Король крыс

– Ох! Ну тут уж ничего не поделаешь.
– Какие они были?
Слезы тоненькой ниточкой потекли из глаз Джонни.
– Я берег эти ботинки. В них я всю жизнь проходил. Единственное, что у меня осталось.
– Хочешь еще сигарету?
– Докуриваю, спасибо.
Джонни снова лег на свою изгаженную постель.
– Жалко мне ботинок, – сказал он.
Доктор Кеннеди вздохнул, снял свои ботинки без шнурков и надел на ноги Джонни.
– У меня есть еще пара, – соврал он, стоя босиком. Спина его болела.
Джонни пошевелил пальцами ног, наслаждаясь ощущением грубой кожи. Он сделал попытку взглянуть на них, но это оказалось непосильным для него.
– Я умираю, – сказал он.
– Да, – ответил врач. Было время – да было ли оно когда-нибудь? – когда он был обязан соблюдать правила поведения врача у постели умирающего. Сейчас в этом не было смысла.
– Довольно бессмысленно, не правда ли, док? Двадцать два года – и ничего. Из небытия в небытие.
Дуновение ветерка принесло в палату надежду на скорое наступление рассвета.
– Спасибо за то, что одолжили мне ботинки, – сказал Джонни. – Это то, что я всегда сам себе обещал. У мужчины должны быть ботинки.
Он умер.
Доктор Кеннеди снял ботинки с Джонни и обулся.
– Санитар, – крикнул он, увидев одного из них на веранде.
– Слушаю, сэр, – жизнерадостно сказал Стивен, подходя к врачу и держа в левой руке бадью с испражнениями.
– Пришлите похоронную команду забрать еще одного. Ах да, вы можете занять место сержанта Мастерса.
– У меня просто рук на все не хватит, полковник, – возразил Стивен, ставя на пол бадью. – Я должен принести три судна для коек десятой, двадцать третьей и сорок седьмой. А бедному полковнику Хаттону так неудобно. Я только было собрался сменить ему повязки. – Стивен посмотрел на кровать и покачал головой. – Ничего, кроме покойников...
– Такова работа, Стивен. По крайней мере мы можем похоронить их. И чем скорее, тем лучше.
– Я тоже так думаю. Бедные ребята. – Стивен вздохнул и изящно промокнул пот на лбу чистым носовым платком. Потом положил платок в карман белого медицинского комбинезона, подхватил бадью, слегка покачнулся под ее весом и вышел.
Доктор Кеннеди презирал его, презирал его жирные черные волосы, его выбритые подмышки и выбритые ноги. В то же время он не мог винить его. Гомосексуализм был способом выжить. Мужчины дрались из-за Стивена, делились с ним пайками, угощали сигаретами, делали все, лишь бы временно попользоваться его телом. А что же, задавал сам себе вопрос доктор, такого отвратительного в этом? Когда вы думаете о «нормальной половой жизни», клинически это так же отвратительно.
Жесткой рукой он рассеянно почесал мошонку, потому что зуд сегодня был нестерпим. Он непроизвольно коснулся своего полового органа. Он был бесчувственный. Дряблый.
Доктор вспомнил, что уже несколько месяцев у него не было эрекции. Это только из-за плохого питания. Не надо волноваться. Мы выйдем отсюда, будем нормально питаться, все станет на свои места. Мужчина в сорок три года все еще мужчина.
Вернулся Стивен с похоронной командой. Тело положили на носилки и унесли. Стивен поменял единственную простыню. Тут же внесли другие носилки и помогли новому больному лечь на кровать.
Доктор Кеннеди автоматически пощупал его пульс.
– Завтра начнется приступ, – сказал он. – Это просто малярия.
– Да, доктор. – Стивен бодро взглянул на врача. – Дать ему хинина?
– Конечно, дать хинина!
– Простите, полковник, – едко сказал Стивен, вскидывая голову. – Я всего лишь задавал вопрос. Полагается, что только врачи уполномочены назначать лекарства.
– Ну, так дайте ему хинина и ради Бога, Стивен, перестаньте притворяться проклятой бабой.
– Как! – Браслеты Стивена звякнули, когда он задрал нос и повернулся спиной к больному. – Довольно несправедливо бросаться на человека, доктор Кеннеди, когда он старается сделать лучше.
Доктор Кеннеди обругал бы Стивена, но в этот момент в палату вошел доктор Прудомм.
– Добрый вечер, полковник.
– А, привет. – Доктор Кеннеди благодарно повернулся к нему, понимая, что было бы глупостью ругаться со Стивеном. – Все в порядке?
– Да. Можно вас на минутку?
– Конечно.
Прудомм был маленьким, спокойным человеком с куриной грудью, руки его были покрыты пятнами – следами многолетней работы с химикатами. Голос у него был серьезный и спокойный.
– Завтра две операции по поводу аппендицита. Одного только что притащили в пункт первой помощи.
– Ладно. Я осмотрю их перед тем, как уходить.
– Хотите оперировать? – Прудомм посмотрел в дальний конец палаты, где Стивен держал таз перед больным, которого рвало.
– Да. Дайте мне чем-нибудь заняться, – сказал Кеннеди. Он пристально всмотрелся в темный угол. При тусклом свете затененной лампы хорошо видны были длинные изящные ноги Стивена и изгиб его ягодиц, выделяющихся под облегающими шортами.
Чувствуя на себе их пристальные взгляды, Стивен посмотрел в их сторону и улыбнулся.
– Добрый вечер, доктор Прудомм.
– Привет, Стивен, – ласково сказал Прудомм.
К своему ужасу доктор Кеннеди увидел, что Прудомм все еще смотрит на Стивена.
Прудомм повернулся к Кеннеди, заметив его потрясение и отвращение.
– Ах да, кстати, я закончил вскрытие человека, которого нашли в выгребной яме. Смерть наступила от удушья, – добавил он.
– Если вы находите сначала голову человека на полпути до дна ямы, то более чем ясно, что смерть наступила от удушья.
– Верно, доктор, – легко согласился Прудомм. – Я указал в свидетельстве о смерти: самоубийство из-за нарушения душевного равновесия.
– Тело опознано?
– О да. Сегодня днем. Он был австралийцем. Пленного звали Гёбл.
Доктор Кеннеди потер лицо.
– Я бы не расстался с жизнью таким образом. Ужасно.
Прудомм кивнул, и его взгляд переключился на Стивена.
– Я вполне согласен. Его, конечно, могли бросить в яму.
– Нашли какие-нибудь насильственные признаки на теле?
– Никаких.
Доктор Кеннеди постарался заставить себя не обращать внимания на то, как Прудомм смотрит на Стивена.
– Убийство это или самоубийство, способ ужасен. Ужасен! Думаю, что мы никогда не узнаем, как было дело.
– Сегодня днем, как только человек был опознан, было короткое расследование. Доказано, что несколько дней тому назад его поймали на воровстве пайков, причитающихся какой-то хижине.
– О! Понятно.
– Как бы там ни было, я хочу сказать, что он заслужил это, не так ли?
– Думаю, что да. – Доктору Кеннеди хотелось продолжить этот разговор: ему было одиноко, но он видел, что Прудомм интересуется только Стивеном.
– Ну, – сказал он, – я лучше пойду с обходом. Хотите присоединиться?
– Благодарю, но я должен подготовить больных к операции.
Выходя из палаты, доктор Кеннеди краем глаза заметил, как Стивен легко коснулся Прудомма, проходя мимо, а тот ответил незаметной лаской. Он услышал смешок Стивена и увидел, как тот открыто ответил на эту ласку.
Их бесстыдство потрясло доктора. Он знал, что должен вернуться в палату и приказать им разойтись, и отдать их под трибунал. Но он слишком устал, поэтому просто прошел в дальний конец веранды.
Воздух был спокоен, ночь темна и беззвучна, луна как гигантская дуговая лампа свисала с небесных стропил. Люди все еще ходили по тропинке, но все были молчаливы. Все ждало наступления рассвета.
Кеннеди посмотрел вверх, на звезды, пытаясь прочесть в них ответ на свой постоянный вопрос. Когда же, о Боже, наступит конец этому кошмару?
Но ответа не было.
* * *
Питер Марлоу сидел в офицерском нужнике, наслаждаясь красотой неверного рассвета и удовлетворительной работой кишечника. Первое было делом обычным, второе – редким.
Он всегда занимал задний ряд, когда входил в уборную. Во-первых, по-прежнему ненавидел облегчаться на людях, а во-вторых, не переносил чужого присутствия за своей спиной, а кроме того, наблюдать за другими было развлечением.