Таинственная служанка

Голод!
Истощенные люди вызывали в нем чувство бессильной ярости и отвращения, хотя он и сознавал, что недоедание — это одно из неизбежных ужасов войны. Ему слишком часто приходилось видеть истощенных от голода людей, чтобы он мог сейчас ошибиться.
Граф заметил, что, пока он думал о служанке, та закончила перевязывать ему ногу и сделала это с такой ловкостью, которая никак не давалась его камердинеру. Теперь она бережно укрыла его одеялом и снова взялась за ведерко с углем.
— Подожди! — остановил ее граф. — Я уже задал тебе вопрос, на который ты пока не ответила. Кто ты?
— Меня зовут Жизель, милорд… Жизель… Чарт.
Перед тем как назвать свою фамилию, она на секунду замялась, что не укрылось от графа.
— Ты не привыкла к такого рода работе?
— Нет, милорд, но я рада, что мне удалось получить ее.
— Твоя семья бедна? — продолжил расспросы граф.
— Очень бедна, милорд.
— И из кого она состоит?
— Из моей матери и маленького брата.
— Твой отец умер?
— Да, милорд, — едва слышно сказала Жизель.
— Тогда как же вы жили, пока не переехали сюда?
У него было такое чувство, что Жизель нехотя отвечает на его вопросы, но тем не менее положение не позволяло ей отказаться на них отвечать.
Она стояла, держа в руке бронзовое ведерко — настолько тяжелое, что ее тело перекосилось на один бок. Девушка казалась слишком хрупкой и воздушной для столь тяжелого груза.
Граф рассмотрел выпирающие ключицы над вырезом ее платья с набивным рисунком и острые худые локти.
Девушка явно страдала от сильного недоедания — он был абсолютно уверен в этом. Мраморная белизна ее кожи на самом деле была бледностью, свидетельствовавшей об анемии.
— Поставь ведро, пока я с тобой разговариваю, — резко приказал он.
Служанка послушалась, с опаской взглянув своими огромными глазами, словно боялась того, что он собирался сказать.
— Ты понапрасну растрачиваешь свои таланты, Жизель, — сказал он, немного помолчав. — Грех чистить камины, таскать уголь и драить полы, когда твои пальцы обладают даром целительства.
Жизель никак не реагировала на его слова: она пассивно стояла и ждала, что будет дальше. Граф добавил:
— Я собираюсь поговорить с домоправительницей, чтобы ты оставила работу и обслуживала исключительно меня.
— Не думаю, чтобы она это разрешила, милорд. Слуг в доме недостаточно, поэтому меня и взяли сюда на работу. В город съезжаются гости по случаю близкого открытия новой ассамблеи.
— Проблемы домоправительницы меня не интересуют, — высокомерно ответил граф. — Если я пожелаю пользоваться твоими услугами, а она будет возражать, тогда я сам стану твоим нанимателем.
Он помолчал, задумчиво глядя на нее.
— Наверное, так в любом случае будет лучше. Мне надо, чтобы ты два раза в день перебинтовывала мне ногу. И, несомненно, найдется немало услуг, которые ты сможешь мне оказывать: ты возьмешь на себя все те обязанности, которые женщинам даются легче, чем мужчинам.
— Я… я очень… благодарна вашей милости… но… я предпочла бы отказаться.
— Отказаться? С какой это стати ты отказываешься от моего предложения? — изумился граф.
— Потому, милорд, что я не могу рисковать потерей работы, которую я здесь нашла.
— Рисковать? — Граф с недоумением уставился на Жизель. — А почему вдруг пошла речь о риске?
— Я бы не хотела быть уволенной… как вы только что уволили вашего камердинера, — тихо ответила она.
Граф расхохотался.
— Если ты решила, что я уволил Бэтли, то ты глубоко ошибаешься! Даже если бы я попытался это сделать, то, думаю, он все равно не ушел бы. Он служит у меня уже пятнадцать лет и привык к моей несдержанности и грубой речи. По отношению к тебе я постараюсь быть осторожнее.
Жизель переплела пальцы и посмотрела на графа еще более опасливо, чем прежде.
— Ну что еще не дает тебе покоя? — спросил он. — Не могу поверить, чтобы ты не сочла уход за больным хозяином более приятным делом, чем выполнение приказов других слуг. Неужели тебе понравится быть на побегушках?
— Дело… не в этом… милорд, — на ее личике явно читалось смущение.
— Тогда в чем же?
— Я думала о том… какое вознаграждение… вы мне предложите, — несмело произнесла Жизель.
— Сколько ты получаешь сейчас?
— Десять шиллингов в неделю, милорд. Это хорошие деньги. Все знают, что прислуга в Немецком коттедже получает высокую плату. В другом месте мне столько могут и не дать.
— Десять шиллингов? — переспросил граф. — Ну я предложу тебе вдвое больше.
Он увидел, как в ее огромных глазах вспыхнуло изумление, тут же сменившееся радостью.
Жизель решительно подняла голову и неожиданно сказала:
— Я не желаю принимать милостыню, милорд.
— Несмотря на то, что нуждаешься в ней, — сухо отозвался граф.
Ее худые щеки снова залила краска, и он поспешно спросил:
— В твоем доме нет никаких денег, кроме тех, что зарабатываешь ты?
— Н-нет, милорд.
— Тогда как же вы жили до сих пор? — удивился он.
— Моя мама… очень хорошо вышивает… Но, к несчастью, у нее стали плохо двигаться пальцы, так что сейчас она не может… работать.
— Тогда ты примешь от меня плату фунт в неделю.
Жизель некоторое время боролась с собой, но потом ответила:
— Спасибо, милорд.
— Возьми плату за первую неделю прямо сейчас, — распорядился граф. — В верхнем ящике комода лежит гинея. А потом ты иди и переоденься в свое обычное платье, и, перед тем как отправиться домой за мазью, которую ты мне пообещала, ты составишь мне компанию за ленчем.
— 3 — за… ленчем, милорд?
— Да, я так и сказал.
— Но… это нехорошо, милорд, — возразила Жизель.
— Почему это?
— Я… я — служанка, милорд.
— Боже правый! Уж не собралась ли ты обучать меня этикету? — насмешливо воскликнул граф. — Няня ест со своими воспитанниками, гувернер может разделять трапезу со своими учениками, и если я желаю, чтобы моя сиделка составляла мне компанию во время ленча, то она будет делать то, что ей сказано!
— Да… милорд.
— Выполняй мои распоряжения, и мы поладим. Немедленно пришли ко мне домоправительницу. Но сначала я поговорю с Бэтли. Полагаю, ты найдешь его за дверью.
Жизель бросила на графа быстрый взгляд, а потом снова подняла бронзовое ведерко. Не оборачиваясь на него, она вышла из спальни, аккуратно закрыв за собой дверь.
Граф откинулся на подушки. Тут явно крылась какая-то тайна, а он очень любил их разгадывать.
Не успела за служанкой закрыться дверь, как в комнате появился Бэтли.
— Я нанимаю эту молодую женщину в сиделки, Бэтли, — сообщил ему граф.
— Надеюсь, ее услуги устроят вас, милорд, — ответил тот.
Он говорил сдержанным, слегка обиженным тоном, к которому прибегал всякий раз, когда граф позволял себе его обругать, хотя оба понимали, что это только игра.
— Она — не обычная прислуга, Бэтли, — продолжил граф.
— Да, милорд. Я это понял еще вчера, когда увидел ее внизу.
— Откуда она?
— Попытаюсь выяснить, милорд. Но, наверное, никто ничего об этом не знает. В доме сильно не хватает прислуги, а полковник любит, чтобы дом всегда был обеспечен полностью.
Граф и сам знал, что это так. Полковник Беркли, гостем которого он стал, владелец Немецкого коттеджа, всегда требовал идеального обслуживания и устраивал невообразимый шум, если оно оказывалось не на уровне. Некоронованный король Челтнема, Уильям Фицхардинг Беркли был старшим сыном пятого графа Беркли. Шестью годами раньше, в 1810 году, он заседал в палате общин, представляя графство Глостер, но отказался от места после смерти отца, ожидая, что станет членом палаты лордов в качестве шестого графа Беркли. Однако его притязания на графский титул были отвергнуты на том основании, что бракосочетание его родителей имело место только после рождения первых трех их сыновей.
Вдовствующая леди Беркли сумела тем не менее убедить своего четвертого сына, Мортона, что это решение не правильное, и тот отказался принять и титул, и поместья.