Гроза над лагуной

«Бедный Кейта, — подумал Майк. — Они все-таки расправились с ним. И вовсе не потому, что он хотел бежать…»
Гром прокатился уже гораздо ближе, чем раньше.
— Они убили рядового Диеша, потому что идет гроза. «Мамми Уота», дух воды, гневается, — сказал Майк с порога, с отвращением глядя на тупое лицо Симона.
— А при чем тут Диеш? — круто обернулся к нему Хор.
— Он был альбиносом…
Это сказал уже Корнев. Хор скривился:
— Дикари! И вы хотите, чтобы они… как это по-вашему… строили «новую жизнь»?
— Такие, как он, не хотят!
На этот раз уже Корнев кивнул на тупо уставившегося перед собою Симона.
— Таких устраивает то, к чему зовете их вы!
Хор досадливо отмахнулся.
— Вы мне надоели, господин журналист! Он подошел вплотную к Симону.
— Это правда? Насчет грозы… и прочей чепухи?
— Да, сэр! — неожиданно отчеканил Симон. — Диеш мог вызвать духов.
— Идиот! — взорвался Хор и сразу же успокоился. Он потрепал Симона по плечу: — Ладно, иди. Да не вздумай ухлопать еще кого-нибудь. Грозу уже не остановишь, а солдат у меня не так много. И ты… — Майор обернулся к Аде. — И ты, сержант, смотри, чтобы больше такого не было. Бери людей и отзови с берега группу «Эй». Мы выступаем.
— Слушаюсь, сэр!
— А вы, капитан Браун, возьмите все машины, которые найдете на вилле. Кстати, и «Волгу» мистера Корнева. Разместите по машинам солдат — и назад. И напомните им, что нам будут помогать люди с зелеными повязками. Это «пятая колонна», по ним не стрелять.
— Слушаю, сэр!
Майк вышел, вслед за ним вышли, печатая шаг, Симон и Аде.
— Моя школа, — довольно улыбнулся Хор и подошел к столу, за которым сидели Корнев и Мангакис, взялся за спинку свободного стула.
— Итак, господа, я рад, что вы меня не обманули. Если мне пришлось несколько потеребить ваши нервы, то… не взыщите. На войне как на воине.
Он налил себе виски и заговорщически подмигнул Корневу.
— В России мы перед атакой всегда пили водку. Куда надежней этой дряни. Ваше здоровье, господа!
Не дожидаясь ответа, он выпил.
И сейчас же с веранды вбежал Аде.
— Господин майор! — выкрикнул он взволнованным голосом. — Лодки!
— Что «лодки»? — Хор резко обернулся к сержанту. — Ну? Говори!
— Лодки! — Аде перевел дыхание. — Унесло лодки. Сейчас прилив — их унесло!
— А часовой? Где был часовой? Расстрелять мерзавца!
Хор словно взбесился. На губах у него выступила пена. Стиснув кулаки, он подскочил к Аде.
— Кто охранял лодки?
Аде испуганно отшатнулся.
— Ни… никто, господин майор. У нас было так мало людей, едва хватило на посты со стороны города… Я… я… сам проверял… все время, сэр…
— Ну! — угрожающе выдохнул майор. — Твое счастье, что, кроме тебя, мне некого оставить с капитаном Брауном. А то бы на одного осла на земле стало меньше! Ты понял меня?
— Да, сэр! — щелкнул каблуками Аде.
— То-то…
Покорность сержанта несколько смягчила Хора.
— Ты остаешься здесь и головой отвечаешь мне за каждого, кто находится на вилле. За каждого!
Последнюю фразу майор произнес подчеркнуто, по слогам.
В саду послышались топот тяжелых солдатских ботинок и громкая речь. Десантники группы «Эй» возвращались совсем не так, как уходили прочесывать берег: теперь, когда они обеспечили высадку трех батальонов отлично вооруженных наемников, они были уверены в победе.
Хор насмешливо поднес руку к берету.
— А вы, господа, можете продолжать ужин. Впрочем, мы еще встретимся. Во всяком случае, мистера Корнева я обязательно приду проводить на аэродром. Когда его будут высылать.
Он расхохотался, довольный своим остроумием, легко перемахнул через перила веранды и скрылся в темноте.
— Вот и все, — глубоко вздохнул Мангакис и вытер взмокший лоб салфеткой.
— Я в этом далеко не уверен, — задумчиво произнес Корнев.
— Тогда…
Мангакис выпрямился, хотел что-то сказать…
Корнев молча ждал, но советник раздумал.
— Бедняга Гвено, — словно про себя произнес он. — Они его изувечили.
Мангакис склонился над Гвено, легонько похлопал его по щеке, сильно подул в ноздри. Тот застонал и открыл глаза.
— Они… ушли?
Голос Гвено был хрипл и прерывист.
— Где… Хор?
Корнев удивленно вскинул голову:
— Вы его знаете?
Гвено с трудом выпрямился в кресле и попытался улыбнуться:
— Если Хор ушел… жаль.
— Но он убил бы вас! — вырвалось у Мангакиса.
Гвено покачал головой:
— Мы… будем его судить…
Он с трудом поднес к глазам распухшую руку. Лицо его напряглось, губы чуть шевелились. Он смотрел на свои часы.
— Не могу, — сказал он в отчаянии. — Я ничего не вижу.
Корнев бросил взгляд на часы Гвено. Стекло было буквально вмято в циферблат: кто-то из наемников наступил, видимо, на кисть Гвено. Корнев быстро посмотрел на свои часы.
— Ровно одиннадцать, — сказал он.
— Значит, сейчас все начнется…
И при этих словах на вспухшем лице министра впервые получилась не гримаса, а настоящая улыбка.
— Только… жаль… если уйдет Хор…
— Он бредит, — помрачнел Мангакис. Но Корнев поспешно склонился к Гвено.
— Повторите! — взволнованно попросил он. — Если я вас правильно понял…
Гвено кивнул более уверенно.
— Никто не предполагал, что они изменят место высадки…
— Значит…
— Сегодня мы ликвидировали всю «пятую колонну». Прямо на сборных пунктах их отрядов. Их было легко отличить — они все надели зеленые повязки.
Силы возвращались к Мануэлю Гвено. Он выпрямился в кресле.
— Мы знали о ночном десанте. Я приехал от Кэндала, как только кончилось совещание военных, чтобы увезти вас из опасной зоны. И опоздал…
Он перевел взгляд на стоящий в углу радиокомбайн.
— Включите…
Мангакис поспешил выполнить его просьбу. Послышались позывные «Радио Габерона» — удары тамтама. Потом сухо щелкнуло, и в эфир понесся взволнованный голос диктора:
— К оружию, граждане! К оружию! Два часа назад враги революции высадились на нашей земле. Это отряды наемников, сформированные португальскими колонизаторами, НАТО и международным империализмом. Они хотят отнять у нашего народа его завоевания, вновь отдать нас в рабство. К оружию, граждане!
Диктор умолк. Загремел военный марш. Его слушали в молчании, не отрывая глаз от комбайна. И снова заговорил диктор. Голос его был хриплым. Он старался говорить как можно спокойнее. Но паузы, чуть более долгие, чем нужно, выдавали его волнение.
— Передаем сводку военных действий. Противник высадился силами трех батальонов. В гавань вошли португальские суда «Бомбарда», «Монтанте», «Идол», «Ориент», «Кассиопея», «Дракон». Слушайте наши сообщения каждые пятнадцать минут.
Опять загремел марш, но музыка сразу же оборвалась. Радиостанция прекратила передачи.
Гвено помрачнел. Мангакис заложил руки за спину и, опустив лицо, принялся шагать по холлу — от стола к веранде, от веранды к столу. Его шаги были размеренны и тверды.
— Дикость! — вырвалось у Корнева. — Сидеть и ждать сложа руки…
Гвено, превозмогая боль, решительно встал.
— Я должен выбраться отсюда!
— А как?.. — Мангакис кивнул в сторону сада, откуда доносились негромкие голоса мирно беседующих наемников.
Корнев демонстративно кашлянул.
— Что вы хотите сказать? — резко обернулся к нему советник.
Корнев прищурился. Лицо его напряглось. Он подошел к греку.
— Бэзил, — твердо сказал он, глядя в глаза бывшего партизана. — Вы командовали бригадой…
Гвено с любопытством посмотрел на своего советника. Грек отвел глаза.
— Это было… давно… — слабо возразил он. — И потом…
Корнев положил ему руку на плечо.
Мангакис настороженно взглянул на Корнева, глубоко вздохнул. Затем взял стул, уселся на него верхом, положил руки на спинку и задумался.
Корнев и Гвено молчали в ожидании.
— Сколько людей Хора здесь осталось? — ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес Мангакис.