Первый полет

— Плевать. Выбора у нас нет. Остается лишь включить SOS.
— Как пойдем?
— Лицом друг к другу. Стреляй, я обниму тебя.
— Как романтично! Только не дави, ладно? У меня и так ребра ноют.
Они сцепили карабины обвязки скафандров, и Кьяри прижал Николь. Самое слабое звено — буксирный трос; его надо пристегнуть так, чтобы отцепиться от рассыпающегося остова, как только их отбросит. Иначе они полетят следом, пока канат не навьется на какой-нибудь выступ, швырнув их обратно на корпус. Разумеется, к тому времени они погибнут от удушья. Впрочем, та же участь ждет их даже в том случае, если они вырвутся, но «Странник» не сумел принять их передачу и не сообразил что к чему. Николь заметила вспышку света — индикаторы поменяли цвет с оранжевого на красный; значит, системы жизнеобеспечения отказали. Пока ничего фатального. Это первая ласточка.
Шлем Кьяри мешал Николь вытянуть руки; ей пришлось целиться из массивного пистолета одной рукой. Девушке казалось, что мушка скачет по всей округе. У них только один выстрел. И он должен быть безупречным. Собственно говоря, в космосе это касается любой мелочи. Идеал здесь норма, награда же нерадивому — смерть. «Задержи дыхание». Она вновь представила себя в горах Колорадо, в свое первое лето в Академии, когда расхлябанных штатских быстро, эффективно и безжалостно перекраивали в курсантов: она лежит на земле, вглядываясь в мишень, внимает инструктору и раз за разом нажимает на курок. «Не торопись». Ее тогда изумил солидный результат. Поль да Куна ездил на Олимпийские игры с командой стрелков, но ей было наплевать. В воздушном поединке Николь неизменно отправляла его на тот свет.
Ее слегка качнуло, когда твердотопливный двигатель «кошки» запустился, и ракетка унеслась прочь. Три секунды спустя вспышка на конце грузовой стрелы сообщила, что Николь угодила в «яблочко». Еще час назад она бы обрадовалась, но теперь просто велела Кьяри прыгать. Он отключил магнитные подошвы, оттолкнулся от корпуса и включил ранец. Трос натянулся, и астронавты устремились от «Скального пса». Кьяри дождался, когда высшая точка подъема останется позади и начнется поворот к остову, и подал Николь сигнал отцепиться. Пряжка не подвела, «Скальный пес» продолжал удаляться. Николь опустила правую руку, и Кьяри нажал на ее связной панели кнопку «SOS», затем девушка проделала то же самое с передатчиком комиссара. Включив сигнал тревоги на полную мощность, они занялись пилотированием ранцев, чтобы выровнять свой полет, и лишь потом отсоединили связывающие их карабины.
Николь решила, что интересоваться местоположением бессмысленно. Еще один индикатор затлел рубиновым; системы отказывают одна за другой, превращая блестящее избавление от опасности в попусту растраченные усилия. Девушке очень хотелось спать. Наверное, нехватка кислорода или отравление угарным газом. У нее даже начались видения — звезды вдруг встали на дыбы, явив взору что-то большое, яркое и смешное.
— Ты остаешься? — спросил Кьяри, задержавшись в люке «Скитальца», и протянул руку. — Или последуешь за мной внутрь, где есть воздух?
— Я пойду за тобой на край света. — Но с первой попытки Николь промахнулась и лениво повернулась вокруг собственной оси, бормоча: — Потруднее, чем попасть в игольное ушко.
Затем попробовала еще раз. Решив не искушать судьбу, Кьяри ухватил Николь за обвязку и втащил на борт. Герметично закрыв катер, комиссар тотчас нажал на кнопку «АВАРИЙНЫЙ СЛИВ», чтобы быстрее наполнить его воздухом. Едва давление поднялось до приемлемого уровня, он разгерметизировал шлем Николь и сорвал его. Вокруг царил абсолютный нуль, и хотя обогреватели «Скитальца» работали вовсю, воздух оставался обжигающе холодным, как в Антарктиде зимой. Но по крайней мере можно дышать; ничего чудеснее в тот миг для Николь не было. Она даже не знала, как близко подошла к смертельному рубежу: помешкай Кьяри еще пять минут, и все было бы кончено.
Прошел не один час, прежде чем Кэт собрала экипаж в кают-компании К-1. Николь полулежала на скамье, прикрыв глаза. Рядом стояла чашка куриного бульона. Хоть Шэгэй и накачал ее антибиотиками, тело ныло с головы до пят, и Николь боялась, что никогда не согреется. В груди притаилась сосущая пустота, усугубляемая выматывающими приступами кашля, живо напомнившими Николь собственное самочувствие после выкуренной на спор гаванской сигары.
Шум сверху вынудил ее разлепить веки; из люка появились Поль с Ханой. Они заперлись в четырех стенах сразу же после их с Кьяри возвращения вместе с блоками памяти «Скального пса». Судя по физиономиям, дешифровка не увенчалась успехом.
Кьяри открыл совещание.
— Я обнаружил гражданина Вулфа облаченным в скафандр, — начал он, — за исключением перчаток и шлема. Одна рукавица нашлась среди обломков в коридоре, ведущем к мостику, а шлем старлей Ши обнаружила заклиненным в искореженном люке. Мы предполагаем, что на «Скальном псе» произошла взрывная декомпрессия и Вулф не успел герметизировать скафандр до того, как улетучился воздух. В подобных обстоятельствах смерть наступает мгновенно.
— Вы сомневаетесь, что это несчастный случай? — Кэт писала в бумажном блокноте, не довольствуясь автоматической аудиовидеозаписью для бортжурнала.
— Можно вышвырнуть человека из люка без шлема, а затем положить труп в отсек управления «Скального пса». Или привязать его к креслу и взорвать шлюз. Как вы понимаете, вариантов бесчисленное множество, а результат тот же. К сожалению, улики либо отсутствуют, либо серьезно повреждены. Это уже настораживает, но в данный момент мы располагаем только собственными умозаключениями. И весьма шаткими, — помолчав, добавил он.
— Зачем кто-то столь утруждался? — поинтересовался Шэгэй. — Зачем пиратам бросать разбитый корабль и даже труп, если гораздо проще и безопаснее уничтожить его? Глупо.
— На теле Фила не было следов насилия? — спросила Кэт.
— Я провел лишь внешний осмотр, Кэт, — покачал головой Кьяри. — Насколько я видел и записал для Шэгэя — нет.
Она посмотрела на расположенный над головой вогнутый пол Карусели, и Шэгэй ответил:
— Повреждения соответствуют ситуации.
— А как насчет «черного ящика»? — повернулась она к Полю.
— Хлам. — Поль вложил в это слово бескрайнее презрение технаря к аппаратуре из некондиционных деталей, собранной кое-как. — Это дешевка едва отвечает минимальным требованиям НАСА к подобным приборам для Дальнего космоса. Кроме того, он серьезно поврежден. Очевидно, при разгерметизации «Скального пса» главный пульт закоротило. Часть лент сгорела, а на уцелевших магнитные поля доменов так перебаламучены, что считать данные невозможно.
Николь приподнялась, поморщившись — бок словно ножами резали, потом набрала команду на библиотечной консоли. И нахмурилась.
— Паоло, значит, аппаратура бросовая?
— Барахло.
— Это типично для вольных стрелков, — заметил Кьяри. — Здесь любая мелочь в дефиците и кусается, поэтому люди покупают подешевле и пореже.
— Знаю, комиссар, но это не вяжется с заказом на оборудование.
— С каким заказом, Николь? — заинтересовалась Кэт.
— Пока я болела, Поль по моей просьбе запросил на Церере все данные на мистера Вулфа. Выяснилось, что во время последней швартовки «Скального пса» Вулф полностью переоснастил электронику, заменив все оборудование.
— Наверное, таким же старьем.
— Отнюдь нет, Паоло. В основном приборами пятилетней давности, приобретенными у ВВС и НАСА. Наилучшими образчиками б/у.
Поль подскочил к ее скамье, вгляделся в экран, затем попросил у Ханы свой блокнот.
— Чудеса, — пробормотал он, сравнив информацию. — Серийные номера совершенно не похожи. Явный подлог.
— Списанные приборы дешевле новеньких, сделанных по последнему слову техники, — заметила Николь, — но окупаются сторицей.
— Жила, — негромко проронил Кьяри. — Единственное объяснение. Поясники модернизируют аппаратуру или когда их припрет, или натыкаясь на месторождение.