Армадэль. Том 2

В третий раз Аллэн посмотрел на своего стряпчего, и в третий раз стряпчий твёрдо выдержал его взгляд.
— Вы, кажется, имеете очень дурное мнение о мисс Гуильт, — сказал Аллэн.
— Самое худшее мнение, мистер Армадэль, — холодно ответил Педгифт-старший. — Мы вернёмся к этому, когда отошлём посланца этой дамы. Хотите принять мой совет? Откажитесь видеться с нею!
— Я охотно отказался бы: свидание было бы ужасно тягостно для нас обоих, — сказал Аллэн. — Я охотно отказался бы, если бы знал как.
— Господи помилуй! Мистер Армадэль, это довольно легко. Не компрометируйте себя письмом. Велите сказать посланному, что ответа не будет.
Этот простейший способ Аллэн категорически отказался принять.
— Я не могу и не хочу обращаться с нею так грубо, — сказал он.
Ещё раз упорство Педгифта-старшего дошло до границы, и ещё раз этот мудрый человек терпеливо согласился на сделку. Получив обещание своего клиента не видеться с мисс Гуильт, он согласился, чтобы Аллэн скомпрометировал себя письмом — под диктовку юриста. Это письмо было написано по образцу собственного слога Аллэна; оно начиналось и кончалось одною фразой:
«Мистер Армадэль свидетельствует своё почтение мисс Гуильт и сожалеет, что он не может иметь удовольствия видеть её в Торп-Эмброзе».
Аллэн очень уговаривал написать ещё одну фразу, объясняющую, что он отказался от просьбы мисс Гуильт только из убеждения, что свидание бесполезно, расстроит их обоих. Но его стряпчий твёрдо отверг предложенную прибавку к письму.
— Когда вы говорите «нет» женщине, сэр, — заметил Педгифт-старший, — всегда говорите это одним словом. Если вы объясняете ей причины, она непременно подумает, что вы намерены сказать «да».
Вынув маленький бриллиант мудрости из богатого рудника своей юридической опытности, Педгифт-старший передал ответ посланному мисс Гуильт и велел слуге посмотреть, чтобы этот человек, кто бы он ни был, точно вышел из дома.
— Теперь, сэр, — продолжал стряпчий, — мы вернёмся, если вам угодно, к моему мнению о мисс Гуильт. Я боюсь, что оно совсем не совпадает с вашим. Вы считаете её предметом сострадания — это совершенно естественно в ваши лета, а я думаю, что её следовало бы заключить в тюрьму — это совершенно естественно в мои лета. Вы сейчас услышите, на каких основаниях я составил моё мнение. Позвольте мне доказать вам, что я говорю серьёзно, подвергнув это мнение практическому анализу. Как вы думаете, будет ли мисс Гуильт настаивать на свидании с вами, мистер Армадэль, после ответа, который вы сейчас послали ей?
— Это совершенно невозможно! — горячо заговорил Аллэн. — Мисс Гуильт леди, и после письма, которое я послал ей, она никогда не пожелает видеться со мной.
— В этом мы не согласны, сэр! — вскричал Педгифт-старший. — Я говорю, что она не обратит никакого внимания на ваше письмо — вот по какой причине я не соглашался, чтобы вы писали его. Я говорю, что она, по всей вероятности, ждёт возвращения своего посланного в вашем парке или около него; я говорю, что она постарается пробраться сюда, прежде чем двадцать четыре часа пронесутся над нашей головой. Вот, сэр, — заявил Педгифт, смотря на свои часы, — теперь только семь часов. Она так смела и так умна, что поймает слугу. Позвольте мне просить вас немедленно отдать ему приказание говорить, что вас дома нет. Вам не следует колебаться, мистер Армадэль. Если вы правы насчёт мисс Гуильт — это будет простая формальность. Если я прав — это будет благоразумная предосторожность. Придерживайтесь вашего мнения, сэр, — добавил Педгифт, звоня в колокольчик. — Я придерживаюсь своего.
Аллэн был настолько раздражён, что готов был отдать приказание, но, когда вошёл слуга, воспоминания о прошлом овладели им и слова замерли в горле.
— Отдайте приказание вы, — сказал он Педгифту и быстро отошёл к окну.
«Ты славный человек! — подумал старший стряпчий, смотря ему вслед и тотчас угадав причины его поступка. — Когти этой чертовки не оцарапают тебя, если только я буду в состоянии избавить тебя от этого».
Слуга терпеливо ждал приказаний.
— Если мисс Гуильт придёт сюда или сегодня вечером, или в какое бы то ни было время, — сказал Педгифт, — мистера Армадэля дома нет. Подождите! Если она спросит, когда мистер Армадэль вернётся, вы не знаете. Подождите! Если она захочет войти и подождать, вы получили приказание никого не впускать и не позволять ожидать, кроме тех, кто заранее условился с мистером Армадэлем. Вот я остановил её теперь, по крайней мере! — воскликнул старый Педгифт, весело потирая руки, когда слуга вышел из комнаты. — Все приказания отданы, мистер Армадэль. Мы можем продолжать наш разговор.
Аллэн отошёл от окна.
— Этот разговор не весьма приятен, — сказал он. — Пожалуйста, не обижайтесь, но я желал бы поскорее его закончить.
— Мы окончим его так скоро, как только возможно, сэр, — ответил Педгифт-старший, все настаивая на своём, как только юристы и женщины могут настаивать, силой пробиваясь понемножку все ближе и ближе к своей цели. — Вернёмся к тому практическому совету, который я предлагал вам, когда слуга вошёл с запиской мисс Гуильт. Я повторяю, что вам остался только один способ, мистер Армадэль, выйти из вашего неловкого положения. Вы должны продолжать собирать сведения об этой женщине до конца на тот случай (который я считаю вероятным), что результаты розысков оправдают вас в глазах здешних жителей.
— Я желал бы, видит Бог, чтобы совсем не вести никаких розысков! — сказал Аллэн. — И ничто не заставит меня, мистер Педгифт, продолжать их.
— Почему? — спросил стряпчий.
— Можете ли вы спрашивать, — горячо возразил Аллэн, — после того, что сын ваш сказал вам о том, что мы узнали в Лондоне? Даже если бы я имел менее причин… сожалеть о мисс Гуильт, даже если б это была какая-нибудь другая женщина, неужели вы думаете, что я стал бы собирать секреты бедного обманутого создания, а тем более разглашать их повсюду? Я считал бы себя таким же негодяем, как тот человек, который бросил её, беспомощную, на свете, если бы я сделал что-нибудь подобное. Я удивляюсь, как вы можете задавать мне этот вопрос, честное слово, я удивляюсь, как вы можете задавать мне этот вопрос!
— Дайте мне вашу руку, мистер Армадэль! — горячо сказал Педгифт-старший. — Я уважаю вас за то, что вы так рассердились на меня. Пусть в городе говорят что хотят. Вы — джентльмен, сэр, в самом лучшем значении этого слова. Выслушайте, что я вам скажу в свою защиту, — продолжал стряпчий, отпустив руку Аллэна и тотчас переходя от выражения своих чувств к делу. — Предположите, что настоящее положение мисс Гуильт совсем не таково, каким вы его великодушно считаете.
— Мы не имеем причины этого предполагать, — решительно ответил Аллэн.
— Таково ваше мнение, сэр? — настаивал Педгифт. — А моё, основанное на том, что известно о поступках мисс Гуильт здесь, и о том, что я увидел сам в мисс Гуильт, состоит в том, что она так же далека, как и я, от той сентиментальной жертвы, какой вы желаете представить её. Позвольте, мистер Армадэль, вспомните, что я уже подтвердил своё мнение на практике, и подождите отвергать моё мнение сгоряча, пока события покажут вашу правоту. Позвольте мне расставить все пункты, сэр, имейте снисхождение ко мне как к стряпчему, позвольте мне расставить мои пункты. Вы и сын мой люди молодые, и я не отрицаю, что обстоятельства не всегда можно принимать в таком виде, в каком они появляются на поверхности, и я обладаю большим преимуществом в данном случае — годами юридической практики общения с самыми негодными женщинами, которые когда-либо существовали на этом свете.
Аллэн раскрыл было рот, чтобы возражать, но остановился, не имея надежды произвести на стряпчего хоть малейшее впечатление. Педгифт-старший поклонился, вежливо благодаря своего клиента за молчание, и немедленно воспользовался этой паузой, чтобы продолжать.
— Все поступки мисс Гуильт показывают мне, что она закоренелая мастерица лгать. Как ей только стала угрожать огласка, огласка чего-нибудь неприятного, в этом нет никакого сомнения, после того что вы узнали в Лондоне, — она извлекла для себя большую пользу из вашего благородного молчания и оставила должность у майора в роли невинной жертвы. Оставив этот дом, что сделала она далее? Она смело осталась в городе, надеясь решить три следующие цели: во-первых, она показала всем, что не боится выдержать новых нападок на её репутацию; во-вторых, она здесь рядом, чтобы вертеть вами по-своему и сделаться миссис Армадэль, несмотря ни на что, если вы (или я) представим ей этот случай; в-третьих, если у вас (или у меня) хватит благоразумия, чтобы не доверять ей, у неё также хватит благоразумия, чтобы не представить нам возможность следовать за ней в Лондон и выявить её сообщников. Разве так станет поступать несчастная женщина, которая лишилась своей репутации в минуту слабости и против своей воли была вынуждена прибегнуть к обману, чтобы восстановить эту репутацию?