Последний герцог

Убедившись, что Дафна вне опасности, Пирс бесшумно выскользнул из дома. Подставив разгоряченную голову свежему ночному ветру, он глубоко вздохнул и улыбнулся. Дафна сделала все так, как сделал бы он сам. Из опыта своей жизни, полной опасностей, Пирс знал, что человек, обладающий ловкостью, мастерством и интуицией, способен на многое. Но ловкость и мастерство человек развивает в себе сам, интуиция же дается ему от рождения. Это дар Божий. В том, что Дафна обладает интуицией. Пирс убедился еще на скачках. Но Боже! Откуда у нее эти ловкость и грация, которым позавидует и пантера?
 
Глава 4
— Черт подери! Как я устал! — Пирс тщательно запер дверь своего дома в Веллингборо, извлек сложенную маску из кармана и спрятал ее в тайник. Подойдя к широкому дивану в гостиной, он с блаженством растянулся на нем. Наконец-то можно отдохнуть. Он закрыл глаза.
Перед его мысленным взором, как в калейдоскопе, проносились события прошедшей ночи: ограбление Трэгмора, десятимильный ночной переход почти бегом в Ковент-Гарден, к владельцу ювелирной лавки Томпсону, которому Пирс сбывал краденые драгоценности. Предупрежденный заранее, тот уже ждал Пирса у черного хода. Быстро, но внимательно осмотрев драгоценности, он бросил: «Три с половиной тысячи». Взяв деньги, Пирс тотчас отправился в Лестер, в Дом непреходящей надежды, чтобы успеть до рассвета поставить на стол директора оловянную чашу. К пяти тысячам фунтов, похищенных у Трэгмора, он добавил еще пять тысяч своих собственных денег. «Для ровного счета», — с улыбкой подумал Пирс, зная, что Дафна будет с нетерпением ждать утренних газет. Как она удивится и обрадуется, узнав сумму вклада! «Дафна! Если бы она знала… Если бы она знала, чего мне это стоило!» Пирс нахмурился.
Ради Дафны он нарушил многолетнее табу: никогда не вспоминать о детстве, проведенном в работном доме — том самом Доме непреходящей надежды, куда он сегодня вошел и оставил на столе директора оловянную чашу, до краев наполненную деньгами. Боже! Смел ли он мечтать голодным подростком, что когда-нибудь сделает это?
Тело ныло от усталости, но сон не шел к нему. Из потаенных глубин памяти всплыли грустные картины.
…Голод. Жестокий голод, Терзающий внутренности, не дающий заснуть. Восьмилетний мальчик откинул одеяло и встал. Надо что-то делать, иначе он просто умрет, не дождавшись завтрака. Бесшумно пробравшись на кухню, он быстро справился с нехитрым замком. Прижав к груди краюху хлеба, он уже собирался юркнуть в постель, но вдруг замер; дверь в кабинет мистера Баррингса, директора работного дома, была приоткрыта, оттуда доносились голоса. Преодолевая страх, маленький Пирс подошел поближе и прислушался.
— Здесь больше ста фунтов, Трэгмор.
— Отлично, Баррингс. А где остальное?
— Черт подери, Трэгмор, викарий смог собрать всего лишь триста фунтов. Неужели вы…
— Вот именно, Баррингс. Выкладывайте остальное.
— Но….
— Вас интересует ваша доля, Баррингс? Ваш куш будет вполне солидным. Вы остаетесь директором этого работного дома. По-моему, вполне прилично. Как вы думаете, герцог Макхэм?
— Да-да, конечно. Давайте побыстрее покончим с этим и отправимся домой.
Послышался звук отодвигаемых стульев. Воспользовавшись шумом, Пирс незаметно отступил и вернулся в свою кровать. Смысл грязной сделки был понятен даже восьмилетнему мальчику…
— Черт! — пробормотал Пирс и провел рукой по лицу, пытаясь отогнать мрачные воспоминания. Он повернулся на другой бок и снова попытался уснуть, но память не давала ему покоя.
— Мама, кто мой отец?
Кара Торнтон, грустно вздохнув, погладила сына по голове;
— Твой отец — очень хороший, богатый и знатный человек.
— Но почему он не возьмет нас к себе, мама?
— Он не может этого сделать, сынок. У него есть семья. — Голос Кары дрогнул: — Надеюсь, ты понимаешь…
И Пирс понимал, прекрасно понимал, что хороший, богатый и знатный человек, боясь скомпрометировать себя, отказался от Кары и своего ребенка.
«Богатый и знатный человек» — Пирс стиснул челюсти так, что скрипнули зубы, — позволил Каре умереть от туберкулеза в работном доме, а своего ребенка обрек на голодное, жалкое существование.
В тот день, когда похоронили его. мать. Пирс перестал молиться. Бог не спас его мать и не покарал негодяя, виновного в ее смерти. Видимо, .молитвы помогают только тем, у кого есть деньги. Те, кто их не имеет, должны рассчитывать только на себя.
Воспоминания жгли Пирса, как каленое железо. Если бы только Дафна знала… Пирс уже начал жалеть о том, что выполнил ее просьбу. До чего же все-таки странная женщина! Странная и восхитительная. Как самоотверженно она взяла на себя самую трудную задачу — поставить чашу на подушку Трэгмора, которому нечистая совесть, видимо, мешает спать. Как ловко она это проделала! Боже, откуда у нее все это? Пирс вдруг ощутил, что его непреодолимо влечет к этой женщине, и тут же в сердце проник страх: что с ней будет, если Трэгмор узнает, что она помогала ему? Неужели этот подонок бьет ее, как бил детей в работном доме? Ведь она же его дочь! Бессердечная скотина! Для него нет ничего святого!
Пирс вскочил и заметался по комнате, но постепенно успокоился.
— Черт подери! Игрок я или нет? — усмехнулся он. — Я сделал свою ставку. Теперь надо устроить так, чтобы все козыри оказались в моих руках. — Торнтон направился к письменному столу.
Дафна в задумчивости вертела вилку в руках, взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Блюдо на столе осталось нетронутым.
— Миледи! Съешьте хоть что-нибудв, хоть маленький кусочек. Я обещала маркизе.
— Знаю, Эмили, но, право, не могу — у меня совсем нет аппетита.
— Ну хоть маленький кусочек этого пудинга, прошу вас!
— Разве что самый маленький, — вздохнув, согласилась Дафна. — Все! Больше не могу. Убери, пожалуйста, Эмили. Спасибо.
Дождавшись, когда горничная уйдет, Дафна прилегла на кровать. Наконец-то одна! Дафна прикрыла глаза, вспоминая все перипетии беспокойной ночи. Ее мысли прервал громкий крик отца с первого этажа:
— Это переходит все границы! За что вам только деньги платят?! Почему вы никак не можете остановить этого Г обнаглевшего вора? Черт подери, на вашем месте я давно нашел бы его, будь он даже в самой преисподней!
Дафна заткнула уши. С самого утра отец был вне себя от гнева. Слава Богу, что его ненависть пока что обрушилась только на нерасторопных полицейских, но если он узнает… Если он хотя бы заподозрит… Надо быть очень осторожной…
Легкий стук в дверь прервал ее размышления.
— Да?
— Могу я войти, дорогая?
— Конечно, мама. — Дафна встала. — Тьг была с папой?
— Слава Богу, папа занят с лейтенантом. .
— Лейтенант? — Дафна побледнела. — Я думала, там только констебль.
Элизабет осторожно прикрыла дверь за собой и вздохнула:
— Хардвик недоволен тем, как констебль провел расследование. Он потребовал лейтенанта. Вряд ли это что-то прояснит.
— Мама! — Дафна нежно прикоснулась к руке матери. — Как ты?
— Гнев отца ужасен, но он направлен на вора и на тех, кто не может найти его, по крайней мере пока. — Тяжелое молчание воцарилось между ними.
— Мама, неужели ты переживаешь из-за того, что… Элизабет улыбкой остановила Дафну:
— Ну что ты! Ведь ты же знаешь, как мало значат для меня эти безделушки. Еда для бедных сирот гораздо важнее.
Дафна радостно прервала её:
— И я думаю так же. Жалко только, что я дала ему так мало.
— Дала ему?! — Глаза Элизабет расширились от ужаса. — Дафна, — она понизила голос, — ты видела его ночью?
Немного помедлив, Дафна ответила:
— Да.
— Бог мой! — Элизабет опасливо покосилась на дверь. — Если отец…
Дафна перебила ее:
— Но я ни о чем не жалею.
На секунду Дафна заметила в глазах матери искорки гордости и радости, но всего лишь на секунду. В следующее мгновение их поглотила волна страха.
— Дафна, давай договоримся, ты мне этого никогда не говорила.