Отважные мореплаватели-Отважные капитаны]
— Это рыболовное судно, — объяснил Дэн Гарвею. — Оно плавает по побережью. Теперь оно идёт к южному берегу. — Он указал по направлению берегов Ньюфаундленда. — Отец никогда не берет меня на этот берег. Народ там живёт грубый. Но самый грубый из них — Абишай. Ты видел его шхуну. Говорят, что она вышла из Марбльхэдских верфей лет семьдесят тому назад. Теперь больше таких не строят. Абишай не показывается в Марбльхэд, да его там и не ждут. Он ловит рыбу и шлёт проклятия, вот как ты слышал сейчас. Много лет считается рыбаками Ионой, торгует зельями и заклинаниями, говорят также, что он может дать морякам попутный ветер. Я думаю, что все это вздор!
— Ну, сегодня ночью нечего и думать о рыбной ловле, — сказал Том Плэт с уверенностью. — Он нарочно прошёл мимо нас, чтобы принести нам неудачу. Увидим его, бывало, на шкафуте «Orio», так и знаем, что в этот день будут наказывать матросов!
Качаясь, как пьяная, шхуна Абишая неслась по ветру. Все смотрели ей вслед. Вдруг кок закричал своим чётким голосом фонографа:
— Это он на свою голову беду накликал! Смотрите, корабль идёт ко дну!
Судно вышло в полосу света милях в четырех от них. Но солнце только на минуту осветило кусочек моря и снова спряталось. Так же скоро исчезла под водой и шхуна. Только что её все видели, и вдруг её не стало.
Диско вскочил.
— Пьяны они или трезвы, но мы должны им помочь! Живо! Поднимайте паруса!
Подняли кливера и фок-вейль, спешно снялись с якоря. От быстрого движения шхуны Гарвея чуть не отбросило на другой конец палубы. Речь шла о жизни и смерти, и маленькое судёнышко «Мы здесь» волновалось, полное жалости к гибнущим, точно оно было не судно, а живой человек. Оно полетело на всех парусах к месту, где исчезла шхуна Абишая. Но там плавали только две-три кадки из-под рыбы, бутылка из-под джина и шлюпка.
— Не трогайте ничего, — сказал Диско, хотя никто и не пытался выловить плавающие предметы. — Я ни за что не взял бы к себе на корабль даже спички, принадлежавшей Абишаю. Быстро они пошли ко дну. Должно быть, шхуну надо было законопатить неделю тому назад, а они не позаботились и даже воду не выкачивали. Неудивительно: они всегда были пьяны!
— Слава Богу! — сказал Джэк. — Если бы они не утонули, нам пришлось бы их вылавливать!
— Да, так лучше! — согласился Том Плэт.
— Ну, они унесли с собою свою неудачу! — сказал кок, дико вращая глазами.
— Я думаю, рыбаки будут рады, когда мы им расскажем о случившемся, — заметил Мануэль. — Да, их сильно гнало ветром, а шхуна была ветхая, — и пакли не было в пазах… — Он развёл руками, как бы желая выразить беспомощное состояние погибшего корабля. Пенн зарыдал от жалости и ужаса. Гарвей не мог дать себе отчёта в том, что только что видел, но ему было нехорошо.
Дэн взобрался на краспиц-салинг, а Диско направил шхуну к тому месту, где плавал их буй. Только они вернулись, туман снова спустился над морем.
— Да, умереть недолго, — задумчиво сказал Диско. — А ты, мальчик, не верь, что тут замешано колдовство; дело не в колдовстве, а в зелье-водке!
После обеда рыбаки, пользуясь тихой погодой, принялись ловить рыбу на лодках. На этот раз деятельное участие приняли в ловле Пенн и Сальтерс. Рыбы поймали много, и попадалась все крупная.
— Абишай унёс с собою своё несчастье, — подумал вслух Сальтерс. — Ветру нет, да вот и рыба клюёт. Впрочем, я никогда не был суеверен!
Том Плэт стоял на своём, что лучше было бы бросить якорь в другом месте.
— Счастье переменчиво, — сказал кок. — Присмотритесь, сами увидите. Уж я-то знаю!
Джэк не знал, к кому примкнуть, наконец он согласился с Томом Плэтом, и они отправились вдвоём.
Рыбаки закидывали лесу, снимали рыбу, снова насаживали на крючки приманку и закидывали в море. Труд этот далеко не безопасен: тяжёлая рыба, оттягивая лесу, может опрокинуть лодку. В тумане послышалось чьё-то пение. Вся команда шхуны встрепенулась, шлюпки заходили вокруг. Добыча доставалась богатая. Том Плэт звал на помощь Мануэля.
— Нам везёт, — сказал Джэк, ловко вонзая в рыбу гарпун, а Гарвей раскрыл рот от удивления при виде ловко управляемой лодки, которая чуть было не опрокинулась от тяжести рыбы. — Живей, Мануэль, тащи нам сюда кадку с приманкой! Сегодня на нашей улице праздник!
Рыба так и клевала. Её не успевали снимать с крючков. Том Плэт и Долговязый Джэк методически закидывали лесу, стряхивали с неё по временам морские огурцы, за которые она цеплялась, оглушали ударом молотка пойманную треску, складывали её в кучу. Так работали они до сумерек.
— После ужина мы примемся за чистку рыбы! — сказал Диско.
Это была грандиозная чистка. Опять из воды вынырнули три или четыре касатки, поглотившие выброшенные за борт рыбьи внутренности. Так провозились рыбаки до девяти часов. Диско уже в третий раз приказывал кончать, Гарвей все ещё бросал разделанную рыбу в трюм.
— Ты очень быстро привык, — сказал ему Дэн, когда рыбаки ушли и они стали точить ножи. — Сегодня на море случилось много необычного, что же ты ничего не говоришь?
— Некогда разговаривать, — отозвался Гарвей, пробуя только что отточенное лезвие. — Я только что думал о нашей шхуне. Видишь, как она качается!
Маленькая шхуна качалась на якоре среди серебристых волн. Она пятилась, насколько позволяла длина каната, и тогда в клюзе раздавался точно выстрел. Покачивая носовой частью, точно кивая головою, она, казалось, говорила: «Жаль, но я не могу оставаться здесь с вами. Я пойду на север». Вот она собирается уплыть, но вдруг останавливается, трагически загремев снастями. «Я хотела сказать…» — начинает она торжественно, как подгулявший прохожий, обращающийся с речью к фонарному столбу. Впрочем, речь выражалась пантомимой, и конец её терялся в припадке суетливости. Повинуясь капризу волн, шхуна билась, как щенок, который старается перегрызть свою привязь, тряслась, как неуклюжая женщина в седле, как курица, которой отрезали голову, или корова, ужаленная шершнем.
— Смотри, — засмеялся Дэн, — теперь она говорит проповедь, как Патрик Генри!
Вот она поднялась на волне и жестикулирует утлегарем, бакбортом и штарбортом.
— Дайте, ох дайте мне свободу или смерть!
Вот она попала в полосу лунного света, манерно раскланивается, но в это время захихикало колесо.
— Право, она точно живая! — громко расхохотался Гарвей.
— Она так же устойчива, как дом, и суха, как копчёная селёдка! — с восторгом отозвался Дэн, стоя на палубе, куда со всех сторон долетали брызги. — «Посторонитесь, посторонитесь, не подходите, не подходите ко мне близко!» — говорит ста. — А хорошие теперь строят яхточки! Вся наша шхуна могла бы поместиться в каюте такой яхты. Отец не жалует их. Отец хотя опытный рыбак, но он отстал от века и не судья в этом деле. Случалось тебе когда-нибудь видеть яхту «Электор» в Глостере?
— Сколько может стоить такая яхта, Дэн?
— Груду долларов! Тысяч пятнадцать, а то и больше. Я бы назвал такую яхточку «Hattie S», — закончил он про себя, будто мечтая о чем-то.
V
В первый раз Гарвей услышал от Дэна, что он хотел бы назвать воображаемую рыболовную яхту, сделанную по модели Бергесса, именем своей шлюпки. Гарвей много слышал о настоящей Хэтти, которая живёт в Глостере; ему показали даже локон её волос. Дэн ухитрился отрезать его на память в то время, как девушка сидела на школьной скамье перед ним; показал Дэн Гарвею и фотографию Хэтти. Ей лет четырнадцать, она страшная гордячка и всю зиму терзала сердце Дэна. Все это поведал Дэн товарищу, взяв с него клятву молчать, на палубе в лунную или тёмную ночь или среди непроглядного тумана, под звуки плачущего штурвала, среди вечно неспокойного, бурного моря. Мальчики все больше и больше сближались. Раз они затеяли бороться и с яростью преследовали друг друга от кормы до носа, пока не пришёл Пенн: он разнял их и обещал, что не скажет Диско, который считал, что драться на вахте ещё хуже, чем спать. Гарвей физически был гораздо слабее Дэна и должен был признать себя побеждённым.