Кровавое наследие

Хуже того, в этот поиск они действительно отправились из-за сна, грёзы о гибельном горном пике, напоминающем очертаниями драконью голову. Если бы эта гора приснилась ему раз или два, её образ, возможно, и выветрился бы из головы Норрека, но сон неумолимо повторялся из года в год едва ли не каждую ночь. Где бы он ни сражался, Норрек высматривал в округе тревожащий душу пик, но безрезультатно. А потом один соратник, — впоследствии погибший, — родом из этих холодных северных земель, как-то мимоходом упомянул это место. Что, мол, говорят, призраки частенько посещают заклятую гору и проезжающие мимо люди, бывает, исчезают, а потом, годы спустя, кто-нибудь случайно обнаруживает их останки — обломки костей, лишённых плоти…
Тогда Норрек Вижаран был уверен, что судьба пытается призвать его именно в эти места.
Но если так — почему гробница уже разграблена?
Потайной вход был почти незаметен на поверхности скалы, но, несомненно, его открывали. Нет бы ещё тогда догадаться об истинном положении вещей, но Норрек не хотел признаваться себе в этом.
Все его надежды, все посулы спутникам…
— Проклятие! — Он пнул ближайшую стену, и лишь прочный сапог спас пальцы от практически неминуемых переломов.
Норрек швырнул меч на землю, продолжая проклинать собственную наивность.
— Какой-то новый военачальник из Западных Пределов нанимает солдат, — услужливо подсказал Сэдан. — Говорят, у него большие амбиции…
— Больше никаких войн, — проворчал Норрек, пытаясь не показывать боли — ногу ломило невыносимо. — Не стану больше пытаться умереть во славу других.
— Я только подумал…
Долговязый маг стукнул о каменный пол своим посохом, привлекая внимание обоих своих партнёров.
— В данный момент будет глупостью не пройти в центральный зал. Возможно, те, кто был здесь до нас, оставили пару побрякушек или монет. Мы же нашли пригоршню золотых в Тристраме. Что плохого, если мы поищем ещё немного, а, Норрек?
Солдат знал, что единственная цель Вижири — утешить друга, и всё же эта идея застряла в мозгу ветерана. Всё, что ему надо, — это несколько золотых монет! Он ещё достаточно молод, чтобы выбрать невесту, начать новую жизнь, может, даже вырастить детей…
Норрек поднял с земли меч — оружие, верой и правдой служившее ему долгие годы. Он холил и лелеял его, как живое существо, беспрестанно чистил и затачивал, гордясь одной из немногих вещей, действительно принадлежащей ему. На лице его отразилась решимость.
— Идём.
— Ты можешь добиться многого, используя так мало слов, — пошутил Сэдан, обращаясь к колдуну, когда они зашагали дальше.
— А ты так много говоришь о том, что вообще не заслуживает внимания.
Дружеская перепалка спутников помогла Норреку успокоить взбудораженный разум. Спор напомнил ему о других временах, когда они втроём стойко переносили куда большие трудности.
Но когда товарищи приблизились к последним и самым важным покоям, разговор замер. Фаузтин, взглянув на драгоценный камень на верхушке своего посоха, подал знак остановиться.
— Прежде чем мы войдём внутрь, вам двоим лучше зажечь факелы.
Они хранили факелы на крайний случай — посох волшебника до сих пор служил безотказно. Фаузтин ничего больше не сказал, но пока Норрек вытаскивал трут, он думал, что, возможно, Вижири в последний момент заметил что-нибудь важное. Если так, то, вероятно, здесь остались и сокровища… ну хоть немножко.
Запалив свой факел, Норрек помог загореться и факелу Сэдана. Теперь троица шагала уже при более ярком освещении.
— Чтоб я сдох! — пробормотал тощий Сэдан пару секунд спустя. — Клянусь, волосы у меня на затылке становятся дыбом!
Норрек чувствовал то же самое и не стал спорить, когда Вижири возглавил шествие. Кланы Дальнего Востока давно уже изучили искусство магии, а народ Фаузтина посвятил ему больше времени, чем кто-либо другой. Если ситуация обернётся так, что потребуется мастерство чародея, имеет смысл предоставить метать заклинания верзиле-волшебнику. А Норрек и Сэдан позаботятся об охране мага от прочих возможных нападок.
Так уж у них повелось, и до сих пор этот порядок работал.
В отличие от тяжёлых сапог воинов, сандалии Фаузтина позволяли ему шагать совершенно бесшумно. Маг выставил вперёд посох, и Норрек заметил, что, несмотря на всю его силу, драгоценный камень несколько потускнел. Только факелы полыхали так, как им и положено.
— Здесь старая и могущественная магия. Наши предшественники, возможно, и не были столь удачливы, как мы решили сперва. Мы ещё можем найти тут кое-какие сокровища. А может, и не только сокровища. Рука Норрека так крепко сжала рукоять меча, что костяшки пальцев побелели. Ему хотелось золота, но хотелось и жить, чтобы тратить его. Сейчас на посох полагаться не стоило, и два бойца шагнули вперёд. Это не означало, что Фаузтин больше не нужен им. Даже теперь опытные воины знали, что их спутник-чародей обдумывает заклинания, которые бросит быстро и наверняка, с чем бы товарищи ни столкнулись.
— Темно как в могиле, — буркнул Сэдан.
Норрек ничего не сказал. Он сделал несколько шагов, оторвавшись от своих компаньонов, и первым ступил в покои. Несмотря на опасности, которые могли притаиться во мраке, он чувствовал, как его влечёт туда, словно там, внутри, что-то звало солдата…
И тут на троицу обрушилось ослепительное сияние.
— Боги! — рявкнул Сэдан. — Я ничего не вижу!
— Подожди секунду, — посоветовал маг. — Это пройдёт.
И это прошло, но когда глаза приспособились, перед ними предстало такое зрелище, что Норреку Вижарану пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это не бред его больного воображения.
Стены покрывали замысловатые узоры, выложенные из драгоценных камней, и в этих переплетениях даже он чуял колдовство. Множество великолепных самоцветов всех видов и оттенков складывались в изящные завитки небывалого переливающегося ковра, наполняя покои обилием буйных, ошеломляющих красок. Кроме бесценных стен, за магическими символами здесь лежали сокровища, за которыми и явилась троица. Горы золота, холмы серебра, курганы драгоценностей. Их сверкание сливалось с блеском узоров, и в покоях было светло как днём. Каждый раз, когда боец перемещал свой факел, освещение комнаты менялось, будто добавлялись новые измерения, не менее изумительные, чем старые.
И всё же каким бы потрясающим ни было зрелище (недаром от него даже дыхание перехватило), кое-что увиденное Норреком в комнате сильно погасило его энтузиазм.
На полу валялись разлагающиеся трупы тех, кто пришёл в это дурное место раньше него и его друзей.
Сэдан поднёс факел к ближайшему почти истлевшему телу, все ещё облачённому в полусгнившие кожаные доспехи.
— Тут, должно быть, шла какая-то битва.
— Эти люди умерли не в одно и то же время.
Норрек и Сэдан взглянули на Фаузтина. На обычно невозмутимом лице читалась тревога.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, Сэдан, что некоторые из них, несомненно, мертвы уже очень и очень давно, возможно даже века. Кое от кого остались одни лишь кости. Этот же, который лежит у твоих ног, умер недавно.
Худощавый воин пожал плечами:
— Всё равно, судя по виду, все они погибли скверной смертью.
— Это так.
— Тогда… что их убило?
Теперь заговорил Норрек:
— Смотри. Думаю, они перерезали друг друга.
Два трупа, на которые он показывал, сжимали тем, что осталось от рук, клинки, пронзающие обоих. У одного мертвеца был разинут рот, словно в последнем ужасающем крике; одежды его напоминали облачение мумии, раскинувшейся у ног Сэдана. На втором остались лишь лохмотья и несколько жидких прядей волос, свисающих с черепа превратившегося в скелет человека.
— Ты наверняка ошибаешься, — ответил Вижири, покачивая головой. — Один воин, очевидно, умер раньше.
Норрек предположил бы то же самое, если бы не меч, засевший в рёбрах второго трупа. И всё же давние, очень давние смерти этих двоих не имели отношения к настоящему.