Дети не вернутся

 
Мэри Хиггинс Кларк
Дети не вернутся
Памяти моей матери, Норы К. Хиггинс, с любовью, восхищением и благодарностью
 
ПРОЛОГ
Из щелей ощутимо сквозило. Он неуклюже встал и побрел к окну. Потом взял лежавшее рядом толстое полотенце и заткнул им гниющую раму.
От сквозняка в полотенце тихонько засвистело, но этот свист ему даже нравился. Он смотрел в туманное небо и разглядывал пенные барашки на гребнях волн. С этой стороны дома часто был виден Провинстаун на другом берегу залива Кейп-Код.
Он ненавидел Кейп. Ненавидел его ноябрьское уныние, однообразную серость воды, флегматичных людей. Здесь мало говорили, зато глядели в оба. Ненавидел он Кейп и единственным летом, которое тут провел. Особенно бесил его наплыв туристов. Они валялись на пляжах, карабкались по крутой набережной к этому дому, таращились в окна первого этажа, загораживая ладонями свет, чтобы заглянуть внутрь.
Он ненавидел большую вывеску «Продается», которую Рэй Элдридж установил спереди и позади большого дома. Вдобавок ко всему Рэй и работавшая на него бабенка начали приводить в дом людей. Эти бесконечные осмотры он тоже ненавидел. В прошлом месяце ему просто повезло: он приехал, когда все только начиналось. Просто повезло: он успел занять верхний этаж, прежде чем они убрали телескоп.
Время на исходе. Рано или поздно кто-нибудь купит этот дом, и он больше не сможет его снять. Вот почему он написал в газету. Он хочет быть здесь и вдоволь насладиться ее разоблачением перед всеми… особенно теперь, когда она, должно быть, почувствовала себя в безопасности.
Надо было сделать еще кое-что, но не вышло. Уж очень внимательно следит она за детьми. Но больше он не может ждать. Завтра…
Он беспокойно зашагал по комнате. Спальня на верхнем этаже была просторная. Да и само здание немаленькое — исковерканный многочисленными реставрациями старый капитанский дом. Построенный в семнадцатом веке на скалистом гребне, откуда был виден весь залив, он являл собой вычурное свидетельство извечной людской потребности быть настороже.
Но жизнь не такая. Она — сплошь разрозненные кусочки. Айсберги, у которых видны лишь верхушки. Ему это хорошо известно. Он потер руками лицо — стало вдруг жарко и неуютно, хотя в самой комнате прохладно. Уже шесть лет он арендует этот дом на конец лета и осень. За это время тот практически не изменился: почти таким же увидел он его в первый раз. Поменялось немногое: телескоп в комнате, одежда на особый случай и кепка. Кепку он надвигал на лоб, и она отлично скрывала лицо.
Во всем остальном квартира осталась прежней: старомодный диван, сосновые столы, тканый ковер в гостиной, кленовый спальный гарнитур. Этот дом и квартира идеальны для его цели. Но этой осенью Рэй Элдридж сообщил, что активно занимается продажей дома под ресторан и согласен сдать его лишь при условии, что съемщик разрешит показывать дом покупателям в любое время.
Рэйнор Элдридж. Мысль об этом человеке вызвала улыбку. Что подумает Рэй, когда завтра прочтет статью? Нэнси вообще говорила ему, кто она такая? Наверное, нет. Женщины подчас такие коварные. Хотя, если Рэй не знает, оно даже лучше. Вот бы увидеть его лицо, когда он развернет газету! Ее приносят в одиннадцатом часу утра. Рэй будет у себя в офисе. Возможно, какое-то время он и не взглянет на нее.
Он с нетерпением отвернулся от окна. Его толстые, как стволы, ноги были обтянуты блестящими черными брюками. Как приятно будет немного сбросить вес. Его ждут очередные ужасные голодовки, но он справится. Он уже проходил через это, когда было нужно. Лысина слегка зудела, и он беспокойно потер ее. Как приятно будет снова отрастить волосы! Виски всегда были густые и теперь, наверное, совсем поседели.
Он медленно провел рукой по брючине и нетерпеливо зашагал по квартире, остановившись наконец у телескопа в гостиной. Телескоп отличался особой мощностью — в обычном магазине такое оборудование не купишь. Даже во многих полицейских участках таких еще нет. Правда, всегда найдутся способы раздобыть нужную вещь — стоит только захотеть. Он наклонился и, прищурив один глаз, заглянул в окуляр.
Было пасмурно, в кухне горел свет, и можно было четко разглядеть Нэнси. Она стояла у окна над раковиной. Может, собирается что-нибудь приготовить на ужин и поставить в духовку. Хотя нет, на ней теплая куртка, значит, она уходит. Женщина стояла молча — просто смотрела на воду. О чем она думает? О ком она думает? О детях — Питере?.. Лизе?.. Узнать бы.
Во рту пересохло, и он нервно облизал губы. Сегодня она выглядит очень молодо. Волосы убраны с лица. Она красит их в темно-коричневый цвет. Кто-нибудь непременно узнал бы ее, останься они рыже-золотыми. Завтра ей исполнится тридцать два. Но она до сих пор не выглядит на свой возраст. Есть в ней что-то волнующее и молодое — мягкое, свежее, шелковистое.
Он нервно сглотнул. Во рту стало сухо, как при температуре, но ладони и подмышки остались влажными и теплыми. Снова сглотнул, громко, один раз, другой и низко хохотнул. Все тело затряслось от веселья. Телескоп дрогнул. Образ Нэнси расплылся, но он не стал заново его фокусировать. Сегодня ему больше неинтересно на нее смотреть.
Завтра! Он уже представлял гримасу, которая появится на ее лице завтра в это же время. Вот она стоит, разоблаченная перед всем миром. Оцепенела от волнения и страха. Пытается ответить на вопрос… тот же вопрос, который снова и снова задавала ей полиция семь лет назад.
«Да бросьте, Нэнси, — опять примутся увещевать сыщики. — Признайтесь. Расскажите нам правду. Вы же знаете, вам не удастся избежать наказания. Скажите нам, Нэнси, где дети?»
 
1
Спустился Рэй, на ходу завязывая галстук. Нэнси сидела за столом с еще сонной Мисси на коленях. Майкл, по своему обыкновению, неторопливо и задумчиво завтракал.
Рэй потрепал сына по волосам и, наклонившись, чмокнул Мисси. Нэнси подняла голову и улыбнулась. Она чертовски красива. Вокруг голубых глаз уже появились тонкие морщинки, но и сейчас ни за что не скажешь, будто ей тридцать два. Рэй старше всего на несколько лет, но он всегда ощущал бесконечную пропасть между ними. Может, все дело в этой ужасной ранимости. Корни ее темных волос отливали рыжиной, он не мог этого не заметить. Дюжину раз за последний год ему хотелось попросить жену их отрастить, но он не осмеливался.
— С днем рождения, милая, — тихо сказал он. Она побледнела на глазах.
Майкл явно удивился.
— Сегодня мамин день рождения? Ты мне не говорил.
Мисси встрепенулась и села прямо.
— Мамин день рождения? — радостно переспросила она.
— Да, — ответил Рэй. Нэнси смотрела в стол. — И сегодня вечером мы его отпразднуем. Я привезу большой торт и подарок, и мы пригласим на ужин тетю Дороти. Верно, мамочка?
— Рэй… не надо, — тихо, умоляюще произнесла Нэнси.
— Не спорь. Помнишь, в прошлом году ты обещала, что на этот раз мы…
Отпраздновать — неверное слово. Он не мог его сказать. Но давно знал, что однажды им придется по-другому проводить ее дни рождения. Поначалу она совершенно от него отдалялась и бродила по дому или гуляла по пляжу, словно молчаливый призрак, уйдя в себя.
Но в прошлом году она наконец-то заговорила о них… о двух своих других детях.
— Они были бы уже такие большие… десять и одиннадцать, — сказала она. — Я все пытаюсь представить, как бы они сейчас выглядели, но даже этого не могу… Те дни для меня как в тумане. Будто кошмарный сон.
— Так и есть, — постарался успокоить Рэй. — Оставь это позади, милая. И даже не думай о том, что случилось.
Это воспоминание только укрепило его решимость. Он наклонился к Нэнси и похлопал ее по волосам — покровительственно, но в то же время нежно.
Нэнси взглянула на него. Мольба на ее лице уступила место неуверенности.
— Не думаю, что… Но ее перебил Майк.