Звездные самураи
— Молодец, кадет!
— Капитан, вы уверены, что поступаете правильно?
— У нас нет другого выбора.
— Надеюсь, сэр, вы правы. Просто мне не дает покоя мысль…
На экране коммуникатора появился исступленно трясущий кулаком Боуэн.
— Предупреждаю! Если вы не покинете этот чертов шаттл, я открою огонь. Это приказ твоего отца, Хайдер. — Боуэн был вне себя от ярости. Его руки обрушились на пульт и принялись набирать команду. Но поняв, что уже поздно, он в бессильной злобе ударил по клавиатуре кулаком. — А ну закройте долбаный шлюз! Закройте сейчас же, ясно? Ты слышишь, что я сказал, ворюга несчастный?!
Проклятия астрогатора, запустившего пультом в стену так, что лопнул провод, прервались. Огромный корабль выплюнул шаттл, и тот начал свое медленное продвижение к планете. Боуэн приказал дать по шаттлу залп из лучевых орудий, но, хотя пространство вокруг «челнока» и озарилось неоновой вспышкой, Хайден Стрейкер знал, что это всего лишь жест отчаяния.
Куинн вел шаттл на самой малой скорости. Вскоре беглецы почувствовали, что суденышко попало в мягкие объятия защитного поля правого борта; поле это, вступив во взаимодействие с их собственным, сначала замедлило их движение почти до нуля, но затем ослабло и выпустило их в открытый космос. Путь был свободен.
4
Море облаков, бушующее в верхних слоях атмосферы планеты, что висела над их головами, наконец отвлекло Хайдена Стрейкера от неприятных мыслей. Теперь он сознавал лишь, что рядом с ним в шаттле находятся юный Куинн и знатный самурай с женой… и то, что артиллерист Боуэна промахнулся нарочно. Все остальное не имело никакого значения.
Ему и Куинну пришлось работать в четыре руки. Они выбрали щадящую траекторию снижения, которая позволила бы им к моменту входа в плотные слои атмосферы погасить скорость с тридцати тысяч миль в час почти до нуля. Корпус шаттла временно стал непроницаемым для лучей видимого участка спектра, а когда автоматика восстановила прозрачность, их взорам предстала величественная и в то же время пугающая картина. Они входили в область рассвета над той частью планеты, где бушевал ураган.
Под ними расстилались горы. Планета находилась на расстоянии примерно двухсот двадцати световых лет от Древней Земли, и ее терраформирование было закончено около ста лет назад. Затем в течение тридцати лет длился период формирования экосферы, после чего новый мир стал считаться готовым к заселению. Осуми была планетой разнообразных ландшафтов: сначала под шаттлом проплывали горы, затем бурые горные хребты сменились сапфировой гладью океана.
В верхних слоях атмосферы кипели белые облака, что очень обеспокоило Хайдена. Огромные массы водяных паров, выносимые теплыми воздушными течениями, поднимались вверх и здесь, на высоте семи миль начинали медленно перемешиваться.
Шаттл нырнул прямиком в облачный мальстрем, и видимость пропала. Потом, пронзив наконец слой облаков, беглецы вынырнули в серый пасмурный мир; вскоре грозный облачный фронт остался далеко позади — в двадцати тысячах футов над их головами. Маленький шаттл подхватило вихрем; с экранов сканеров исчезли и китайские корабли, и «Шанс», и сотрясаемое ураганом океанское побережье внизу.
По плексовому корпусу яростно застучали градины размером со спелый виноград. Каждый раз, когда в корпус попадала молния, Хайден Стрейкер молился, чтобы плекс выдержал. Он вцепился в свой штурвал так, что побелели костяшки пальцев. То и дело их кидало вверх, и ураганный ветер тут же принимался швырять их из стороны в сторону как скорлупку. С большим трудом Хайдену удалось выбрать относительно спокойный момент и дать навигационному модулю задание подыскать подходящее место для посадки.
«Шанс» и его китайские преследователи остались далеко вверху — тусклые звездочки, пропавшие из виду. Теперь шаттлу не грозили ни лучевое оружие, ни абордажные поля, ни китайцы, ни американцы. Он был предоставлен сам себе.
Кошмарная болтанка не утихала, и он предложил своим бесценным пассажирам пристегнуться. И вскоре радостный возглас Хайдена заглушил грохот статических разрядов, доносившийся из коммуникатора:
— Горы! Слава пси!
Но потом он понял, что радоваться нечему: прямо под ними буря яростно обрушивалась на поверхность планеты, разбиваясь о горы и рассеиваясь по долинам. По обеим сторонам длинной широкой долины, в которую они спускались, тянулись уступчатые склоны голубоватого вулканического шлака, постепенно сменяемые высокогорными лугами, а затем лесами быстрорастущих деревьев. На самом дне долины, там и сям поблескивали озерца зеленоватой воды.
Шаттл снова понесло вверх, и злой бог — повелитель посадок вдруг воздвиг между ним и спасительной долиной тройной барьер горных пиков, напоминающих акульи зубы. Совершить мягкую посадку меж ними было совершенно невозможно — там шаттл ждала только верная гибель среди истресканного льда.
Правый двигатель шаттла неожиданно издал истошный визг, а затем смолк. Через несколько мгновений остановился и левый двигатель.
— Кусо! Дерьмо! Что же делать?.. — Куинн был в ужасе от внезапной тишины. Видимость упала до нулевой, поскольку лобовое стекло заливал дождь. Экипаж отчаянно пытался вернуть двигатели к жизни, но приборы на пульте недвусмысленно показывали, что запасы топлива иссякли и двигатели запустить невозможно.
— Будем планировать.
— Планировать — и все, капитан?
— Да. Еще будем молиться.
— Кусо!
На сей раз ругательство прозвучало позади них. В царстве ураганного ветра шаттл швыряло из стороны сторону, точно его лягал исполинский мул. Жена самурая никак не могла толком пристегнуться и яростно боролась с ремнями. Хайден перевел взгляд с нее на ломаные зубы надвигающегося хребта. Воздушные вихри поднимали тучи снега с огромных горных пиков, отчего те становились похожими на бешено несущихся к шаттлу лошадей с развевающимися гривами. Невероятная, ужасающая красота этого пейзажа парализовала Хайдена. Из последних сил он боролся со штурвалом, чувствуя, как немеют руки. Дыхание с трудом вырывалось из груди, слова заглушал рев ветра:
— Лети же, сволочь, лети!
— Без двигателей нам не сесть!
— Должны сесть!
Стрейкер молился, что расчет окажется верен и он сможет удержать шаттл на курсе, пролегающем между высоченными пиками. Наконец они влетели в ущелье, и Хайден изо всех сил навалился на штурвал, чтобы вовремя повернуть. Чиркнув днищем о заснеженный склон, шаттл поднял за собой внушительный шлейф снега. Потом восходящим потоком воздуха его подбросило вверх.
Один, два, три раза порывы ветра выручали людей, и каждый раз, когда шаттл снова нырял вниз, оказывалось, что штурвалы по-прежнему в руках экипажа и они по-прежнему несутся между нависающими с обеих сторон стенами вулканического шлака. Оглушительно ревел ветер, играл машиной скорлупкой. Снизься они еще на тридцать-сорок футов и шаттл коснулся бы земли, но ветер нес их все дальше — к опушке хвойного леса.
Очередным порывом ветра их снова подкинуло вверх, но на этот раз шаттл резко повело вбок. Сиденья сорвались со своих креплений. Хайден увидел перед собой невероятно толстые ветки гигантской сосны, и в то же мгновение на шаттл обрушилось десять тонн древесины. Больше Хайден ничего не помнил.
Придя в себя, он закашлялся от удушливого дыма, припал к пробоине и долго не мог отдышаться. Когда же туман в голове рассеялся, он увидел, что кресла, в котором сидел Куинн, на месте нет. Казалось, великанская рука вырвала его с корнем и выбросила. Челнок превратился в груду исковерканного металла и обломков аппаратуры. Кабина была полна дыма. Из лопнувшего при крушении трубопровода, что тянулся вдоль борта, сочилось едкое фтористое масло. Что-то сильно давило ему на грудь. Самурай и его жена неподвижно лежали в задней части кабины, как и он, зажатые покореженным металлом. Снаружи, футах в десяти от шаттла Хайден заметил валяющееся на земле, перевернутое кресло Дэнни Куинна — из-за него вдруг выкатилась голова кадета.