Благородный разбойник

– Я нашел его у каменной головы, когда искал вас.
Элейн с надеждой подняла голову.
– Вы принесли его?
– Нет, бросил со скалы, – ответил Рейвен, скрестив руки. – Мне не понравилось содержание. Я дам вам другой, и вы сможете записать туда свою поэму.
– Я ошиблась. Я ненавижу вас!
– Нет, те строки мне понравились больше. Вы не можете ошибаться.
Шагнув к ней, он погладил ее по голове и, когда полотенце упало, запустил пальцы в ее волосы. Мокрые пряди выскользнули из-под обрывков сетки и рассыпались по плечам. Элейн задрожала от возбуждения.
– В том дневнике было все, что мне дорого.
– Его уже нет.
Она закрыла глаза.
– Я вас ненавижу.
Он погладил ее плечи, схватил ворот рубашки и дернул. У нее мелькнуло воспоминание о лихорадочном объятии Раймона. Она замерла, решив не сдаваться, если он попытается сделать то же самое. Но он просто дразнил ее, осторожно прикасаясь кончиками пальцев. Когда Элейн открыла глаза, пират наблюдал за нею из-под опущенных черных ресниц.
– Если бы у вас было отравленное кольцо, вы могли бы сейчас убить меня одной царапиной.
– Отравленное кольцо?
– Видите ли, я не силен в любовной болтовне, – улыбнулся он. – Думаю, этот Раймон не говорил вам ничего подобного.
– Нет.
– Он не доверял вам свою жизнь, как я сейчас.
– У меня нет возможности навредить вам.
Он завел ее руки себе за спину.
– Я все равно не смогу уберечься.
Одно движение, и Элейн оказалась в его объятиях, как будто сама прижала его к себе. Мокрая рубашка, сдернутая с плеч, держалась на ней лишь потому, что прилипла к телу.
– Мне это совершенно чуждо. Я имею в виду столь тесные объятия. Я страшусь беззащитности.
Как ни странно, Элейн поняла его. Другой мог бы сказать, что она прекрасна, или отдать дань ее розовым губам. А пират заперся с ней в пещере, за дверью с невидимым замком, оставил свои кинжалы рядом, веря, что она не убьет его.
– Не могу представить, как вы жили до сих пор, – тихо сказала она.
– Вы пахнете дождем.
– Не розами? – спросила Элейн с нервным смешком.
– Нет. Штормом.
Она с удивлением осознала, что не только не отпрянула от него, а позволила своим пальцам лечь на его бедра. Она чувствовала, что уже не принадлежит себе. Бежать было некуда: сзади и по бокам стояли один на другом тяжелые ящики, обитые блестящими металлическими полосами. Он легко держал ее руки, водя губами по ее виску и щеке.
– Фрукты, – прошептал он. – Спелые сливы.
– Я украла их у вас.
– Хорошо. Вы опытная грешница.
Кара всегда так говорила, а теперь Элейн и сама это знала. Она не сопротивлялась. Не пыталась отстраниться, как с Раймоном. Даже слегка наклонилась к пирату, к этому проклятому изгою... ее темный ангел превратился в живого человека. Он почувствовал это и еще ближе притянул к себе, лаская ее тело под влажным шелком рубашки.
– Теперь я узнаю ваш запах. – Взяв пригоршню ее волос, он глубоко вдохнул. – Если вы поблизости, я буду это знать.
Пират не льстил ей, он как бы поставил на ней клеймо. Потом запустил пальцы в растрепанные волосы и резко потянул.
– Он заставлял вас почувствовать жар в груди?
– Да, – вызывающе ответила Элейн.
Рассудок еще предостерегал ее, но тело покорилось, когда Рейвен нежно целовал ее.
– Я найду этого Раймона и убью. – Он наклонил голову, провел губами по изгибу ее шеи и сжал зубами кожу.
Элейн почувствовала боль, но он сразу поцеловал это место. Краем глаза она видела серебряную серьгу, гладкое мускулистое плечо. Ее возмущало собственное желание. Как одна его красота могла привлекать ее к нему? Это не любовь, которую она чувствовала к Раймону, не супружеская обязанность, которую она должна выполнить по отношению к настоящему мужу. Это непристойное, греховное вожделение.
Наконец она познала себя. Все, что говорили ей Кара и леди Беатрис, – правда. Она распутное, нецеломудренное существо, лишенное даже постоянства. Она могла сопротивляться. Из верности Раймону, из чувства собственного достоинства, из гордости, в конце концов. Но вместо этого прикоснулась к нему губами. Он крепко поцеловал ее шею, сжал зубами мочку уха, и она яростно ответила ему. Словно кошка, готовая принять своего леопарда, укусила его за плечо.
Звук, который он издал, походил на шипение пантеры в чаще леса. Он без видимых усилий отстранил ее от себя, держа на расстоянии вытянутой руки. Оба тяжело дышали.
– Так вот что вам нравится? – с опасной улыбкой спросил он. – Какое оружие имею, тем и пользуюсь.
– Для чего?
Элейн не знала. Ее переполнял гнев, а он был прекрасен, безупречен, возбужден и заявлял права на ее тело. Обычная угроза превратилась в нечто большее, когда он сжал пальцами ей грудь и обвел ее круговым движением, спуская рубашку. Потом улыбнулся, больно уколол ногтем и снова нежно погладил кожу. Элейн отпрянула, но он последовал за нею, медленно подталкивая ее, пока она не вжалась спиной в стоящие у стены ящики. Теперь она испугалась по-настоящему. Она в ловушке, нескромно обнаженная, рубашка спущена до талии, связывая руки в локтях. Он ее предупреждал, угрожал ей, говорил, что ее ждет, а она этому не верила. Она как-нибудь спасется, ведь ангел-хранитель всегда приходил ей на помощь... Но край ящика больно впился в бедро, спущенная рубашка мешала двигаться. Опершись на руки, пират держал ее в заключении, словно хотел доказать ей, насколько она беспомощна. Элейн не могла дотянуться до него, чтобы укусить или поцарапать.
Он наклонился к ее груди, сжал зубами сосок. Она вздрогнула от острой боли, почувствовала, как он усердно его сосет, распространяя огонь по всему ее телу, и откинула голову, пытаясь отстраниться. Пират лишь сильнее прижал ее к сундуку, а потом стал что-то нащупывать между ними рукой. Элейн неистово заметалась, когда обнаженный член уперся в то место, куда он хотел его направить.
– Соглашайтесь! Вы моя жена, – процедил он сквозь зубы и сделал резкий толчок.
Она вскрикнула, но его это не остановило. Наоборот, он еще сильнее надавил, потом снова и снова, пока одним движением не вошел в нее. Пронзительная боль заставила Элейн вцепиться в меховую полость на сундуке. Затем в яростной попытке отбросить его она приподнялась на локтях, а поскольку он прижимал ее лицо к своей груди, она вонзила в нее зубы.
Пират только зашипел. Глаза у него были закрыты, голова откинута, тело напряглось, толчки стали быстрее и глубже. На секунду он замер, и Элейн снова укусила его, ощутив на языке кровь. Он выгнулся, по телу прошла судорога.
– Черт возьми, – прорычал он, с силой входя в нее последний раз. – Пощадите меня, дорогая.
– Пощадить? – крикнула Элейн. – Да будьте вы прокляты!
Он освободил ее и так быстро отпрянул назад, что она не успела пнуть его ногой. Элейн натянула на грудь рубашку, села и, одергивая подол, увидела кровь на бедрах... теперь ее собственную, настоящую.
– Бог вас покарает.
Внезапно Элейн вскочила и схватила его кинжал. Но пират сжал се запястье, прежде чем она успела прикоснуться к нему.
– Не надо, – тихо сказал он. – Давайте жить, не опасаясь друг друга.
Элейн хрипло засмеялась:
– О да! Чего нам бояться?
Пират ласково погладил тыльную сторону ее запястья большим пальцем.
– Миледи, вам незачем бояться меня. С этой ночи ваша защита – дело моей чести. Теперь мы женаты, независимо от того, давали клятву в церкви или нет.
Элейн опустилась на свою брачную постель – кованый сундук.
– Мне больно, – процедила она, словно это было худшее, что с ней произошло.
– Это вам не нравится?
– Нет!
Пират дотронулся до плеча, и она увидела на его пальцах кровь.
– Понимаю. Вам нравится делать больно только мне. Удивительно было смотреть на него, зная, что это след от ее зубов. Она поставила на нем свой знак. Собственное клеймо. Элейн почувствовала мрачное удовлетворение. Она слышала, как он медленно вздохнул. Она встретила его взгляд. Черный леопард наблюдал за нею из чащи ночного леса.