Ярмарка невест

Марджори и Дафна проследовали за ней. Каждая по очереди сделала реверанс разгневанной миссис Притчард, проходя мимо. Марджори не могла не восхищаться острым язычком тети. Как бы ни пыталась уколоть ее миссис Притчард, миссис Вэнстроу без труда отражала каждую атаку, да так грациозно, что это было бы достойно самого искусного фехтовальщика во всей Англии.
Городской экипаж мистера Раштона остановился на Альфред-стрит рядом с залами для приемов, у самого въезда для экипажей. Любопытно, теперь он с нетерпением приехал сюда. Еще недавно все казалось ему довольно утомительным и скучным. Когда он позволил себе задуматься об этом, он понял, что его особенно занимала мысль о том, что там будет мисс Чалкот. С тех пор как он узнал о ее прибытии в Бат, они виделись в зале минеральных вод, а потом у магазина на Милсон-стрит. Он вполне оценил ее острый ум и своеобразную манеру шутить. Если честно, то он уже привык предвкушать ее возмутительные и язвительные замечания в свой адрес.
Ему вовсе не грозила опасность влюбиться. В этом он не сомневался. У нее вряд ли было хотя бы одно качество, которое он надеялся встретить в своей будущей жене. Ему нужна была женщина с мягким, уступчивым характером, способная развивать свой ум и довольно богатая, под стать ему.
Марджори Чалкот не отвечала ни одному из этих требований. Даже из чистого великодушия ее нельзя было назвать кроткой, получившей деликатное воспитание женщиной. Кроме того, она явно считала своей жизненной целью не развитие своих способностей, а покупку ткани и попытки выдать свою сестру за простофилю побогаче! Что до их приданого, все знали, что погибшие родители ничего не оставили в наследство. Поэтому он чувствовал себя в полной безопасности, флиртуя с ней, да и вообще занятно: сумеет он или не сумеет завоевать это строптивое сердце. Инстинктивно он чувствовал, что Купидон ни разу не поразил ее своей стрелой. Как же засияют ее прекрасные фиалковые глаза, когда ее посетит любовный недуг. В самом деле, последнее время его просто преследовало желание увидеть, как ее лицо озарит свет любви.
Впрочем, какое бы наслаждение он ни испытывал, одного взгляда на его подопечного оказалось достаточно, чтобы убедиться, что у лорда Сомерсби настроение совсем другое. Злополучный виконт, видимо, не сознавал, что экипаж уже остановился, лакей распахнул дверцы и опустил лесенку. Сомерсби все еще сидел, смотрел в окно и теребил свой батистовый платок. Страдающий виконт то и дело вздыхал.
Раштон вдруг почувствовал раздражение, глядя на своего друга. Он в сотый раз пожелал, чтобы небеса сочли нужным еще при рождении прибавить виконту хоть немного ума. Сдерживая охватившее его раздражение, он наклонился к Сомерсби.
— Мы приехали, Эван, — тихо сказал он. Лорд Сомерсби подпрыгнул на сиденье, испугав Раштона.
— Боже праведный, Сомерсби! — вскричал Раштон. — Да в чем же дело? Ты нездоров?
Сомерсби долго смотрел на Раштона. Похоже, он вообще не узнавал своего опекуна. Виконт не меньше полудюжины раз открывал и закрывал рот и, наконец, кивнул.
— Я совершенно здоров, спасибо. Мне всего лишь немного тоскливо. Я… то есть… о, ничего особенного. — Он снова печально уставился в окно.
Раштон внимательно посмотрел на него. Виконт, конечно, очень переживал из-за Дафны, но Раштон не знал, как его утешить. Все его попытки до сих пор заканчивались тем, что его друг хранил упрямое молчание. Все это застало Раштона врасплох. Прежде подобных отчаянных состояний не наблюдалось. Он старался убедить виконта, что брак с Дафной будет неравным, а кроме того, несомненно, несчастным. Ведь они с Дафной так похожи в своих недостатках. Кто поможет им? Кто наставит их на путь истинный? Сомерсби только сжимал зубы, не обращал больше на Раштона никакого внимания и принимался яростно теребить носовой платок!
Раштон уже начал ненавидеть проклятые платки Сомерсби, и у него возникло внезапно желание выдернуть у него из рук тот, что он сжимал в кулаке.
Он все же сдержался и, похлопав Сомерсби по плечу, обратился к нему со словами сочувствия.
— Ты еще встретишь какую-нибудь женщину, более подходящую тебе по положению в обществе и характеру. До тех пор я не возражаю, если ты немного потанцуешь с мисс Чалкот, но пойми — немного, не то ты снова оживишь в ее сердце несбыточные надежды. Даже мне известно, что она явно питает к тебе нежные чувства. Но ты должен быть сильным и сопротивляться желанию стать жертвой ее исключительной красоты. Если не ради себя, то хотя бы ради нее!
Сомерсби так удивился, что снова раскрыл рот. Носовой платок он уронил себе на колени.
— Ты позволишь мне танцевать с ней?
Раштон удивился и, слегка улыбнувшись, сказал:
— Я не такая бесчувственная скотина, как ты, должно быть, считаешь. Конечно, ты можешь танцевать с ней. Было бы невежливо поступить иначе, особенно если моя мать собирается поддерживать знакомство с обеими молодыми женщинами. Когда-то она дружила с их матерью.
На лице Сомерсби появилось выражение крайнего облегчения и радости. Он сразу же вышел из экипажа вслед за Раштоном, едва не сбив его с ног, так он спешил поскорее оказаться рядом с Дафной.
 
12
Марджори села на стул рядом с сэром Литон-Джонсом, пытаясь успокоить неистово колотившееся сердце. У этого джентльмена были все мыслимые и немыслимые достоинства. Ум ее работал так напряженно, что она с трудом воспринимала его слова. Ей казалось, что он напрасно так подробно ей объясняет, почему он пользуется тростью. Важно было то, что говорил сэр Литон-Джонс именно с нею.
Миссис Вэнстроу танцевала с распорядителем, а Дафну пригласил на танец красавец в военной форме, майор Хит, которого ей представили как племянника миссис Причард. Сэр Литон-Джонс около трех недель назад, к несчастью, упал с лошади в Гайд-парке, все еще ходил, опираясь на трость, поэтому и не мог танцевать.
Марджори подумала, как же ей повезло, что из-за своего ушиба ему приходится с ней разговаривать, а не выплясывать замысловатую кадриль. Ведь иначе ей не удалось бы узнать и половины того, что она теперь знала об этом красивом баронете.
Он, безусловно, был очень мягким человеком. Марджори искала для Дафны мужа именно с таким характером. Он говорил спокойным тенором. Его добрые карие глаза смотрели прямо и внимательно, когда он слушал. Когда он улыбался, то выглядел сердечным и великодушным. Он был высокого роста, довольно худой, носил элегантный костюм в стиле Бруммеля, который она горячо одобряла: черный сюртук из отличного сукна, в треугольном вырезе прекрасно накрахмаленные кружева рубашки и белый галстук, красиво повязанный. Миссис Вэнстроу сразу после представления прошептала Марджори весьма ценные сведения: у сэра Литон-Джонса был очень неплохой ежегодный доход — четыре тысячи!
Ему не хватало всего лишь одной незначительной мелкой вещи, которой Марджори охотно бы его обеспечила, — жены! И сейчас Марджори мечтала, что он женится на Дафне!
— Так вы и ваша сестра до конца лета будете гостить у тети? — вежливо спросил сэр Литон-Джонс, поворачиваясь к ней и опираясь рукой о спинку стула, чтобы лучше ее видеть.
Марджори, очнувшись, пыталась осмыслить, что же он сказал.
— Тетя? — уточнила она, помня, что он наверняка ее упомянул в своем вопросе.
— Да, миссис Вэнстроу. Вы будете жить у нее? Ах, вот он о чем. Слава богу, дело прояснилось.
— Что до этого, — весело ответила Марджори, раскрывая веер и обмахиваясь им, — мы еще не знаем, захотим ли остаться с ней или найдем компаньонку и собственное жилье. Эти вопросы надо решать с большой осторожностью.
Сэр Литон-Джонс многозначительно посмотрел на Марджори и кивнул с видом пожившего и все понимающего человека.
— Да, вы правы! И я уверен, что, если вы снимете дом на лето, миссис Вэнстроу с радостью поможет вам упаковать вещи!
Марджори ахнула от изумления, прикусила губу и изо всех сил постаралась не улыбаться. Бесполезно. Он был очарователен и только что сказал нечто неуместное, но очень забавное. Очевидно, он хорошо понимал, что за характер был у их тети.