Синдром

— Я в белом, — рассказывала Нико, затаив дыхание. — Все, как полагается невесте: длинная фата и букет.
— Какие в нем цветы?
— Красные розы и гипсофилии, — без колебаний ответила пациентка. — Да, и еще папоротник. Розанна — жених. Глупость какая, как девочка может изображать жениха!
— Во что одета Розанна? — спросил Дюран.
— На ней черный смокинг с красной гвоздикой в петлице. Она такая прелесть! А Эйдриен несет кольца.
— В чем она?
— На ней, кроме венка из цветов, ничего нет.
— И вы подходите к алтарю?
— Угу.
— А свечи на нем есть?
— Да. Вокруг свечи, и какие-то люди занудно бубнят молитвы. А потом к нам выходит священник и спрашивает: «Берешь ли ты этого мужчину?…» — Голос Нико затих, и создалось впечатление, будто она забыла, что от нее требуется.
Дюран подсказал:
— Священник спрашивает: «Берешь ли ты этого мужчину…» — и что дальше? Насколько я помню, дальше следует твоя реплика?
— Верно, — сказала Нико.
— Что ты должна сделать?
— Встать на колени…
— И?
— Открыть рот.
Теперь дискомфорт Нико стал осязаемым, и Дюран забеспокоился, как бы нынешнее волнение пациентки не вылилось в истерику. Так уже случалось на прошлых сеансах, и психиатр решил сменить тактику:
— Расскажи о Розанне. Кто она?
— Жених.
Дюран отмахнулся от ответа, как от назойливой мошки.
— Верно, в кино она жених. А кто она в жизни?
— Когда не в фильме?
— Да.
— Розанна — моя старшая сестра, а Эйдриен — младшая.
— Вот как…
— Да, потому что когда мне исполнилось десять, Эйдриен — только пять. Значит, я гораздо старше.
— Как я понял, у тебя две сестры?
Нико покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Только Эйдриен, а Розанны больше нет.
— Почему?
— Она умерла.
— Ах, как жаль, — сказал Дюран и после некоторой паузы продолжил: — Как это случилось?
— Что?
— Как умерла Розанна?
— Ее убили в кино! — прошептала Нико.
— Да, верно, но ведь кино — это понарошку.
— Не-а. Там все было по-настоящему.
— Что именно?
— Все!
— Объясни.
— Кино настоящее: он оттянул ей голову за волосы и…
— Кто?
— Тот дядька.
— Какой дядька?
— В красном капюшоне. На нем был балахон с капюшоном.
— Балахон?
— Да, там все носили балахоны. Все, кроме меня, Розанны, и Эйдриен с Деком.
— А в чем был твой приемный отец?
Нико нахмурилась, по-детски собираясь с мыслями.
— В каких-то ремешках.
— Что-что?
— Ну, понимаешь, Дек считался каким-то важным священником, только никакой сутаны на нем не было — одни кожаные ремни и паутина в волосах.
— Ладно, я понял. Давай продолжим. Ты остановилась на том, что Розанну потянули за волосы, правильно?
Нико кивнула:
— Ага.
— А где она находилась в тот момент?
— На полу. Стояла на четвереньках.
— Почему на четвереньках?
— Потому что у нее был секс!
— Розанна занималась сексом?
Очередной кивок.
— С кем? — спросил Дюран.
— С какими-то людьми.
— Но она же была совсем маленькой?
Нико пожала плечами:
— Двенадцать лет.
— Хорошо. Она занималась сексом… и что потом?
— Я уже сказала: человек в красном капюшоне оттянул назад ее голову…
— И?
— Резанул ножом. Вот так. — Нико провела рукой по горлу.
— Что случилось потом?
Нико всхлипнула и отвернулась.
— Не отворачивайся, Нико, ты должна посмотреть. Просто скажи, что случилось.
— У Розанны сделались такие большие глаза — она очень напугалась! Кровь текла из раны, и она не могла сказать ни слова, только хрипела.
— А где в этот момент была ты?
— Под Деком.
— Ладно. Но… если все происходило в кино, понарошку…
Нико отчаянно замотала головой.
— Нет, — настаивала она, приподнявшись на локте; девушка почти кричала от страха. — Не понарошку! Все случилось по правде! У Дека даже был специальный ящик, запиравшийся на ключ. Там он хранил кино, а иногда заставлял меня сидеть и смотреть вместе с ним. А Розанны я больше не видела. Она исчезла, умерла в тоннеле, который дядьки зачем-то называли церковью…
Дюран стал тихо нашептывать, пытаясь успокоить Нико: «Тш-ш-ш, все в порядке. Я рядом, ничего плохого не случится».
Мало-помалу напряжение отпустило Никки, и она, обессилев, уронила голову на подушку.
Тихо, медленно проговаривая слова, психотерапевт вывел пациентку из транса, в обратном порядке повторяя путь по воображаемому ландшафту, столь знакомому им обоим: тропка, ручей, начало дороги.
— Глубоко вдохни, — сказал он. — Какой воздух! Свежий, прохладный.
Ее грудь поднялась, опустилась и снова поднялась.
— Когда я досчитаю до пяти, — попросил Дюран, — ты проснешься свежей и отдохнувшей. Хорошо? — Не дожидаясь ответа, он начал отсчет: — Один… два… три.
Веки Нико дрогнули, и глаза открылись: широкие зрачки тут же сузились на свету.
Дюран протянул ей салфетку.
— Ты неплохо поработала, Нико. Я тобой горжусь.
Некоторое время она отчаянно щурилась, пока глаза не привыкли к свету, затем свесила ноги с дивана, села прямо и откашлялась. Никки разрумянилась, ее глаза блестели.
— Значит, все хорошо? — спросила она.
Дюран кивнул.
— Просто замечательно, продолжим в пятницу. — С этими словами он помог пациентке подняться и проводил к двери, где Нико одарила его обворожительной улыбкой и поцеловала в щеку.
— Мне правда стало легче, Док.
— А иначе зачем бы я был нужен? — отшутился он и моментально посерьезнел: — Но я тебе еще кое-что хотел сказать.
— Что?
— Принимай литий, Нико.
Она закатила глаза к потолку и покосилась в сторону.
— Пообещай, — попросил Дюран.
Нико неохотно кивнула и пожаловалась:
— Терпеть не могу эти чертовы таблетки, я от них как неживая.
— Лекарство уравновешивает — без этого тебе не обойтись. Или предпочитаешь все время кататься на американских горках?
Нико отрицательно покачала головой.
— Тогда принимай лекарства.
Когда дверь за пациенткой закрылась, Дюран вернулся к столу и написал краткий отчет о недавнем сеансе.
«16 октября. Николь Салливан, 30 лет.
Гипнотерапия и введение в образы по-прежнему указывают на факт изнасилования в ходе ритуального жертвоприношения сатанистов (РЖС), которому пациентка, по ее словам, подверглась ребенком (8-10 лет) в доме приемных родителей в Южной Каролине. Сестры, Розанна и Эйдриен, также стали жертвами жестокого обращения. Розанна предположительно убита приемным отцом, Декланом, во время съемки порнофильма. В повествовании эпизодически фигурируют выдающиеся политические деятели и знаменитости, которые якобы также имели отношение к деятельности сатанистов.
Для лечения приступов маниакальной депрессии [4] и навязчивых состояний назначены медикативные средства (соли лития). Пациентка провоцирует затяжную маниакальную фазу, не выполняя предписаний…»
Покончив с формальностями, Дюран занялся кассетой с записью недавнего сеанса: вынул ее из магнитофона и обернул в пузырчатую пленку, которую затем скрепил резинками. Запечатал сверток в конверт авиапочты и в строке адреса написал нью-йоркские координаты своей страховой компании.
Завершив приготовления, доктор откинулся в кресле и задумался. Ближайший почтовый ящик в квартале от дома — в одном долгом квартале — на углу Портер-стрит и Коннектикут-авеню. Придется спуститься на лифте и все-таки выйти на улицу. Нерадостная перспектива: что греха таить, Дюран терпеть не мог выходить из дома, хотя делать это, разумеется, приходилось.
Сжимая сверток в руке, врач вышел в общий коридор и вызвал лифт, стараясь думать на отвлеченные темы.
В голову тут же пришло воспоминание о недавнем сеансе и ритуальных жертвоприношениях сатанистов.
Несомненно, история Нико шокировала, но была абсолютно неоригинальна. Если почитать специальную литературу, в ней найдутся сотни повествований об «организованных» актах насилия над детьми. И почти все они сводились к одному: над жертвами производились столь мерзкие действия, что поверить в истинность этих историй действительно трудно.