Свет луны

Взглянув на экономку, она спросила:
— Если у вас есть немного времени, не могли бы вы мне рассказать о Сите?
Удивленно посмотрев на Неому, экономка ответила:
— Отрадно, что вы интересуетесь этим, мисс. Будет лучше, если вам обо всем расскажет мистер Грейстон, наш хранитель музея.
— Замечательно! — воскликнула Неома. — Где я могу найти его?
— У мистера Грейстона отдельная комната в восточном крыле здания. Попросите кого-нибудь из лакеев проводить вас туда.
— Спасибо, огромное спасибо. Неома подумала, что показалась экономке несколько странной, очевидно, из-за слишком задорного тона, каким она разговаривала. Вспомнив об обеде, Неома быстро сняла капор. Затем она приняла ванну и переоделась. Вдруг у нее мелькнула мысль, сможет ли она самостоятельно найти Французский салон. В это время в смежную дверь постучали.
— Войдите! — сказала она.
В дверях появился Перегрин.
— Я так и думала, что ты придешь. Мне совсем не хочется идти обедать одной.
— Нет, конечно же, ты не пойдешь туда одна, мы пойдем вместе, — ответил Перегрин.
Когда служанка, помогавшая девушке одеваться, собралась уходить. Неома быстро сказала:
— Спасибо большое за помощь. Это так любезно с вашей стороны.
Как только служанка вышла, Неома сказала Перегрину:
— Ты когда-нибудь видел прежде такой необыкновенный дом? Как бы мне хотелось, чтобы здесь сейчас оказалась мама! Я уверена, что она была бы в восторге от картин, которых здесь такое множество. А эта кровать? Ты только посмотри на эту прелесть!
— Следи за тем, что говоришь, — предупредил Перегрин, заглядывая Неоме через плечо, опасаясь, что кто-то мог услышать ее. — Можешь себе представить, что подумают, если услышат, что ты вспоминаешь о своей маме!
— Почему же нельзя об этом говорить? — спросила Неома. — В конце концов, ведь мы можем быть давними знакомыми, которые много раз встречались, и, естественно, ты мог знать мою мать…
— Ради бога, Неома. На этом приеме нет «старых знакомых».
Подумав об Аврил, Неома сказала:
— Знаешь, дорогой, я тебе откровенно скажу, что мама была бы шокирована тем, как выглядят женщины, приехавшие в гости к маркизу.
— Да, конечно, ее шокировали бы эти женщины, — согласился Перегрин, — и я тысячу раз уже говорил, что тебе не следовало бы приезжать сюда, но ведь ты обещала мне помочь.
— Я очень хочу тебе помочь. Однако ты себе представляешь, как можно найти расписку в таком огромном доме? Мне кажется, это все равно что искать иголку в стоге сена.
— Надо лишь подождать и посмотреть, что можно сделать, — сказал Перегрин.
Неоме показалось, что пыл Перегрина несколько угас и он уже не так уверен, что сможет найти долговую расписку.
Они вместе спустились по лестнице. Задрав голову, Неома разглядывала роспись на потолке. Девушка была потрясена искусством художника, изобразившего сцены из жизни богов и богинь.
Еще более сильное впечатление на нее произвел Французский салон.
Этот зал потрясал своим великолепием и роскошью. Здесь стояла мебель в стиле Людовика XIV. Некоторые предметы мебели с инкрустацией из бронзы и перламутра были выполнены в стиле «буль». Спинки стульев были резными, а ручки кресел блестели позолотой. Внимание Неомы привлекли картины, от которых невозможно было оторваться.
Ей было трудно сосредоточиться на остальных гостях, собравшихся в салоне и шумно болтавших. Все женщины были в пышных ярких платьях и напоминали Неоме стаю маленьких задиристых попугайчиков. Казалось, дамы стараются превзойти друг друга не только в многоцветий нарядов, но и в изобилии драгоценностей, которые, как подозревала Неома, были в большинстве своем настоящими.
Все вокруг блестело и сверкало. Казалось, этот мираж не может быть реальностью. Но как только появился маркиз, ощущение нереальности сразу же исчезло. Когда она увидела его впервые, в обычном костюме, он показался ей представительным мужчиной, однако сейчас, в вечернем фраке, маркиз подавлял окружающих своей внушительностью, делая их незаметными рядом с собой.
Оставив своих кавалеров, женщины бросились навстречу маркизу с восторженными возгласами. Они окружили маркиза и, стараясь привлечь его внимание, быстро моргали накрашенными ресницами; посылая ему воздушные поцелуи, дамы вытягивали свои ярко накрашенные губы.
Перегрин в это время с кем-то разговаривал, и получилось так, что Неома осталась совершенно одна. Она смотрела на маркиза, и вдруг он тоже посмотрел на нее. В его взгляде девушка прочла неодобрение, маркиз как бы недоумевал, почему она не подошла к нему вместе с остальными.
Неома подошла к своему брату. Она услышала, как Перегрин спрашивал джентльмена, с которым все время разговаривал:
— Какие лошади, кроме Алмаза, вам нравятся, милорд?
Однако вместо ответа этот джентльмен пристально посмотрел на Неому. На вид ему было около сорока. Морщинки у глаз свидетельствовали о разгульной жизни, которую вел собеседник Перегрина, — Представьте меня, мой мальчик, вашей даме, — попросил он Перегрина.
Неома, хорошо зная своего брата, поняла, что он не хочет этого делать. Но было видно, что этот джентльмен не отступится, пока не добьется своего, и спустя несколько минут Перегрин произнес:
— Лорд Дадчетт. А это — мисс Кинг! Когда Неома сделала реверанс, лорд Дадчетт взял девушку за руку.
— Очень, очень рад познакомиться с вами, мисс Кинг! Полагаю, что вы никогда прежде не бывали в таком большом и необычном доме, как этот?
— Нет, милорд, не была.
— В таком случае я уверен, что смогу показать вам много интересного.
Что-то в тоне лорда Дадчетта насторожило Неому, и она подумала, что лучше быть с ним начеку. К тому же Перегрин как-то странно суетился возле нее.
— Очень любезно с вашей стороны, милорд, — ответила она, — однако мистер Стандиш уже обещал быть моим гидом.
Она увидела, как сузились глаза лорда Дадчетта, и ей показалось, что этот человек никогда не переменит своего решения и станет настойчиво добиваться ее согласия.
— Вы такая искренняя и непосредственная, мисс Кинг, — сказал он, — однако позвольте заметить, что меня нелегко заставить отказаться от исполнения моего желания.
Сказав это, он ушел. Неома посмотрела на Перегрина. Она была уверена, что брат выскажет ей неодобрение по поводу ее отказа лорду Дадчетту. Но вместо этого он прошептал:
— Держись подальше от этого человека! Ни в коем случае не поддавайся на его предложения. Я тебе запрещаю, поняла?
— Да, да, конечно, — быстро согласилась Неома.
…Маркиз, держа под руку какую-то даму, выходил из салона, за ним следовали парами приглашенные джентльмены и их дамы.
Аврил шла под руку с Чарльзом и что-то оживленно говорила ему. Ее манера разговора показалась Неоме слишком вульгарной, как, впрочем, и ее чересчур декольтированное рубиново-красное платье.
Перегрин предложил руку Неоме. Подумав, что он все еще расстроен из-за ее беседы с лордом Дадчеттом, Неома тихо сказала:
— Не расстраивайся, Перегрин. Что бы ни случилось, я всегда буду испытывать восторг, вспоминая этот прекрасный, удивительный дом! Здесь все так восхитительно, что мне даже и Дерби не нужны.
Перегрин засмеялся.
— Хорошо, что тебя никто не слышит, — пожурил он ее. — Мужчины ни о чем другом и думать не могут, кроме предстоящих скачек.
— Ты не будешь делать ставки? — спросила Неома.
— А разве у меня есть что поставить? — с горечью заметил Перегрин. — Но почему у меня нет такого дома и такой лошади, как Алмаз?!
— По той же причине, по которой я не могу быть царицей Савской! — шутливо отозвалась Неома.
И они оба рассмеялись. С детства они любили обмениваться разными шутками и остроумными репликами.
— Вот что действительно смешно, так это то, что мы вообще не должны здесь быть, в особенности ты, но об этом никто даже не догадывается, — сказал на ухо Неоме Перегрин.
— Надеюсь, что нет.
Когда они подошли к столу, лакей указал им их места. Во главе стола на стуле с высокой спинкой восседал маркиз Роузит. Он напоминал короля. Неома случайно поймала на себе взгляд маркиза, и ей стало не по себе. А вдруг маркиз догадался, что она притворяется? Но она сразу же убедила себя, что такое невозможно. Неужели он стал бы обращать на нее внимание среди такого количества красивых женщин? Эта мысль взволновала ее, и, чтобы успокоиться, Неома принялась рассматривать даму, стоявшую справа от маркиза. Никогда прежде Неоме не приходилось встречать такую привлекательную и обольстительную женщину. Только теперь Неома начала понимать, что имел в виду Перегрин, когда говорил 6 женщинах «высшей пробы». У незнакомки был томный, загадочный взгляд. Она презрительно кривила губы. Ее ярко-рыжие волосы, словно пылающий костер, приковывали внимание. Изумрудное ожерелье, украшавшее шею дамы, было, вне всякого сомнения, настоящим.