Премьера без репетиций

Хладнокровие вновь вернулось к Барковскому.
– Если что с Владеком… ты пойдешь за ним. Понял?.. Пока отдыхай. Через час и выступаем. В Мокром Бору всех – под корень. Дома запалить! И уходим. Ты со мной… если Владек жив, – добавил тихо.
 
21 октября 1939 год
6.00. БОЛОТА
На заре Чеслав хмуро обошел бункеры. Люди поднимались неохотно, глухо матерясь спросонок. Завтрака не было.
Подняли и Алексея. Велели быстро одеваться и выходить.
Наверху он сразу увидел Барковского, рядом Кравца с карабином в руках. Перед ними вся банда. «Повыползали, тараканы, – зло подумал Алексей, – что-то вас всех так всполошило?» На него никто не обратил внимания, и он пристроился позади бандитов.
– Друзья мои, – начал Барковский, – вчера вечером произошло печальное событие. Наши товарищи попали в засаду красных. Все героически пали… Это сделало мерзкое быдло, почувствовали волю при новой власти. Мне особенно тяжело говорить потому, что в их руках оказался мой сын. Я не приказываю, я прошу…
Бандиты слушали молча. Но молчание это было не безразличное, а грозное и жестокое. Они почувствовали запах крови.
– В общем, так, – твердо сказал Барковский. – Сейчас мы пойдем к Мокрому Бору. Деревню окружить. Живым никого не оставлять. Потом – пожечь. Десять минут на подготовку к выходу. Командирам групп ко мне! Разойдись!
Бандиты загомонили, задвигались оживленно, загремели оружием.
Один Алексей стоял посреди этой суеты и не знал, чего ему делать.
Именно поэтому он увидел, как к стоявшему рядом с Барковским Кравцу подошел пожилой легионер в темной куртке и почтительно зашептал ему на ухо. Кравец в ответ сердито качнул головой и что-то коротко и тихо приказал. В этот момент к нему повернулся Барковский.
– Снимите посты, пойдем все, – приказал он. Заметив растерянное лицо своего помощника, спросил: – Что там у вас?
– Пришел наш человек из Живуни. Я велел его привести.
– То есть, как это пришел? Он что, дорогу сюда знает?
– Сейчас выясним.
– Выяснять будете сами. В принципе он нам ни к чему.
Барковский отошел к ожидавшим его командирам групп. Кравец с интересом посмотрел ему вслед. Странными сегодня были сборы. Странными – распоряжения.
Алексей, слышавший этот разговор, насторожился.
Сейчас он увидит наконец-то человека Барковского.
Вдали показалась группа людей. На поляну среди бандитов вышел… Нестор. Он шел, как обычно, блаженно улыбаясь, спокойно и ласково глядя на стоявших перед ним людей.
Алексей не мог поверить своим глазам. Что же это такое? Значит, придурковатость, юродствование – все это игра?! Тогда какова роль Филиппа? А Василина?
Он был так ошарашен, что не сразу заметил за рослым Нестором еще одного человека. Скромного, невзрачного скорняка Алфима.
Они хотели подойти, как это было приказано, к Кравцу, но наткнулись на Барковского.
– Кто вас сюда звал? – резко спросил полковник у Алфима. На Нестора он не обратил внимания. Только недовольно дернул щекой. И Нестора оттолкнули, затерли спинами.
– Прощеница просим, милостивый пан… То дурак мене привел.
– Дурак? – не понял Барковский. – При чем тут этот сумасшедший?
– Так есть, милостивый пан, дурак. – Скорняк, очевидно, сильно волновался и потому не мог сразу уловить, о чем его спрашивают. – В деревне нашей, в Живуни, красные объявились.
– Красные? И что из этого? Они давно объявились.
– То не просто красные, милостивый пан. Большой красный начальник. Приехал на черной легковой машине, на рукавах – кинжалы со щитом. Сам молодой, на воротнике палочки такие. – Скорняк показал рукой на петлицы. С каждым словом он, кланяясь, подвигался все ближе к Барковскому, и тот слегка отодвинул его от себя, брезгливо ткнув ему в грудь рукой, затянутой лайковой перчаткой. Алфим смутился еще больше, снял шапку и вытер ею вспотевшую от волнения плешь. Потом снова, зачастил:
– С красным начальником приехали жолнежи. Все с оружием, собаки с ними здоровые… И пулемет!
– Солдат много? – спросил подошедший Кравец.
– Две машины, милостивые паны, две… Но они в сторонке остались, а начальник – тот прямо к дому учителя Паисия…
Алексей понял, о ком говорил этот человек, – об Астахове! Конечно, Астахов приехал! С красноармейцами! И они не знают, что готовится. Знает он. Но как сообщить? С бандой ведь можно покончить разом и людей спасти. Все они туда идут. Даже посты сняли.
Кто-то тронул его за рукав. Сзади стоял радостный Нестор.
– Я говорил ей… Она не верит! Все говорят – она верит. Я говорю – не верит! – Он счастливо засмеялся.
Нестор, Нестор! Они не использовали тебя для связи. Это факт. Зато он попробует.
Алексей, улыбаясь, незаметно достал из кармана клочок бумаги, благо вещи ему вернули, карандаш, и по буковке нацарапал: «М. Бор. банда, сегод. утр. Ал.». Больше ничего не уместилось. Потом скатал клочок тоненькой трубочкой, незаметно снял ключ, сунул записку в отверстие. Осторожно, не переставая болтать с Нестором, оглянулся. На них никто не обращал внимания.
– Плачет Василинка? – спросил он.
– Все плачет, – ответил, печально выпятив губу, Нестор.
– Так иди домой. Скажи, привет от меня. И ключик вот передай. – Алексей увидел, что Нестор растерянно обернулся в сторону скорняка.
– Ты ей ключик мой отдай. А она тебе красочку подарит. У Паисия возьмет и даст. Иди же, иди. Скорее…
Нестор заговорщически скривился лицом на одну сторону, подмигнул и… пошел. Пошел по самому видному месту, обходя группки людей. Может, именно потому, что не прятался, на него никто не обратил внимания.
Алексей перевел дух. Хорошо, что он вовремя вспомнил, как Нестор выпрашивал у него желтую краску.
– …Как ты сюда попал? – уже Кравец спросил Алфима.
– Так я говорю, милостивые паны, лиса у дурака потерялась, а он ее у болота шукает. Я возьми да скажи ему, что на островок, поди, убежала. Давай поищем вместе… Он и повел. Всяк знает, что он по болоту как по своей хате ходит.
– Ну что же, – сказал Барковский. – Благодарю за усердие. Пан Кравец, ваш человек не умеет коротко говорить. Он отнял у нас целых пятнадцать минут. Но информация все же любопытная. Началась большая охота за нами. Усердие облегчает его вину. И все же вам надо договориться с ним о молчании. – Барковский улыбнулся, вспомнив недавний разговор с Кравцом.
Скорняк наконец-то услышал ласковые слова. Он начал благодарно кланяться. Но тут по знаку Кравца его подхватили под руки Ровень и лысоватый, с кулаками-булыжниками. Алфим догадался, что с ним хотят сделать. Он взвизгнул, заикал и стал выскальзывать из рук своих конвоиров. Барковский посмотрел в их сторону и брезгливо сморщился. Ровень почувствовал, что полковник недоволен. Он быстро ударил скорняка кинжалом. Алфим вскрикнул и обмяк, как тряпичная кукла. Затихшее тело снова подхватили и поволокли за кусты.
Барковский подошел к Чеславу. А Кравец начал искать глазами Нестора. Его на поляне не было. Кравец еще раз внимательно все оглядел. Невольно его взгляд остановился на Алексее, потом скользнул дальше. Но что-то заставило его взглянуть на пленника снова. Ключ! Нет на шее гайтана от ключа!
Пропал дурак, не висит ключ. Значит?..
Кравец было повернулся, сделал шаг по направлению к полковнику, но остановился. Потом снова взглянул на Алексея. Задумался, вспомнив события последних дней и сегодняшнего утра.
Медленно подошел к Барковскому.
– …С мальчишкой? Тоже убрать! – донеслось до Алексея.
Его, как несколько минут назад скорняка, подхватили под руки. Но он не Алфим! Он чуть отклонился вперед, потом дернулся назад. Это был не то кувырок, не то полу-сальто с кульбитом. Руки стали свободны, и, пока стражи не пришли в себя, недоуменно сжимая клочья одежды, он метнулся к Барковскому, распластался перед ним.
– Пан! – пытаясь обнять сапоги Барковского, с надрывом закричал Алексей. – Пан, не убивай! Я все скажу! Все!
Алексея схватили за ноги, оттаскивая от пана.