
– Я тоже, дорогой мой, – ласково сказала маркиза, – ты хорошо выглядишь и, как всегда, красив, вылитый отец, когда мы впервые встретились…
Это была самая высокая похвала, наиболее ценный комплимент, и маркиз с улыбкой ответил:
– А ты, мама, еще прекраснее, чем обычно. Всем лондонским прелестницам придется как следует позаботиться, чтобы кавалеры про них не забыли, пока ты здесь, в Лондоне.
– Даже леди Харлоу? – Маркиза бросила на сына хитрый взгляд.
– Так… Ну что ж, я мог бы и сам догадаться, что всегда и везде, даже в деревне, найдутся сороки и принесут на хвосте самые пикантные новости, – заметил маркиз.
– Правду ли говорят, что она необычайно хороша собой?
– Нет, мама, ни красотой, ни умом она не может с тобой сравниться.
Маркиза вздохнула с облегчением:
– Как я рада, ведь я так волновалась.
– Волновалась? – удивился маркиз. Маркиза немного помедлила с ответом, потом
наконец решилась:
– Я всегда боюсь, мой дорогой мальчик, очень боюсь, что ты попадешься в сети какой-нибудь хитрой и коварной женщины. В конце концов, ты не только сам по себе хорош и привлекателен, ты ведь можешь столько предложить своей жене.
– Жене?! – воскликнул маркиз. – Господи помилуй, мама, вот уж о чем тебе не следует беспокоиться! Я пока вообще не собираюсь жениться, а уж тем более на Имоджин Харлоу!
– Тогда, дорогой, будь поосторожнее, – попросила маркиза.
Сын внимательно посмотрел на нее:
– О чем ты говоришь, мама? Что означают твои слова? Пожалуйста, будь искренней со мной. Ты ведь знаешь, я очень люблю, когда ты говоришь откровенно.
– Я слышала, – произнесла тихим голосом маркиза, – что леди Харлоу решила заставить тебя жениться на ней.
– Да ну! Значит, на самом деле она еще более глупое существо, чем я считал! – воскликнул маркиз. – Ведь она замужем!
– Ты забываешь о такой вещи, которая называется развод, – возразила маркиза. – В самом деле, в последнее время их столько происходит, просто невероятно! Меня это даже смущает. – Она вдруг в отчаянии заломила свои тонкие нежные руки. – Прошу тебя, Хилтон, обещай, что никогда не попадешь в подобную историю и не вовлечешь всю нашу семью в скандал. Я этого не перенесу!
Маркиз взял мать за руки и ласково сжал их.
– Мама, послушай меня. Клянусь, я не собираюсь губить ни доброе имя семьи, ни свою собственную репутацию. И уж коль Имоджин Харлоу так тревожит тебя, обещаю впредь никогда больше с нею не встречаться!
– Неужели она так мало значит для тебя?
– Честно говоря, мама, буквально несколько часов назад я понял, как она мне надоела.
– Тогда я спокойна, совершенно спокойна, – сказала маркиза. – Конечно, я понимаю, что многие истории обрастают слухами и не следует слепо верить всему, что говорят. Но про эту женщину идет довольно дурная слава – она коварная интриганка.
– Представляю, насколько хитрой и умной должна быть та особа, которая могла бы довести меня до алтаря! – заявил маркиз, – Вот, скажем, совсем недавно я слышал, как регент превозносит достоинства леди Хартфорд. А по-моему, эта дама способна у кого угодно навсегда вызвать отвращение к чувству, называемому «любовь».
– Леди Хартфорд! – пренебрежительным тоном воскликнула маркиза, , – Вот уж кто никогда не вызывал у меня ни уважения, ни восхищения. Наоборот, довольно часто она казалась мне надоедливой и скучной. Просто не понимаю, как ее муж позволяет, чтобы про жену болтали всякие ужасные вещи?
Маркиз считал так же, но лорд Хартфорд, убежденный тори, славный малый, добродушный весельчак, в меру преуспел и как государственный деятель, и как шталмейстер [1]. Потому, вероятно, и он сам, и его сын, лорд Ярмут, решили не упускать такой возможности для политического влияния на регента, и это безумное увлечение принца было им только на руку.
Однако маркизу волновали совсем другие проблемы, и она заговорила о своем:
– Больше всего на свете, мой милый, я хочу, чтобы ты женился на хорошей девушке, на такой, в которую ты действительно был бы страстно влюблен.