Поднять Титаник!

— Мы более чем уверены, — продолжил Сигрем, — что «Сосьете де Мин дё Лоррен» перевезло Брюстера и его людей в Нью-Йорк, использовав для этого частный вагон. А из Нью-Йорка они отправились, скорее всего, на французском корабле, и думаю, под вымышленными именами.
— Мне бы хотелось, чтобы вы внесли ясность еще в один вопрос, — прервал его Президент. — Изучая ваш доклад, я на это обратил внимание, к тому же в этой части мистер Доннер сейчас подтвердил информацию. Речь идет о том, что снаряжение экспедиции было американского производства. И более того, в докладе сказано, что заказ был оформлен по правительственным каналам, и таким образом, многие люди были в курсе, что оборудование и инструменты заказаны именно правительством Соединенных Штатов. Тут концы с концами не сходятся.
— Французские хитрости, — тотчас же откликнулся Сигрем. — Я изучил платежные документы компаний «Дженсен» и «Тор». В обоих случаях а графе «клиент» указано, что чек был послан из Вашингтона, ДК, хотя счет, с которого были переведены деньги, как я впоследствии выяснил, принадлежал тогдашнему послу Франции в Штатах. Иначе говоря, тут речь идет о дополнительной степени защиты с французской стороны.
— Не сочли излишним?
Сигрем согласно кивнул.
— Задумано неплохо, но беда в том, что французы до конца так и не раскусили американскую игру.
— Значит, если я правильно понял, эти девять парней направились в Париж, так сказано в докладе, а потом?
— Колорады провели две недели в Париже, в особняке, принадлежавшем «Сосьете де Мин». Шахтеры делали последние закупки оборудования, прочих необходимых вещей. Когда же, наконец все было подготовлено, они сели на французское судно в порту Гавра и поплыли через Ла-Манш. Кораблю потребовалось двенадцать дней, чтобы пройти в Баренцевом море через ледяные заторы. В конце концов судно бросило якорь у побережья Новой Земли. После того, как шахтеры вместе со своим оборудованием были переправлены на остров, Брюстер начал действовать в точном соответствии с планом, разработанным американскими разведслужбами. Брюстер потребовал, чтобы капитан судна, на котором предполагалось вывезти с Новой Земли первую партию бизаниевой руды, прибыл за грузом не ранее начала июня, иначе говоря, через семь месяцев.
— Поскольку, согласно американскому плану, через семь месяцев на острове уже не будет ни бизания, ни шахтеров. Таким образом, «Сосьете де Мин дё Лоррен» останется, фигурально выражаясь, с носом.
— Именно. Американские спецслужбы рассчитывали, что добыча бизания, погрузка руды и транспортировка шахтеров займет не более пяти месяцев. Парням, однако, пришлось работать все эти пять месяцев, как проклятым. Это была убийственная работа, если учитывать не только ее темпы, но и погодные условия. Шахтерам приходилось бурить, закладывать динамит, взрывать, выбирать наверх руду, складировать, снова бурить, снова взрывать — и так до бесконечности. Там ведь сплошной гранит, а это адова работа. При температуре пятьдесят градусов мороза. Хотя у парней был богатый опыт, однако ни одному из них не доводилось прежде работать в таком холоде, да еще вдобавок при постоянных полярных ветрах с моря, которые если и прекращались, то ненадолго, словно только для того, чтобы не весь снежный покров со склона горы Бедная был сдут на материк. Для тех ребят Новая Земля была настоящим испытанием на прочность. Джейк Хобарт, например, заблудился в снежную бурю, долго плутал по снегу — и умер от обморожения. Все парни страдали там от морозов, от чрезмерной усталости. В дневнике Брюстера есть такие слова: «Это настоящее ледяное чистилище, не достойное хорошего плевка!».
— Это чудо, что они все не погибли, — сказал Президент.
— Да, им крепко досталось, ничего не скажешь, — продолжил Сигрем. — Но все-таки они вышли победителями. Как бы ни тяжела была работа, но ребята Брюстера показали, на что они способны в случае необходимости. В невероятно тяжелых условиях они сумели найти бизаний, добыть его в необходимом количестве — и при всех тяготах никто из парней не решился на предательство или дезертирство. Что касается инженерных решений и воровского фарта, — то была идеально проведенная операция, классика своего рода.
— И, стало быть, они сумели покинуть Новую Землю вместе с бизаниевой рудой?!
— Да, господин Президент, именно так, — Сигрем утвердительно кивнул. — Брюстер вместе со всей оставшейся командой засыпали шахту, уничтожили, насколько это было возможно, все следы своих работ, перетащили собранный бизаний к берегу. Специальный пароход, снаряженный для этой цели военным департаментом, под видом научного судна, которое находилось в тех широтах для проведения сугубо научно-исследовательских экспериментов, принял груз на борт. Корабль находился под командой офицера военно-морских сил лейтенанта Пратта.
— Сколько бизаниевой руды было у них?
— Если верить подсчетам Сида Коплина, у них должно было оказаться около полутонны высококачественной бизаниевой руды.
— А в пересчете на чистое содержание бизания?
— Ну, если очень приблизительно, получим где-нибудь около пятисот унций чистого вещества.
— Этого с лихвой хватило бы на весь «Сицилианский проект», — заметил Президент, явно воодушевленный услышанными цифрами.
— И даже еще осталось бы на следующий проект, — безапелляционно сказал Сигрем.
— И что же, сумел тот корабль достигнуть американского берега?
— Увы, сэр. Каким-то непостижимым образом французы разгадали игру, поняли замысел американской разведки, спрятались и терпеливо дожидались часа, когда Брюстер и его парни сделают всю работу. В момент, когда руда была уже переправлена на берег, французы начали действовать. Когда корабль лейтенанта Пратта находился на расстоянии буквально нескольких миль от побережья Норвегии и уже собирался лечь на курс, чтобы двинуться дальше на восток, вдруг на него напал непонятный, без всяких опознавательных знаков и даже без флага катер с паровым движком.
— Ну, разумеется, неизвестна национальная принадлежность катера — и нет причин для конкретных обвинений! — с чувством сказал Президент. — Это так характерно для французов: ударить исподтишка.
Сигрем улыбнулся в ответ на эту эмоциональную филиппику.
— Только на этот раз они, смею вас уверить, очень здорово просчитались! Как многие европейцы, они считали американцев мужичьем и сущими дураками. А в военном ведомстве у нас сидели тогда отнюдь не самые глупые парни! И они знали, какие меры имеет смысл предпринять для того, чтобы обезопасить экспедицию от возможных неприятностей… И прежде, чем французский катер в третий раз выстрелил по кораблю лейтенанта
Пратта, американцы сбросили в воду камуфляжные бор та, и на месте безопасного тихохода вдруг оказался во оружейный военный корабль с пятидюймовыми орудиями на борту.
— Вот это я понимаю! — с жаром воскликнул Президент. — Как воскликнул бы в подобной ситуации Тедди Рузвельт: «Знай наших!»
— Завязалась настоящая битва, и длилась она до самой темноты, — продолжил Сигрем свой рассказ. — Капитан Пратт выстрелом пробил двигатель пиратского судна, и оно загорелось. Но и американскому корабли тоже крепко досталось: он получил серьезные пробоины в трюмы начала заливаться вода. У лейтенанта Пратта один из команды был убит и еще четверо серьезно ранены. Добравшись до места назначения, Пратт обсудил с Брюстером создавшееся положение. Было решено идти в ближайший порт дружественной страны, высадить раненых на берег, поставить корабль на ремонт, а уж оттуда пытаться другими путями переправить руду в Нью-Йорк. На следующее утро, когда рассвело, корабль уже подошел к Абердину.
— А почему было попросту не погрузить там весь груз на какой-нибудь американский военный корабль? Это ведь было бы куда надежней, чем собственноручно тащить груз, добираясь до Америки на пассажирское судне?
— Никогда в таких случаях нельзя быть совершение уверенным, — ответил на это Сигрем. — Брюстер, вне всякого сомнения, опасался, что французы, не сумев захватить руду силой, могут попытаться заполучить бизаний через дипломатические каналы. Для этого достаточно было бы доказать, что корабль под флагом Соединенных Штатов перевозит ворованный бизаний. А до тех пор, покуда руда находится лично у Брюстера, никто ни в чем не сумел бы упрекнуть американцев. А если бы даже и упрекнули, официальные лица заявили бы о полной своей непричастности.