Бриллиант в наследство

— При полноценном питании, уходе и особенно отдыхе, да, я верю, что она поправится. — Тут доктор нахмурился. — Однако меня беспокоит тот факт, что она впала в глубокое забытье, хотя я дал ей такую дозу успокоительного, чтобы только снять боль. Похоже, что она совсем не хочет просыпаться.
— Может, это и лучше, — заключил Слейд, вспомнив возбужденное состояние девушки.
— Ну, периодически ее следует будить, дабы удостовериться, что она в здравом уме. Я объяснил это Матильде, которая должна разбудить девушку через несколько часов, конечно, если та не проснется сама. — Доктор водрузил очки на место. — Я сделал все, что смог, мой господин. В остальном положимся на природу.
— Пожалуйста, не плачь, милая. Все плохое осталось позади.
Воркующий женский голос доносился, казалось, откуда-то издалека. Кортни с огромным усилием открыла глаза.
Полная женщина с аккуратным седым пучком сидела возле нее на краю кровати и, наклонившись, нахмурилась, когда дотронулась до чего-то белого, закрывавшего брови Кортни.
— Твои душевные страдания причинили тебе гораздо больше боли, чем все эти раны, — пробормотала женщина, не заметив, что ее пациентка пришла в себя. — Бедное дитя.
— Где я? — Вопрос прозвучал хрипло и неуверенно, словно Кортни пыталась снова обрести власть над своим телом. Ей с трудом удалось превозмочь боль и прояснить рассудок.
Женщина вздрогнула.
— Ну, наконец-то ты проснулась. — Она вскочила на ноги. — Его светлость желал сразу же узнать об этом.
— Его светлость? — рассеянно переспросила Кортни. Но ее сиделка уже направлялась к двери.
Кортни неуверенно приподняла одеяло, недоумевая, почему ей кажется, будто огромная тяжесть давит на грудь. На ней была ночная рубашка, под которой выделялась толстая повязка. Руки и ноги тоже были перебинтованы, как и голова, обнаружила девушка, дотронувшись до своего раскалывавшегося от боли черепа. «Так вот что имела в виду эта добрая женщина, — заключила она. — Моя голова». Тот человек в рыбацкой лодке говорил что-то о сотрясении мозга. Она нахмурилась. Что еще он говорил? И как она получила все эти увечья?
Вода.
Неожиданно память ее прояснилась. Она сорвалась с плеча Лексли. Была резкая боль, а затем поток воды.
Потом этот мужчина в лодке. Очевидно, он спас ее… привез… но куда?
С большой осторожностью Кортни повернула голову набок, стараясь осмотреться, не причиняя себе боли.
Комната была похожа на дворец… раз в десять больше ее каюты, обставленная мебелью, достойной украшать покои самого принца-регента. Письменный стол и туалетный столик сделаны из красивого темного дерева, красного, если верить описаниям в прочитанных ею книгах, ковер был толстым, на это указывали глубокие вмятины, оставленные ножками кровати, а потолок оказался очень высоким и украшенным позолотой.
Кем бы ни был «его светлость», он явно был очень богат.
Но это не имело значения.
Пустота заполонила сердце Кортни. Отца больше нет. Его убил кровожадный пират, который захватил ее дом, связал ее и морил голодом, используя как наживку в своих вымогательских требованиях.
Ну почему она тоже не умерла?
Слезы текли по ее щекам, когда дверь спальни отворилась.
— Я вижу, Матильда была права. Вы проснулись.
Кортни сразу же узнала этот голос, с изумлением обнаружив, что «его светлость» и ее спаситель оказались одним и тем же человеком. Она решительно взяла себя в руки. Ведь этот человек спас ей жизнь, и что бы ни творилось у нее в душе, она должна быть ему благодарна.
Стерев с лица слезы, Кортни осторожно повернулась в его сторону.
Он оказался высоким и широкоплечим, как ей показалось и раньше, волосы у него были черными как ночь, а глаза, наоборот, оказались светлыми, серебристо-серыми. Черты его аристократического лица поражали скульптурной четкостью, а глубокие морщины вокруг рта и глаз делали его старше, чем он, вероятно, был, и циничнее, словно жизнь отняла у него молодость и смех.
Кортни каким-то образом почувствовала, что он поймет ее страдания.
— Да, я проснулась, — тихо отозвалась она. Подойдя поближе, он заметил ее бледность, следы слез на ресницах, печаль в глазах:
— Что причиняет вам такую боль, ваши раны или события, которые им предшествовали?
Кортни с трудом сглотнула:
— Я бы с радостью перенесла и более сильную боль, лишь бы изменить прошлое.
Кивнув, мужчина пододвинул кресло и сел.
— Вы помните визит доктора Джилберта?
— Кого?
— Моего личного врача. Он осмотрел ваши раны несколько часов назад. К счастью, угрозы для жизни нет. Многочисленные синяки и царапины, самый серьезный порез — над бровью. Он глубокий и сильно кровоточил, пока мы добирались до берега. Но у вас несколько сломанных ребер и сотрясение мозга, что будет причинять сильную боль, особенно когда кончится действие успокоительного.
— Успокоительного? — недоуменно переспросила Кортни.
— Доктор Джилберт положил его в бренди, который вы выпили. — Мужчина едва заметно улыбнулся. — Вы явно не помните, как выпили бренди. В любом случае это помогло вам заснуть и уменьшило боль. Когда его действие кончится, боль усилится. Так что вам нужно будет принимать это лекарство в течение нескольких следующих дней и неделю провести в постели. — Его улыбка исчезла. — Похоже, вы истощены из-за недостатка воды и пищи. Вам нужно будет восстановить свои силы. Короче, вам придется оставаться в постели и позволить другим заботиться о вас, пока вы сами не будете в состоянии делать это.
— Я… — Кортни облизнула губы, слова его светлости глубоко задели ее. Оставаться в постели? Позволить другим позаботиться о ней? Тут ее пронзило страшное открытие. У нее не было ни кровати, ни дома, ни того, кто мог бы заняться ее ранами. У нее не было ни денег, ни имущества, и ей некуда было идти.
— Вы слышали, что я сказал?
— Да, слышала. — Растерянная или нет, Кортни решилась сохранить единственное, что у нее осталось: свою гордость, ту необыкновенную гордость, которую она унаследовала у отца. — Вы нырнули за мной… когда я…
— Да.
— Так я и думала. — Она говорила медленно, стараясь не дышать глубоко, чтобы не причинять боль груди. — Благодарю вас. Вы рисковали своей жизнью. Привезли меня сюда. Послали… за своим доктором… осмотреть мои раны. Я понимаю, что доставила большие неудобства… вам и вашей семье. Я также понимаю, что вы спасли мне жизнь.
Его темная бровь удивленно приподнялась:
— Все это похоже больше на сожаление, а не на благодарность.
— Если так… простите. — Кортни немного передохнула, ее пальцы сжались, когда она заставила себя продолжить: — Мне очень жаль, — выдавила она наконец. — Но правда в том… что у меня ничего нет, чтобы предложить вам взамен. Совсем ничего.
— Все ваши вещи были на том корабле?
Ее губы дрогнули.
— Мои вещи и нечто гораздо большее.
— Так я и думал. — Он откашлялся. — Можно спросить, как вас зовут?
— Кортни… — тихо прошептала она, удивляясь, почему тяжесть в голове и груди сделалась невыносимой, — Джонсон.
— Ну, мисс Джонсон, одна из ваших вещей стойко перенесла все испытания. Конечно, я хотел бы, чтобы ваше появление в моей лодке прошло более гладко. — Он протянул руку и взял с ночного столика блестящий серебряный предмет. — Думаю, это принадлежит вам.
Он вложил вещицу в ладонь Кортни. Девушка взглянула, и слезы брызнули у нее из глаз.
— Папины часы… — Она инстинктивно попыталась сесть и сразу застонала, так как сильная боль пронзила все тело.
В тот же миг мужчина вскочил и поспешно вышел в холл.
— Матильда, — громко распорядился он, — принесите немного бренди. Мисс Джонсон нужна следующая доза успокоительного.
— Слушаюсь, милорд.
Кортни откинулась на подушки, стремясь подыскать слова и отблагодарить его, объяснить, как много значат для нее часы отца.
— Я… Папа дал мне…
— Позже, — перебил он, возвращаясь к ее кровати. — После того как отдохнете и следующая порция лекарства сделает свое дело.