Танцуя на радуге

Может быть, маркиз придумал новый способ заинтриговать ее? Или это все-таки ошибка?
И тут у нее мелькнуло страшное подозрение, настолько страшное, что она побоялась облечь его в слова.
Лоретта наклонилась, опять попыталась открыть сначала одно окно, потом другое, но они не поддавались, а карета неслась так быстро, что открыть дверцу она побоялась.
— Что… происходит? Что… это? — спрашивала она себя.
И пока она пыталась сообразить, что должна будет сделать, если оправдаются ее худшие подозрения, бульвар остался позади.
Тут дома отстояли далеко друг от друга, и Лоретта поняла, что они едут вдоль Булонского леса.
Затем лошади свернули в ворота, по сторонам замелькали клумбы и деревья. Карета остановилась перед портиком большого дома.
«Да, конечно, произошла ошибка! — с облегчением сказала себе Лоретта. — Кучер должен был заехать за какой-то дамой и, вероятно, ошибся домом. Я сама виновата. Мне следовало быть осмотрительнее и сообразить, что маркиз непременно вошел бы хотя бы в вестибюль».
Лакей распахнул дверцу, и она спросила по-французски:
— Чей это дом?
— Мадам, месье ожидает вас там, — ответил лакей.
— Но как его зовут? — настойчиво спросила Лоретта.
— Он ждет, мадам, и просит вас подняться к нему.
Сделать ничего было нельзя, а продолжать этот разговор не имело смысла, поэтому Лоретта сказала, выходя из кареты:
— Прикажите кучеру подождать. Произошла ошибка, и ваш хозяин распорядится, чтобы меня отвезли обратно.
При этих словах она вошла в вестибюль, где другой лакей уже ждал, чтобы проводить ее по широкой лестнице в парадную гостиную, как она подумала.
Дом выглядел великолепно обставленным и дышал роскошью.
Лоретта уже не сомневалась, что действительно произошла ошибка и сейчас она окажется в обществе совершенно незнакомых людей.
«Надо настоять, чтобы меня тотчас отвезли домой, — решила Лоретта. — Ведь маркиз должен вот-вот приехать и будет недоумевать, что со мной случилось».
На верхней площадке лестницы она увидела часы и сказала себе, что была очень глупа, поверив, будто это мог быть маркиз.
Накануне он заехал за ней в точно назначенное время, а сейчас стрелки показывали всего две минуты девятого.
А сюда она ехала от Елисейских полей по меньшей мере десять минут.
Еще один лакей открыл высокую дверь и молча впустил ее.
Она сделала шаг-другой и остановилась как вкопанная.
В большой комнате ее ждало не целое общество незнакомых людей, а всего один человек — граф де Марэ.
Выглядел он как-то странно.
Лоретта только через две-три секунды поняла, что на нем надет не фрак, а стеганый парчовый халат.
Иногда после охоты ее отец облачался в халат, но далеко не такой пышный.
Лоретта смотрела на графа широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать, как выразить свое граничащее с ужасом возмущение, что ее обманом привезли к нему.
И тут она заметила, что находится вовсе не в гостиной, но в спальне!
У стены стояла широкая, напоминающая софу кровать с занавесями, а позади графа — большое трюмо, отражавшее и его спину, и кровать.
Лампы под розовыми абажурами придавали комнате оттенок сладострастия. К Лоретте вернулся голос.
— Как вы посмели… привезти меня сюда подобным образом! — начала она.
Тут она услышала, что дверь позади нее захлопнулась, а граф шагнул к ней со словами:
— Вы приехали! Как я жаждал этого, моя прекрасная дама! И теперь вы уже не сможете отказаться пообедать со мной.
— Как я говорила вам утром, месье, я уже приняла другое приглашение, — сказала Лоретта, — и поражена вашим неслыханным поведением!
Он был уже совсем рядом. Она испуганно попятилась к двери и попыталась повернуть ручку.
Дверь была заперта!
А когда она снова взглянула на графа, то увидела, что он посмеивается.
— Спасения нет, моя прелесть! — сказал он. — С тех пор как мы сидели рядом за обеденным столом, вы противились мне самым обворожительным образом, и если вы будете и дальше сопротивляться, поверьте, тем мне будет приятнее и волнующе.
— Заманив меня сюда хитростью, вы же знали… что я буду… сопротивляться, ведь так? — сказала Лоретта.
— Я хочу тебя! — произнес граф низким вкрадчивым голосом, который совсем перепугал Лоретту.
Она беспомощно уставилась на него. Затем, словно бы поняв, что, пожалуй, ее негодующий тон был ошибкой, она сказала:
— Прошу вас… будем вести себя, как… цивилизованные люди. Вы знаете, я здесь… не по своему желанию… и могу только… умолять вас… как благородного человека… отпустить меня.
— И как разочарованы вы были бы, если бы я поступил так! — ответил граф. — Однако, как вы сказали, мы будем вести себя цивилизованно и начнем с бокала шампанского. Торопиться некуда, у нас впереди вся ночь.
Сказал он это таким голосом, что Лоретта чуть не закричала от ужаса.
Но затем с гордостью и самообладанием, какого она в себе не подозревала, ей удалось выговорить:
— Да, я выпила бы шампанского. Но вы не можете не понимать, как я потрясена… подобным… похищением.
— Но я же говорил вам, что всегда добиваюсь своего, — ответил граф. — Ну а теперь, прошу вас, садитесь. Я хочу смотреть на вас и заверить, на случай если вы сомневаетесь в моих словах, что я еще никогда не видел такой совершенной красавицы и притом столь бесконечно и абсолютно желанной.
Он сделал знак Лоретте последовать за ним к кушетке, за которой находился плотно занавешенный эркер, а рядом стоял столик.
На столике Лоретта увидела бутылку с шампанским в большом золотом ведерке со льдом на золотом подносе, а рядом — всякие графины и бутылки.
Она села, чувствуя, что вот-вот не выдержит, кинется к двери, будет бить по ней кулаками и кричать, чтобы ее выпустили.
Но она не сомневалась, что слуги графа ее не услышат.
Ее пробрала холодная дрожь при мысли, что дверь эту запер за ней лакей, как ему приказал граф.
А тот сел, и она заметила, что под халатом на нем были брюки от фрачной пары и тонкая батистовая рубашка.
И вместо положенного накрахмаленного стоячего воротничка — мягкий галстук, снять который, поняла она, так просто!
От этой мысли ей стало почти дурно, и она старательно отвела взгляд от кровати напротив, уже успев заметить шелковые, отороченные кружевом простыни и пухлые подушки, украшенные монограммами графа.
Он же наливал шампанское в бокалы со словами:
— Золотистое вино, так гармонирующее с золотом ваших волос! И возьмите канапе с паштетом, за которым я специально посылал в Страсбург, или, если предпочитаете, то с икрой.
Борясь с дурнотой, Лоретта отпила шампанского, а граф продолжал:
— Потом мы поужинаем в соседней комнате, но сначала, моя прекрасная дама, я намерен научить вас тому, на что не способен ни один англичанин — той страсти, тайны которой были известны древним египтянам и индусам, а они славятся как искуснейшие любовники!
Он говорил так, будто каждое слово дарило ему наслаждение, возбуждало его непонятно и отвратительно.
При этом, почувствовала Лоретта, он словно бы раздевал ее мысленно. И невольно она отпрянула от него.
Он усмехнулся.
— Еще немного, — сказал он, — и я сделаю тебя моей. И тогда, моя обворожительная неразбуженная англичаночка, ты станешь более женственной, более умудренной и, как ни кажется это невозможным, даже более желанной, чем в эту минуту.
Прежде чем Лоретта успела отодвинуться, он обнял ее за талию, забрал бокал и притянул ее к себе.
Она попыталась высвободиться, но почувствовала, что он очень силен.
— Нет! Нет! — вскрикнула она.
Но он неумолимо прижал ее к своему телу.
«Фабиан, помоги мне… помоги мне!» — взмолилась она беззвучно.
И будто в ответ на этот крик души ее осенило, как вырваться от него.
Она подняла ладонь, будто защищаясь.
И смахнула на пол расстегнувшуюся сережку Ингрид.
Лоретта вскрикнула с притворным испугом:
— Моя сережка! Не наступите на нее, она очень хрупкая!