Воспламеняющая взглядом (Порождающая огонь)

— Наверно, что-нибудь, связанное с этой маленькой незнакомкой, — сказал он.
— Не так уж и ошиблись, — сказал Энди.
Водитель замолчал. Энди откинулся, стараясь успокоить головную боль. Она, казалось, застряла на том же нестерпимом до крика уровне. Было ли когда-нибудь так же плохо? Сказать невозможно. Каждый раз, когда она отходила, ему казалось, что хуже быть не могло. Не раньше чем через месяц он снова осмелится пустить в ход свой мысленный посыл. Он знал, что второй город по шоссе находится не так далеко, но сегодня на большее он не способен. Измучен до предела, что делать, подойдет и Гастингс Глен.
— За кого болеешь, дружище? — спросил водитель.
— А?
— Чемпионат. «Священники Сан-Диего» в мировом чемпионате — как тебе нравится?
— Далеко оторвались, — согласился Энди. Его голос шел откуда-то издалека, подобно звону подводного колокола.
— Тебе неважно, дружище? Ты — бледный.
— Голова болит, — сказал Энди. — Мигрень.
— Высокое давление, — сказал водитель. — Усекаю. Остановитесь в отеле? Деньги нужны? Могу ссудить пятерку. Хотел бы больше, да еду в Калифорнию, нужно экономить. Как Джоулсы в «Гроздьях гнева».
Энди благодарно улыбнулся.
— Думаю, управимся.
— Чудненько. — Он взглянул на задремавшую Чарли, — Симпатичная девчушка, дружище. Присматриваешь за ней?
— Как могу, — сказал Энди.
— Хорошо, — сказал водитель. — Так и запишем.
x x x
Гастингс Глен оказался чуть побольше, чем разъезд на дороге: в этот час все светофоры работали как мигалки. Бородатый водитель в деревенской шляпе свернул на боковую дорогу, проехал через спящий городок, а затем по Дороге 40 к мотелю «Грезы» — сооружению из красноватых досок перед полем убранной кукурузы, с розовато-красной неоновой вывеской на фасаде, которая периодически мигала в темноте несуществующим словом СВО О НО.
По мере того как Чарли все глубже погружалась в сон, она все больше клонилась влево, пока ее голова не оказалась на затянутом в джинсы бедре водителя. Энди предложил подвинуть ее, но водитель закачал головой.
— Не беспокойся, дружище. Пусть спит.
— Не высадите ли нас чуть подальше? — спросил Энди. Думать было трудно, однако эта предосторожность возникла почти интуитивно.
— Не хочешь, чтобы портье узнал, что вы без машины? — Водитель улыбнулся. — Конечно, дружище. Но в таком месте они и ухом не поведут, даже если привалишь на самокате. — Колеса фургона давили гравий обочины. — Уверен, что не понадобится пятерка?
— Пожалуй, понадобится, — сказал Энди неуверенно. — Не напишете мне свой адрес? Я перешлю. Водитель снова усмехнулся.
— Мой адрес — «в пути», — сказал он, доставая бумажник. — Но ты ведь когда-нибудь можешь опять увидеть мое счастливое улыбающееся лицо, правда? Кто знает. Держи пятерку, дружище. — Он вручил купюру Энди, и тот вдруг заплакал — негромко, но заплакал.
— Не надо, дружище, — ласково сказал водитель. Он легонько коснулся шеи Энди. — Жизнь коротка, а боль длится долго, и мы все живем на этой земле, чтобы помогать друг другу. Философия Джима Полсона из комикса в сжатом виде. Береги маленькую незнакомку.
— Обязательно, — сказал Энди, вытирая глаза. Он положил пятидолларовую бумажку в карман своего вельветового пиджака.
— Чарли, малышка? Проснись! Осталось недолго.
x x x
Тремя минутами позже полусонная Чарли стояла на земле рядом с ним, а он смотрел, как Джим Полсон проехал вперед к закрытому ресторану, развернулся и направился мимо них к автостраде. Энди поднял руку. Полсон в ответ поднял свою. Старый фургон марки «форд» с арабскими сказками по борту, джиннами, великими визирями и таинственным ковром-самолетом. Будь счастлив в Калифорнии, парень, пожелал Энди, и они с Чарли направились к мотелю «Грезы».
— Ты подожди меня снаружи, чтобы тебя не видели, — сказал Энди. — Хорошо?
— Хорошо, папочка, — сказала она очень сонным голосом.
Он оставил ее у вечнозеленого куста, подошел к двери и позвонил. Спустя примерно минуты две появился человек средних лет в банном халате. Протерев очки, он открыл дверь и впустил Энди, не произнеся ни слова.
— Не могу ли я получить номер в конце левого крыла, — сказал Энди. — Я там припарковался.
— В это время года можете снять западное крыло целиком, — сказал ночной портье и показал в улыбке полный рот желтых вставных зубов. Он дал Энди напечатанную анкету к ручку с рекламой каких-то товаров на ней. Снаружи проехала машина, свет ее фар сначала нарастал, потом уменьшился.
Энди подписался в анкетке как Брюс Розелл. Брюс ехал на «веге» 1978 года, нью-йоркской, номерной знак ЛМС-240. Мгновение он смотрел на графу ОРГАНИЗАЦИЯ/КОМПАНИЯ и затем по какому-то внезапному наитию (насколько могла позволить его разламывающаяся голова) написал «Объединенная американская компания торговых автоматов». И подчеркнул НАЛИЧНЫМИ в графе о форме оплаты.
x x x
Еще одна машина проехала мимо.
Дежурный подписал анкету и убрал ее.
— Итого семнадцать долларов и пятьдесят центов.
— Не возражаете против мелочи? — спросил Энди. — У меня не было возможности обменять в банке деньги, а я таскаю с собой фунтов двадцать мелочи. Не люблю ездить на вызовы по деревенским дорогам.
— Мелочь тратится так же быстро. Не возражаю.
— Спасибо. — Энди полез в боковой карман, пальцами отстранил пятидолларовую бумажку и вытащил полную пригоршню четвертаков, пятаков и десятицентовиков. Он сосчитал четырнадцать долларов, достал еще мелочи и добавил до нужной суммы. Дежурный уложил монеты в аккуратные столбики, потом смахнул их в нужные отделения кассового аппарата.
— Знаете, — сказал он, задвигая ящик и с надеждой глядя на Энди. — Я скошу пять долларов со стоимости вашей комнаты, если вы почините автомат по продаже сигарет. Он уже неделю не работает.
Энди подошел к стоящему в углу автомату, сделал вид, что осматривает его, и затем вернулся.
— Не наша марка, — сказал он.
— О, черт. Ладно. Спокойной ночи, дружище. Лишнее одеяло найдете на полке в шкафу, если понадобится.
— Хорошо.
Энди вышел. Под ногами хрустел, ужасающе громыхая в ушах, гравий. Он подошел к вечнозеленому кустарнику, у которого оставил Чарли, но ее там не было. — Чарли?
Ответа не последовало. Он переложил ключ от номера на длинном зеленом пластиковом шнурке из одной ладони в другую: обе мигом вспотели.
— Чарли?
Ответа по-прежнему не было. Он мысленно вернулся назад, и теперь ему казалось, что проезжавшая машина приостановилась, пока он заполнял регистрационную карточку. Может, то была зеленая машина?!
Сердце начало учащенно биться, вгоняя в череп болевые импульсы. Он пытался сообразить, что же ему делать, если Чарли тут нет, но думать не мог. Очень болела голова. Он…
Из глубины кустарника раздался низкий звук, храп. Звук такой знакомый. Он бросился туда. Галька так и вылетала из-под ботинок. Жесткие вечнозеленые ветви царапали ноги и задирали полы его вельветового пиджака.
Чарли лежала на боку по соседству с лужайкой перед мотелем, коленки чуть не у подбородка, руки — между ними. Спала глубоким сном. Энди постоял с закрытыми глазами какое-то мгновение и разбудил ее, как он надеялся, в последний раз за ночь. Такую длинную, длинную ночь.
Ее ресницы дрогнули, и она взглянула на него.
— Папочка? — спросила она невнятно, все еще в полусне. — Я ушла, как ты сказал, чтобы меня не видели.
— Знаю, малышка, — сказал он. — Знаю, что ушла. Пойдем. Пойдем спать.
x x x
Через двадцать минут они лежали в широкой постели номера 16. Чарли спала, ровно дыша. Энди засыпал, лишь равномерный стук в голове не давал уснуть. Да еще вопросы.
Они в бегах уже около года. Представить такое почти невозможно, может, потому, что не всегда было похоже, что они скрываются, во всяком случае не в Порт-сити, штат Пенсильвания. В Порт-сити Чарли пошла в школу. Как можно считаться в бегах, если ты работаешь, а дочь ходит в первый класс? Их чуть не схватили в Порт-сити, не потому что те оказались особенно прыткими (хотя и чертовски упорными, это здорово пугало Энди), а потому что Энди совершил роковую ошибку — позволил себе на время забыть, что они с дочкой — беглецы.