Ледовые приключения Плавали-Знаем

— Вот мы и плывём с этой дурацкой льдиной, — сказал Барьерчик. — За двадцать четыре часа мы при помощи этого друга, — он кивнул на корреспондента, — наделали столько глупостей!
— Но я не знал, что можно выбраться. Я немедленно напишу статью. Я докажу! — И Репортажик стал искать в кармане авторучку.
Удары за бортом стали сильней и чаще. Барьерчик хотел выглянуть в коридор, но дверь оказалась запертой.
— Нашёл первоклассников! — сказал Барьерчик. — Посадил под замок. Еще без обеда оставит! — И курсант стукнул в дверь кулаком.
Но начальник вскинул вверх палец: «Тихо!»
— Вы что, боитесь? — удивился курсант.
— Я — боюсь?! — сказал начальник, но вдруг снова замахал руками и прислушался. — Тихо, тихо! — попросил он. — Получается настоящая песня! Сначала будет про бурю, про ветер — как у Дунаевского, а потом… потом вот так. — И он пропел:
Ровно в двадцать четыре часа
Совершим кругосветку, ребята!
Только нужен инструмент.
— Инструмент? — Барьерчик подумал, выставил на стол десяток кефирных бутылок и с усмешкой постучал по ним карандашом.
— А что?! — Начальник быстро расставил их в каком-то порядке, провёл пальцем по горлышкам и, постукивая то по одной, то по другой, стал напевать бодрый мотив.
Начальник напевал. Барьерчик прислушивался.
А рядом сидел Репортажик и, хлопая себя по голове, причитал:
— Ах, я дурак! Вот дурак!
Это, кажется, были те самые слова, которые уловил незаслуженно обиженный Морячок.
Звучали эти слова в кубрике «Светлячка» так громко, что заглушали удары лома и крики на льдине, где Плавали-Знаем, Васька и Уточка строили ледяные укрепления.
А в кубрике стоял Барьерчик и смотрел то на ящик из-под кефира, то на иллюминатор так решительно, будто наконец задумал взять самый главный барьер если не в жизни, то в двадцатичетырехчасовом кругосветном плавании, которое он совершал на борту «Светлячка». Как ни странно, слова начальника запомнились и тревожили, а его мелодия, ещё до конца не ясная, начинала звучать и призывала действовать.
Но вдруг курсант перевёл взгляд на дверь: внимание его привлёк всё приближающийся шум.
 
ПЕРВАЯ ПОБЕДА ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ
Полночи Плавали-Знаем ходил по баку «Светлячка» в своём полярном тулупе, качал головой и цедил сквозь зубы: «Захотели отнять славу! Ну нет, этот номер у них не пройдет. Не выйдет!»
Наконец капитан отозвал в сторону Ваську и стал с ним шептаться, кивая то на клюз, то на лежавшую у ног доску.
— Во! Вот это придумано! — захохотал в ответ Васька и показал большой палец.
Но тут нос его повернулся сам собой, вытянулся по ветру, и собаки тоже быстро задёргали ноздрями. Со стороны океана крепко запахло украинским борщом с помидорами и котлетами в соусе! Пахло так вкусно, что собаки сделали колечком хвосты, будто говорили: «О!»
«Так! Думают взять на борщ!» — усмехнулся Плавали-Знаем и, сдёрнув шапку, стал отгонять от себя ветер. Скоро он увидел силуэт приближающегося парохода, на носу которого рядом с Буруном стоял растрёпанный Борщик и, размахивая поварёшкой, кричал:
— Супчик! Супчик!
И из открывшейся двери камбуза раздалось радостное и удивлённое:
— Борщик! Борщик подпрыгнул:
— Жив, Супчик?!
— Здравствуй, Борщик! — Счастливый Супчик махнул колпаком.
Перекличку друзей заглушил хриплый голос Буруна:
— Принимай буксир!
И тогда-то в ответ прогрохотало на весь ледяной остров знакомое всем «Плавали! Знаем!».
Уточка, подхватив буксир, протащил его по льду, подал Ваське, тот, весело подмигнув Плавали-Знаем, вместо того чтобы надеть трос на чугунную тумбу, зацепил его за валявшуюся на палубе доску и лихо махнул Буруну: «Давай!»
— Самый малый! — прогремел в темноте голос Морякова.
Трос стал натягиваться, и плутоватые физиономии Васьки и Плавали-Знаем тоже потянулись вперед.
— Сейчас, сейчас, — прошептал Васька. И в тот миг, когда Плавали-Знаем в азарте наклонился посмотреть, как слетит канат, доска взвизгнула и, разорвавшись пополам, тяпнула его по макушке, а Ваську по лбу.
— У! — завыли они в два голоса и завертелись волчком.
Но, увидев, что «Даёшь!» уходит в море, утаскивая за собой канат, переглянулись и, потирая лбы, закричали:
— Ура! Первая атака отбита!
Правда, Васька вздохнул и растерянно замигал: такие вкусные запахи уплывали…
Запахи уплывали, бобики жалобно взвизгивали, и Васька качал головой: «Двенадцать блюд! Десять баллов». Но Плавали-Знаем, хотя и его аппетит заводил бодренькую пластинку, торжествовал: «Атака отбита! Крепость выстояла!»
Он даже замурлыкал песенку, которую напевал когда-то в молодости:
Входит в порт моряк красиво,
А куда рулит моряк?
Он рулит неторопливо
В бар, где рядом с кружкой пива
Золотится красный рак.
Спустившись в столовую, Плавали-Знаем расстегнул тулуп и, ухарски бросив на стол шапку, крикнул:
— Супчик, «Крепыша»!
— Кончился, — Супчик взмахнул поварёшкой.
— Ну, клади «Малыша»!
— И «Малыша» съели, — язвительно сказал Супчик, но с долей огорчения. Конечно, бывалый кок оставил кое-какие запасы на всякий случай, но, заглянув в кладовку, всплеснул руками: он нашёл там только отпечатки кошачьих лап.
— И «Малыша» съели? — протянул Плавали-Знаем. — Ну и отлично! Отлично! — И, сыпанув в рот горстку соли, загрохотал в кубрик, откуда доносились звуки песен.
— Отлично? — сказал сердитый Супчик. — Отлично? Так я тебе покажу отлично! — И, схватив с полки мешочек, он стал швырять через иллюминатор на лёд горсти крупной соли — так, как это делают в морозную погоду дворники.
А Плавали-Знаем спустился в кубрик и, присаживаясь на ящик, спросил:
— Что, поёте?
— А кто-то в это время работает! — сказал вошедший следом Уточка, возводивший стену.
— А мы поём! — сказал начальник училища.
— Да не какие-нибудь кабацкие песни, — добавил Барьерчик.
— А о чём же вы поёте? — уставился на него Плавали-Знаем.
— О том, как люди борются со льдами и как они выберутся из них!
— Выберутся… — Капитан грустно качнул головой и сказал: — Только что сюда приходился ледокол! Не слышали?!
Все разом вскочили и бросились к борту, но Плавали-Знаем остановил их рукой.
— Когда?! — крикнул Репортажик. Он прозевал такое событие!
— Когда? — подхватил начальник.
— Только что, — сказал Плавали-Знаем.
— Ну и?! — спросили зимовщики разом.
— Тянул! — сказал капитан, потирая лоб.
— И хоть бы что! — Васька развёл руками.
— Не вышло! — сказал Уточка. — Ушёл.
— Так что единственный выход — зимовать. И зимовать как следует, ничего без меня не предпринимая. Пока не снимут фильм! — сказал Плавали-Знаем так решительно, что собравшийся протестовать Репортажик призадумался: «А может быть, я не такой уж дурак?»
— Вернутся! — уверенно сказал начальник. — Вытянут! — И тут же подумал, что надо торопиться, надо встретить друзей новой песней.
— Не выйдет, — сказал Плавали-Знаем, хотя знал, что раз пришли спасать — будут спасать, и надо что-то предпринимать. — Связались с Антарктидой насчёт матча? — озабоченно спросил он у Уточки.
— Пока нет. Но шахматное поле готово. Осталось доделать фигуры, — сказал Уточка.
— Тоже мне, двенадцать подвигов Геракла! — засмеялся, не выдержав, Барьерчик.
— Мы не Гераклы, но подвиги будут! — ответил капитан.
— Конечно, — сказал Васька, собравшийся было снять шапку, но, посмотрев на заиндевелые стены, нахлобучил её ещё крепче.
— А сейчас мог бы совершить подвиг? — спросил вдруг у Васьки Плавали-Знаем.